— Ну-ка передай мне бутылку…
Я набулькал полстакана, для чистоты эксперимента причастился сам из горлышка и протянул Кабанчику.
— Пей.
Тот было заартачился, но я оказался настойчивей. Первый стакан пошел тяжело, дальше было легче. После каждой новой порции мы выжидали минут пять, после чего повторяли эксперимент. Серега лез в карман и с тупым упорством раз за разом доставал оттуда зажигалку. Это я теперь понимаю, что он подсознательно просто не желал с ней расставаться — кому охота, скажите на милость, променять элитную бензиновую «Зиппо» на какую-то дурацкую расческу, пускай даже массажную? После четвертого или пятого «дринка» я уже и сам не верил в успех. Мы разговорились. И вдруг Кабан, о чем-то заболтавшись, совершенно машинально влез в карман и вытащил — о, нет, не зажигалку — вытащил он авторучку. Но это дела не меняло — результат был достигнут. Он повертел ее в руках, нажал на кнопку и только потом сообразил, что произошло.
Мы оба замерли, не веря своим глазам, и с минуту сидели неподвижно.
— Сработало! — завопил я и вскочил, опрокинув бутылку. — Давай еще раз!
Дальше все пошло как по маслу. Серега прятал получившийся предмет в карман и после, по моему велению, по своему хотению доставал оттуда что-нибудь другое. Мы даже не пытались подыскать какого-либо объяснения происходящему. Воодушевленные удачей, мы просто пропускали стакан за стаканом, и странный камень, подобранный вчера на острове Кабанчиком, свободно превращался у него в кармане во что угодно, приблизительно подходящее по массе и объему. Я тоже попробовал, но у меня ничего не получилось, сколько я ни пытался. А Серега без усилий доставал какие-то стаканы, ложки, зажигалку, перочинные ножи и, разумеется, расчески.
Я всегда подозревал, что Кабан по пьяни становится как бы немножко экстрасенсом. Сейчас эти предположения подтверждались. Впрочем, были и неудачи. Например, наручные часы, которые он «сотворил» подобным образом, наотрез отказались идти.
— Это потому, что я не знаю, как устроены часы, — сказал Серега, пряча их в карман. — Про ложку знаю, как устроена, про ножик тоже. И про зажигалку знаю. Про часы — не знаю…
— Стоп, — наконец сказал я, поймав себя на том, что откупориваю уже третью бутылку. Выпили мы с Кабаном уже порядочно, первый восторг от открытия прошел, пора было остановиться и подумать. — Стоп-стоп… А чего это он так во все превращается? Откуда он вообще тут взялся? Он один такой? Или…
Я не договорил. Мы с Серегой ошалело поглядели друг на друга, бросили стаканы и бутылку и прямо так, не разуваясь, сбежали вниз с откоса и по мелководью кинулись на островок.
Конечно, камень оказался такой не один. Не сказать, чтобы их было много, но, наверное, каждый третий или четвертый обладал способностью к трансформации.
— Слушай, сколько их тут, этих!.. — восторгался Кабан, ползая по островку и набивая карманы, как самоубийца, который собирается прыгнуть с моста. — Это ж их во что угодно можно превратить! Сколько вещей наделать можно… А? Ты как считаешь?
— Не знаю, не знаю… — Я скептически покачал головой. Сердце колотилось как бешеное, в голове шумело, все происходящее опять казалось сном, и просыпаться не хотелось. — Ты же сам сказал, что у тебя получается только то, в чем ты понимаешь толк. А ты во многом понимаешь толк?
— Ну… — замялся Серега.
— Вот тебе и «ну». Давай хоть соберем, что ли, что нашли, пока другие не пронюхали. Это же великое открытие! Нам за него Нобелевскую премию должны дать. Это, наверное, какой-то особый такой минерал, который во что угодно превращаться может.
— Ага. «Кабанит». Только в Башкирии водится…
— Почему бы нет? Должно же быть этому хоть какое-то объяснение!
— Постой, — остановил меня Серега. Глаза его загорелись. — Я понимаю!
— Что ты понимаешь?
— Толк понимаю! В мотоциклах.
— А… — кивнул я. — Ну, так они, то есть он в карман не влезет.
— Ничего, я так… — Кабанчик торопливо вытряхивал булыжники обратно из карманов, из-за пазухи и даже, кажется, из рукавов. — Я глаза закрою… Только ты смотри, чтобы я раньше времени их не открыл, потом скомандуешь, хорошо?
Мне сделалось не по себе.
— Серега!..
— Ничего, ничего… — Кабан уже насыпал и сгреб со стороны внушительную горку щебня и теперь вставал перед камнями на колени, словно Тамерлан из рекламного ролика. — Попытка — не пытка… Значит, так. — Он закрыл глаза руками. — Я хочу… байк! — (Тут его голос дрогнул и охрип.) — Да, байк! «Харлей»! Настоящий! Как у того парня, который меня возил… Нет, лучше!
Он умолк, закусил губу и хрипло задышал. Я приготовился внимать и наблюдать.
Сначала ничего не произошло.
Потом в куче камней возникло некоторое шевеление. Я невольно попятился — картина и впрямь была жутковатой, будто кто-то огромный, живой и преисполненный скрытой силы вдруг очнулся там и заворочался, пытаясь вылезти наружу. Я не верил своим глазам.
Фильм «Терминатор II» смотрели? Помните, как Роберт Патрик отливался в человека, будто в форму? То же самое происходило на моих глазах, только «отливался» не человек, а мотоцикл. Земля под ногами шевелилась, горб посредине островка рос и набухал, лишние камушки с тихим шорохом осыпались обратно. Постепенно проступали очертания. Оформились колеса. Выгнулся двумя рогами руль. Раздулся бензобак. Заблестели хромом фары, спицы и амортизаторы. Черной кожей залоснились сиденья. Прошло меньше минуты, а передо мной уже стоял внушительный тяжелый мотоцикл, настоящий «Харлей-Дэвидсон», абсолютно новый, черный с хромом, без единого пятнышка грязи или ржавчины,
Я сглотнул. Кабан и впрямь знал толк в байках…
— Уже? — спросил Серега, не выдержав продолжительности моего молчания.
— А? — нервно дернулся я.
— Можно открывать?
— Открывай!
Кабан открыл глаза, секунд пять таращился на мотоцикл, не в силах поверить своему счастью, затем с диким воплем бросился к нему и чуть не рухнул вместе с ним на камни.
Я кинулся помогать.
Наверное, мы потеряли головы — а кто бы их не потерял на нашем месте? Мы прыгали вокруг новорожденного «харлея», хохотали, обнимались и плясали гопака по колено в воде. Мы сбегали за водкой. Мы походили на двух сумасшедших, особенно Кабан. Взошло солнце, все фары, отражатели и хромированные детали мотоцикла заблестели как зеркало. Мы наконец успокоились, ухватились за руль с двух сторон и покатили стальное чудовище вверх по течению, где как бы намечался брод. Весу в идолище оказалось килограммов двести, мы еле вкатили его вверх по крутому глинистому откосу. Здесь мы смогли отдышаться и разглядеть Серегино творение получше.
Фантазия у Кабана оказалась будь здоров — байк получился навороченным, «раздетым», то есть без крыльев и прочей машинной косметики, облегченный для большей скорости, с галогенными фарами, с двумя багажными отделениями сзади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Я набулькал полстакана, для чистоты эксперимента причастился сам из горлышка и протянул Кабанчику.
— Пей.
Тот было заартачился, но я оказался настойчивей. Первый стакан пошел тяжело, дальше было легче. После каждой новой порции мы выжидали минут пять, после чего повторяли эксперимент. Серега лез в карман и с тупым упорством раз за разом доставал оттуда зажигалку. Это я теперь понимаю, что он подсознательно просто не желал с ней расставаться — кому охота, скажите на милость, променять элитную бензиновую «Зиппо» на какую-то дурацкую расческу, пускай даже массажную? После четвертого или пятого «дринка» я уже и сам не верил в успех. Мы разговорились. И вдруг Кабан, о чем-то заболтавшись, совершенно машинально влез в карман и вытащил — о, нет, не зажигалку — вытащил он авторучку. Но это дела не меняло — результат был достигнут. Он повертел ее в руках, нажал на кнопку и только потом сообразил, что произошло.
Мы оба замерли, не веря своим глазам, и с минуту сидели неподвижно.
— Сработало! — завопил я и вскочил, опрокинув бутылку. — Давай еще раз!
Дальше все пошло как по маслу. Серега прятал получившийся предмет в карман и после, по моему велению, по своему хотению доставал оттуда что-нибудь другое. Мы даже не пытались подыскать какого-либо объяснения происходящему. Воодушевленные удачей, мы просто пропускали стакан за стаканом, и странный камень, подобранный вчера на острове Кабанчиком, свободно превращался у него в кармане во что угодно, приблизительно подходящее по массе и объему. Я тоже попробовал, но у меня ничего не получилось, сколько я ни пытался. А Серега без усилий доставал какие-то стаканы, ложки, зажигалку, перочинные ножи и, разумеется, расчески.
Я всегда подозревал, что Кабан по пьяни становится как бы немножко экстрасенсом. Сейчас эти предположения подтверждались. Впрочем, были и неудачи. Например, наручные часы, которые он «сотворил» подобным образом, наотрез отказались идти.
— Это потому, что я не знаю, как устроены часы, — сказал Серега, пряча их в карман. — Про ложку знаю, как устроена, про ножик тоже. И про зажигалку знаю. Про часы — не знаю…
— Стоп, — наконец сказал я, поймав себя на том, что откупориваю уже третью бутылку. Выпили мы с Кабаном уже порядочно, первый восторг от открытия прошел, пора было остановиться и подумать. — Стоп-стоп… А чего это он так во все превращается? Откуда он вообще тут взялся? Он один такой? Или…
Я не договорил. Мы с Серегой ошалело поглядели друг на друга, бросили стаканы и бутылку и прямо так, не разуваясь, сбежали вниз с откоса и по мелководью кинулись на островок.
Конечно, камень оказался такой не один. Не сказать, чтобы их было много, но, наверное, каждый третий или четвертый обладал способностью к трансформации.
— Слушай, сколько их тут, этих!.. — восторгался Кабан, ползая по островку и набивая карманы, как самоубийца, который собирается прыгнуть с моста. — Это ж их во что угодно можно превратить! Сколько вещей наделать можно… А? Ты как считаешь?
— Не знаю, не знаю… — Я скептически покачал головой. Сердце колотилось как бешеное, в голове шумело, все происходящее опять казалось сном, и просыпаться не хотелось. — Ты же сам сказал, что у тебя получается только то, в чем ты понимаешь толк. А ты во многом понимаешь толк?
— Ну… — замялся Серега.
— Вот тебе и «ну». Давай хоть соберем, что ли, что нашли, пока другие не пронюхали. Это же великое открытие! Нам за него Нобелевскую премию должны дать. Это, наверное, какой-то особый такой минерал, который во что угодно превращаться может.
— Ага. «Кабанит». Только в Башкирии водится…
— Почему бы нет? Должно же быть этому хоть какое-то объяснение!
— Постой, — остановил меня Серега. Глаза его загорелись. — Я понимаю!
— Что ты понимаешь?
— Толк понимаю! В мотоциклах.
— А… — кивнул я. — Ну, так они, то есть он в карман не влезет.
— Ничего, я так… — Кабанчик торопливо вытряхивал булыжники обратно из карманов, из-за пазухи и даже, кажется, из рукавов. — Я глаза закрою… Только ты смотри, чтобы я раньше времени их не открыл, потом скомандуешь, хорошо?
Мне сделалось не по себе.
— Серега!..
— Ничего, ничего… — Кабан уже насыпал и сгреб со стороны внушительную горку щебня и теперь вставал перед камнями на колени, словно Тамерлан из рекламного ролика. — Попытка — не пытка… Значит, так. — Он закрыл глаза руками. — Я хочу… байк! — (Тут его голос дрогнул и охрип.) — Да, байк! «Харлей»! Настоящий! Как у того парня, который меня возил… Нет, лучше!
Он умолк, закусил губу и хрипло задышал. Я приготовился внимать и наблюдать.
Сначала ничего не произошло.
Потом в куче камней возникло некоторое шевеление. Я невольно попятился — картина и впрямь была жутковатой, будто кто-то огромный, живой и преисполненный скрытой силы вдруг очнулся там и заворочался, пытаясь вылезти наружу. Я не верил своим глазам.
Фильм «Терминатор II» смотрели? Помните, как Роберт Патрик отливался в человека, будто в форму? То же самое происходило на моих глазах, только «отливался» не человек, а мотоцикл. Земля под ногами шевелилась, горб посредине островка рос и набухал, лишние камушки с тихим шорохом осыпались обратно. Постепенно проступали очертания. Оформились колеса. Выгнулся двумя рогами руль. Раздулся бензобак. Заблестели хромом фары, спицы и амортизаторы. Черной кожей залоснились сиденья. Прошло меньше минуты, а передо мной уже стоял внушительный тяжелый мотоцикл, настоящий «Харлей-Дэвидсон», абсолютно новый, черный с хромом, без единого пятнышка грязи или ржавчины,
Я сглотнул. Кабан и впрямь знал толк в байках…
— Уже? — спросил Серега, не выдержав продолжительности моего молчания.
— А? — нервно дернулся я.
— Можно открывать?
— Открывай!
Кабан открыл глаза, секунд пять таращился на мотоцикл, не в силах поверить своему счастью, затем с диким воплем бросился к нему и чуть не рухнул вместе с ним на камни.
Я кинулся помогать.
Наверное, мы потеряли головы — а кто бы их не потерял на нашем месте? Мы прыгали вокруг новорожденного «харлея», хохотали, обнимались и плясали гопака по колено в воде. Мы сбегали за водкой. Мы походили на двух сумасшедших, особенно Кабан. Взошло солнце, все фары, отражатели и хромированные детали мотоцикла заблестели как зеркало. Мы наконец успокоились, ухватились за руль с двух сторон и покатили стальное чудовище вверх по течению, где как бы намечался брод. Весу в идолище оказалось килограммов двести, мы еле вкатили его вверх по крутому глинистому откосу. Здесь мы смогли отдышаться и разглядеть Серегино творение получше.
Фантазия у Кабана оказалась будь здоров — байк получился навороченным, «раздетым», то есть без крыльев и прочей машинной косметики, облегченный для большей скорости, с галогенными фарами, с двумя багажными отделениями сзади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64