— Я покрутил колесико настройки. — Помехи какие-то, что ли…
— Погода, — философски бросил Кабанчик. — В такую хмарь завсегда радио не пашет.
Остановились мы у ЦУМа. Завидев, что Серега сунул в зубы сигарету, стоявшая чуть поодаль девчонка в золотистом дутике с эмблемой «Золотой Явы» проворно подбежала к нам, заулыбалась и замахала лапкой с зажатой в ней такой же золотистой сигаретной пачкой.
— Здравствуйте! — защебетала ока. — Вы курите?
— Курю. — Кабан расплылся в приглашающей улыбке. — А что, не видно?
— А случайно, не «Яву»?
— Ее.
— Тогда у нас для вас специальное предложение. Мы проводим рекламную акцию: если в вашей пачке «Золотой Явы» осталось больше десяти сигарет, мы можем ее забрать и дать взамен вот эту, целую. Согласны?
Все это время я дул в наушники и мрачно ковырялся в плейере, потом мне это надоело, я выключил хрипящий и стрекочущий приемник и достал из сумки затертую кассету с Майком Олдфилдом. Старый добрый Майк мне был сейчас необходим как воздух для успокоения нервов. А моей «Соньке» после всего пережитого, похоже, требовался капремонт.
Кабанчик тем временем закончил разговор, распечатал свеженькую пачку трофейных сигарет, подкурил и сладко затянулся.
Девушка повернулась ко мне.
— А вы не курите?
— Нет, — мрачно ответил я.
— Жаль, очень жаль! Тогда — до свидания.
Она сунула в карман початую Серегину пачку, задорно улыбнулась и, жужжа сервомоторчиками, бойко побежала к стоявшему возле обочины микроавтобусу.
6.10— 3.11 2000
Пермь
СОЛОВЬЯ БАЙКАМИ
Когда в нашу сеть попалась стерлядь, я немного воспрял духом. А когда попалась вторая, настроение мое и вовсе выправилось. Жизнь, что называется, налаживалась.
Стерлядь — это вам не хухры-мухры, это не какой-нибудь пескарь, окунишка или даже налим. Стерлядь — это вещь. Уху стерляжью пробовали? Нет? Полжизни потеряли. Конечно, ловля стерляди на Белой как бы запрещена, но что делать, если она сама такая дура, эта стерлядь? У нас же сеть, а не какой-нибудь там браконьерский самолов (а за бытность свою рыбинспектором я навидался их достаточно, могу сравнивать). При всем при этом популяцию мы как бы и не подрывали: промышлять опасно только молодь, а наши трофеи были с руку взрослого величиной — сантиметров восемьдесят. Мечта!
К тому же и ловили мы не на продажу — мы просто хотели есть.
Дико и до ужаса.
Как всегда все затеял Серега. Отпуска мы свои подгадали, чтобы вместе, оба были без подруг, и оба равным образом хотели выбраться куда-нибудь подальше и на подольше. Денег, однако, на хорошую поездку не хватало. Была альтернатива выехать куда-нибудь на Каму и весь месяц просидеть там с удочками на берегу, но ее Кабан с негодованием отверг.
— Чего мне Кама? — распинался он. — Чего я там не видел, на Каме? Я ее и так каждый день вижу. Комарье, болота, рыбалки приличной нет, вода плохая, выпить нечего…
В общем, он меня отговорил. И правильно, наверное, отговорил. А вот дальше мне его не следовало слушать.
Дело в том, что с недавних пор Кабанчик бредил мотоциклами. Точней, не мотоциклами, а «байками», как принято их называть в продвинутой среде. Случилось так, что прошлой осенью в Пермь закатилась банда байкеров из Питера или Москвы. Средняя такая банда, человек двадцать пять. Закатилась как бы на фестиваль Rock-Line, который с треском обломился, и от разочарования, и чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, занялась террором местных полицаев. А именно — разделилась на три группы и две ночи куролесила на пермских улицах. Две ночи Пермь стояла на ушах, все гибэдэдэшники валились с ног. Кто знает, тот поймет: хороший «раздетый» «харлей» не в состоянии догнать ни одна милицейская техника. Ментам оставалось только упирать на знание городских проулков, но банд было три, и они их все время путали. К тому же в каждую затесалось трое-четверо местных, в основном девчонок. И среди них Кабанчик. Серега попал туда случайно. Погоняло у одного из рокеров было — Кабан (он и выглядел соответствующе — этакий шкаф в черной коже, с вот таким пузом и с бородой лопатой, из-под которой, когда парень ухмылялся, поблескивали нижние клыки). Серега потусовался с ними, что-то спел, сыграл, потом стали знакомиться: «Ты кто?» — «Кабан. А ты?» — «А я — Кабанчик!» Хохма всем понравилась, и Серегу взяли с собой. Город он знал преотлично, две ночи не слезал с седла, и когда летучий эскадрон полночных ангелов исчез из города в дыму и грохоте бензинового выхлопа, еще недели три-четыре бредил байками и ни о чем другом не хотел разговаривать. В квартире у него теперь все стены были увешаны китайскими плакатами с изображением «харлеев», на кожаных спинах которых принимали зазывные позы грудастые девицы в микроскопических бикини. Более того, Серега нахватался каких-то глупых шуток и вставлял их в разговоре к месту и не к месту.
— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? — риторически спрашивал он и сам же отвечал: — У «Харлея» не бывает родителей.
Или:
— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? Толстого «харлея» не стыдно показать друзьям.
Ну что тут сказать?
Именно тогда Серега и загорелся идеей раздобыть мотоцикл или два и вместе с кем-нибудь отправиться куда-нибудь подальше. Так сказать, странствовать. Например, со мной. И, например, на реку Белую, которая в Башкортостане. Где рыбалка+, мед и дешевый бензин.
Серега — байкер…
Умереть, не встать! Ниже меня на голову, субтильный, с обесцвеченными перекисью волосами ежиком, он больше походил на сильно высохшего Эминема. Дюжину пудов железа, коими является «харлей», он не в состоянии был бы даже поставить на колеса, случись ему упасть. Правда, водительские права у него были.
Черт меня дернул согласиться.
В Башкирии я уже бывал — была у нас такая экспедиция. Я проехал этот край вдоль, поперек и по диагонали, так что заблудиться мы были не должны. Мы разжились хорошей картой, некоторой суммой денег и двумя канистрами бензина, распланировали время на два месяца и приступили к сборам. Серега обещал достать мотоцикл, я взялся раздобыть палатки, спальники и прочие топорики и котелки. Маршрута разрабатывать не стали, положившись на случай и на вдохновение.
Сперва и впрямь все пошло не так уж плохо. Пресловутый «байк», который Кабанчик одолжил у приятеля, оказался старым добротным, защитного цвета «Уралом» с коляской — машиной надежной, устойчивой и за то особенно любимой населением одноименного края. Надежнее мог быть только грузовой «Муравей», но тут уже взыграло Серегино самолюбие.
— Лучше уж сразу тогда — мотоблок, — мрачно сказал он, когда я заикнулся об этом.
Солнечным июльским утром мы выехали из города и взяли курс на юго-восток. Серега в крагах, кожаной куртке-косухе и нелепой обшарпанной яйцеобразной каске вел, а я сидел позади, весь в камуфляже и в танковом шлеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Погода, — философски бросил Кабанчик. — В такую хмарь завсегда радио не пашет.
Остановились мы у ЦУМа. Завидев, что Серега сунул в зубы сигарету, стоявшая чуть поодаль девчонка в золотистом дутике с эмблемой «Золотой Явы» проворно подбежала к нам, заулыбалась и замахала лапкой с зажатой в ней такой же золотистой сигаретной пачкой.
— Здравствуйте! — защебетала ока. — Вы курите?
— Курю. — Кабан расплылся в приглашающей улыбке. — А что, не видно?
— А случайно, не «Яву»?
— Ее.
— Тогда у нас для вас специальное предложение. Мы проводим рекламную акцию: если в вашей пачке «Золотой Явы» осталось больше десяти сигарет, мы можем ее забрать и дать взамен вот эту, целую. Согласны?
Все это время я дул в наушники и мрачно ковырялся в плейере, потом мне это надоело, я выключил хрипящий и стрекочущий приемник и достал из сумки затертую кассету с Майком Олдфилдом. Старый добрый Майк мне был сейчас необходим как воздух для успокоения нервов. А моей «Соньке» после всего пережитого, похоже, требовался капремонт.
Кабанчик тем временем закончил разговор, распечатал свеженькую пачку трофейных сигарет, подкурил и сладко затянулся.
Девушка повернулась ко мне.
— А вы не курите?
— Нет, — мрачно ответил я.
— Жаль, очень жаль! Тогда — до свидания.
Она сунула в карман початую Серегину пачку, задорно улыбнулась и, жужжа сервомоторчиками, бойко побежала к стоявшему возле обочины микроавтобусу.
6.10— 3.11 2000
Пермь
СОЛОВЬЯ БАЙКАМИ
Когда в нашу сеть попалась стерлядь, я немного воспрял духом. А когда попалась вторая, настроение мое и вовсе выправилось. Жизнь, что называется, налаживалась.
Стерлядь — это вам не хухры-мухры, это не какой-нибудь пескарь, окунишка или даже налим. Стерлядь — это вещь. Уху стерляжью пробовали? Нет? Полжизни потеряли. Конечно, ловля стерляди на Белой как бы запрещена, но что делать, если она сама такая дура, эта стерлядь? У нас же сеть, а не какой-нибудь там браконьерский самолов (а за бытность свою рыбинспектором я навидался их достаточно, могу сравнивать). При всем при этом популяцию мы как бы и не подрывали: промышлять опасно только молодь, а наши трофеи были с руку взрослого величиной — сантиметров восемьдесят. Мечта!
К тому же и ловили мы не на продажу — мы просто хотели есть.
Дико и до ужаса.
Как всегда все затеял Серега. Отпуска мы свои подгадали, чтобы вместе, оба были без подруг, и оба равным образом хотели выбраться куда-нибудь подальше и на подольше. Денег, однако, на хорошую поездку не хватало. Была альтернатива выехать куда-нибудь на Каму и весь месяц просидеть там с удочками на берегу, но ее Кабан с негодованием отверг.
— Чего мне Кама? — распинался он. — Чего я там не видел, на Каме? Я ее и так каждый день вижу. Комарье, болота, рыбалки приличной нет, вода плохая, выпить нечего…
В общем, он меня отговорил. И правильно, наверное, отговорил. А вот дальше мне его не следовало слушать.
Дело в том, что с недавних пор Кабанчик бредил мотоциклами. Точней, не мотоциклами, а «байками», как принято их называть в продвинутой среде. Случилось так, что прошлой осенью в Пермь закатилась банда байкеров из Питера или Москвы. Средняя такая банда, человек двадцать пять. Закатилась как бы на фестиваль Rock-Line, который с треском обломился, и от разочарования, и чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, занялась террором местных полицаев. А именно — разделилась на три группы и две ночи куролесила на пермских улицах. Две ночи Пермь стояла на ушах, все гибэдэдэшники валились с ног. Кто знает, тот поймет: хороший «раздетый» «харлей» не в состоянии догнать ни одна милицейская техника. Ментам оставалось только упирать на знание городских проулков, но банд было три, и они их все время путали. К тому же в каждую затесалось трое-четверо местных, в основном девчонок. И среди них Кабанчик. Серега попал туда случайно. Погоняло у одного из рокеров было — Кабан (он и выглядел соответствующе — этакий шкаф в черной коже, с вот таким пузом и с бородой лопатой, из-под которой, когда парень ухмылялся, поблескивали нижние клыки). Серега потусовался с ними, что-то спел, сыграл, потом стали знакомиться: «Ты кто?» — «Кабан. А ты?» — «А я — Кабанчик!» Хохма всем понравилась, и Серегу взяли с собой. Город он знал преотлично, две ночи не слезал с седла, и когда летучий эскадрон полночных ангелов исчез из города в дыму и грохоте бензинового выхлопа, еще недели три-четыре бредил байками и ни о чем другом не хотел разговаривать. В квартире у него теперь все стены были увешаны китайскими плакатами с изображением «харлеев», на кожаных спинах которых принимали зазывные позы грудастые девицы в микроскопических бикини. Более того, Серега нахватался каких-то глупых шуток и вставлял их в разговоре к месту и не к месту.
— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? — риторически спрашивал он и сам же отвечал: — У «Харлея» не бывает родителей.
Или:
— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? Толстого «харлея» не стыдно показать друзьям.
Ну что тут сказать?
Именно тогда Серега и загорелся идеей раздобыть мотоцикл или два и вместе с кем-нибудь отправиться куда-нибудь подальше. Так сказать, странствовать. Например, со мной. И, например, на реку Белую, которая в Башкортостане. Где рыбалка+, мед и дешевый бензин.
Серега — байкер…
Умереть, не встать! Ниже меня на голову, субтильный, с обесцвеченными перекисью волосами ежиком, он больше походил на сильно высохшего Эминема. Дюжину пудов железа, коими является «харлей», он не в состоянии был бы даже поставить на колеса, случись ему упасть. Правда, водительские права у него были.
Черт меня дернул согласиться.
В Башкирии я уже бывал — была у нас такая экспедиция. Я проехал этот край вдоль, поперек и по диагонали, так что заблудиться мы были не должны. Мы разжились хорошей картой, некоторой суммой денег и двумя канистрами бензина, распланировали время на два месяца и приступили к сборам. Серега обещал достать мотоцикл, я взялся раздобыть палатки, спальники и прочие топорики и котелки. Маршрута разрабатывать не стали, положившись на случай и на вдохновение.
Сперва и впрямь все пошло не так уж плохо. Пресловутый «байк», который Кабанчик одолжил у приятеля, оказался старым добротным, защитного цвета «Уралом» с коляской — машиной надежной, устойчивой и за то особенно любимой населением одноименного края. Надежнее мог быть только грузовой «Муравей», но тут уже взыграло Серегино самолюбие.
— Лучше уж сразу тогда — мотоблок, — мрачно сказал он, когда я заикнулся об этом.
Солнечным июльским утром мы выехали из города и взяли курс на юго-восток. Серега в крагах, кожаной куртке-косухе и нелепой обшарпанной яйцеобразной каске вел, а я сидел позади, весь в камуфляже и в танковом шлеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64