В глубине того моря и живут союзники Гарманы: самая дальняя -
Эруста, на севере до Великой Реки - Варра и Рандон, за ней - Ригия, земли
церотов... Хотя цероты обосновались на правобережье Лазурных Вод, они не
имеют выхода в Междуземное море. Другие земли там или не заселены вовсе,
или заселены малочисленными дикими племенами...
Размышляя над картой, Гел Никор вдруг почувствовал присутствие
постороннего человека. Сначала это тревожило его, он опасался
предательского удара в спину, но постепенно успокоился, спрятал на груди
карту и спустился вниз. Из-за плотного кустарника выглянуло желтое лицо со
шрамами от зажившей проказы, мутно-серые впавшие глаза смотрели все так же
безучастно и сонно.
- Ну что? - спросил Никор. - Долго еще ждать?
- Теперь скоро. - Крякнув, старый Рам сбросил с плеча мешок и сердито
плюнул. - Тяжел, злой дух!.. А вы не удивляйтесь, эрат. У нас все
занимаются работой, без этого нельзя: ведь иметь слуг у нас запрещено. Все
только сами. Сегодня я, завтра другой... Вы помогли бы, эрат, вдвоем-то
полегче.
Никор отстегнул плащ, скрепленный на левом плече и на правом боку
двумя драгоценными аграфами, и, передав его старику, взвалил мешок на
спину. Рам повел в развалины. Они спустились в подвал, прошли несколько
слабо освещенных помещений и остановились в глухой каморке.
- Поставьте сюда, в угол, эрат, и да сопутствует вам удача!
Никор огляделся:
- Я не могу больше ждать. В час захода солнца я буду в саду, в
котором мы встретились вчера.
Никор шагнул к полуразвалившейся скользкой лестнице и вдруг
остановился, как вкопанный: в светлом прямоугольнике прохода стоял тот,
чьим именем пугали детей неразумные матери, кто своим появлением внушал
суеверное чувство страха и кого считали опасным и неуловимым призраком.
5. НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
Никор не мог оторваться от узкой щели, из глубины которой, будто
черные зарницы, поблескивали цепкие пристальные глаза. Он не видел лица
Синего Пустынника. Голова у того на была покрыта на манер странников
тканью, охваченной обручем, только длинный шлейф не свисал за плечами, как
обычно, а надежно закрывал лицо и шею.
- Прошу извинить за опоздание, эрат, - сказал незнакомец. Говорил он
сдавленно, простуженным голосом. - И не бойтесь меня: для вас я не
страшнее тени.
Он дал знак следовать за ним. Никор не сразу сдвинулся с места и
потому с трудом нагнал его, широко и уверенно шагавшего по неровному полу.
Они прошли в одно из дальних помещений подземелья - оно слабо освещалось
через разлом, - незнакомец зажег скромный светильник и пригласил Никора
сесть. Сам он тоже сел, медленно прислонившись к высокой спинке стула. Он
был весь в синем: длинный широкий плащ, военная рубаха, перевязь и даже
сандалии. Иного цвета был лишь панцирь из кожи антилопы. Да открытые руки
- сильные и крепкие, как железо.
- Вы - Гел Никор, - сказал он, - начальник отряда суртского легиона?
- Да.
- Вот и отлично. Меня зовут Урс Латор. Я изменил место встречи: здесь
безопаснее. А на улицу Красильщиков не ходите: за вами следят. Подозреваю,
за домом эрата Гура тоже.
Появились четверо молчаливых людей, в том числе и старый Рам. Они
принесли немного вина, немного холодной дичи с маниоком, фрукты и тут же
исчезли за дверью. Рам вскоре вернулся, поставил на край стола что-то
покрытое куском голубого шелка, и снова вышел.
- Прошу, - сказал Пустынник. - Мы живем скромно, но, думаю, вы не
будете на нас в обиде.
Никор, еще не пришедший в себя, настороженно кивнул.
- Давайте к делу, эрат. - Латор подался вперед и сдернул с невидимого
предмета голубой шелк. Под ним оказалась старинная чаша из лазурита, на
которой была изображена большая лодка, летящая над верхушками пальм. - Так
что просил передать мне воин вашего легиона?
Пытаясь точнее припомнить, Никор даже закрыл глаза:
- Он сказал: погода в Сурте становится хорошей, хотя изредка дуют
восточные ветры. Медведь боится ночи и в страхе тянется к утренней заре.
Бобры построили плотину, соединив два берега, и ждут большой воды.
- И это все?
- Все, эрат.
Урс Латор встал.
- Ешьте, прошу вас, - сказал он. - Я не принимаю участия только
потому, что не могу открыть свое лицо.
Но Никор ни к чему не притронулся. Подождав немного, он оглянулся и
увидел, что Пустынник стоит возле разлома, замерев, как статуя.
- Не смею отнимать ваше время, эрат, - покашляв, сказал Никор.
- Постойте. - Латор вернулся к столу. - Времени у меня действительно
мало, но... мне бы хотелось поговорить о Сурте. Что там сейчас?
Никор слабо приподнял плечи:
- Не знаю, эрат. В этом трудно разобраться. Все живут в ожидании
беды, сторонятся друг друга, в чем-то подозревают. Легионеры переходят на
сторону суперата, светоносцы - на сторону Маса Хурта. Есть и такие, что
совсем исчезают из города - их много: вроде хотят искать вас. Ходят слухи,
будто у вас большое войско и будто называется оно Легионом
Справедливости... Это правда, эрат?
- Что еще можно сказать о положении в Сурте? - вместо ответа спросил
Пустынник.
- Больше ничего, эрат.
- Жаль. Ну, а как себя чувствуют гнофоры?
- По моему, теперь они сильны, как никогда раньше, эрат.
- Они могли бы представлять огромную силу, если б не разногласия. -
Заметив удивление в глазах Никора, Урс Латор пояснил: - Разногласия между
теми немногими гнофорами, которые жили в Стране, и, следовательно, также
подвергались внушению Ремольта, и теми, которые до недавнего времени
находились в изгнании.
- Что за разногласия, эрат?
Пустынник уселся на прежнее место.
- Их много, - сказал он. - Но не будем об этом. Главное сейчас то,
что внушение Ремольта закончилось, и теперь от каждого гармана требуется
решать все задачи самостоятельно - не так, как это выгодно гнофорам.
Ремольт отучил нас думать, гнофоры хотят заставить нас мыслить по-своему.
- Вы не верите им, эрат?
Урс Латор ответил не сразу. Глаза в темной щели точно погасли.
- Отвлечемся немного, - сказал он наконец. - Вы хорошо знаете нашу
историю от Ремольта?
- Да, эрат.
- И видите те перемены, которые произошли?
- Н-не знаю...
- А они огромны, Никор! Если при первых примэратах все владели всем,
все были равны, то теперь - ничего похожего. Мы утопаем в роскоши, не
созрев для этого ни умом, ни сердцем. Землепашество в деревне и труд в
городе, способствовавшие сохранению простоты нравов, теперь являются
уделом рабов и небольшой части самих гарманов, таких же обездоленных, как
и рабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Эруста, на севере до Великой Реки - Варра и Рандон, за ней - Ригия, земли
церотов... Хотя цероты обосновались на правобережье Лазурных Вод, они не
имеют выхода в Междуземное море. Другие земли там или не заселены вовсе,
или заселены малочисленными дикими племенами...
Размышляя над картой, Гел Никор вдруг почувствовал присутствие
постороннего человека. Сначала это тревожило его, он опасался
предательского удара в спину, но постепенно успокоился, спрятал на груди
карту и спустился вниз. Из-за плотного кустарника выглянуло желтое лицо со
шрамами от зажившей проказы, мутно-серые впавшие глаза смотрели все так же
безучастно и сонно.
- Ну что? - спросил Никор. - Долго еще ждать?
- Теперь скоро. - Крякнув, старый Рам сбросил с плеча мешок и сердито
плюнул. - Тяжел, злой дух!.. А вы не удивляйтесь, эрат. У нас все
занимаются работой, без этого нельзя: ведь иметь слуг у нас запрещено. Все
только сами. Сегодня я, завтра другой... Вы помогли бы, эрат, вдвоем-то
полегче.
Никор отстегнул плащ, скрепленный на левом плече и на правом боку
двумя драгоценными аграфами, и, передав его старику, взвалил мешок на
спину. Рам повел в развалины. Они спустились в подвал, прошли несколько
слабо освещенных помещений и остановились в глухой каморке.
- Поставьте сюда, в угол, эрат, и да сопутствует вам удача!
Никор огляделся:
- Я не могу больше ждать. В час захода солнца я буду в саду, в
котором мы встретились вчера.
Никор шагнул к полуразвалившейся скользкой лестнице и вдруг
остановился, как вкопанный: в светлом прямоугольнике прохода стоял тот,
чьим именем пугали детей неразумные матери, кто своим появлением внушал
суеверное чувство страха и кого считали опасным и неуловимым призраком.
5. НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
Никор не мог оторваться от узкой щели, из глубины которой, будто
черные зарницы, поблескивали цепкие пристальные глаза. Он не видел лица
Синего Пустынника. Голова у того на была покрыта на манер странников
тканью, охваченной обручем, только длинный шлейф не свисал за плечами, как
обычно, а надежно закрывал лицо и шею.
- Прошу извинить за опоздание, эрат, - сказал незнакомец. Говорил он
сдавленно, простуженным голосом. - И не бойтесь меня: для вас я не
страшнее тени.
Он дал знак следовать за ним. Никор не сразу сдвинулся с места и
потому с трудом нагнал его, широко и уверенно шагавшего по неровному полу.
Они прошли в одно из дальних помещений подземелья - оно слабо освещалось
через разлом, - незнакомец зажег скромный светильник и пригласил Никора
сесть. Сам он тоже сел, медленно прислонившись к высокой спинке стула. Он
был весь в синем: длинный широкий плащ, военная рубаха, перевязь и даже
сандалии. Иного цвета был лишь панцирь из кожи антилопы. Да открытые руки
- сильные и крепкие, как железо.
- Вы - Гел Никор, - сказал он, - начальник отряда суртского легиона?
- Да.
- Вот и отлично. Меня зовут Урс Латор. Я изменил место встречи: здесь
безопаснее. А на улицу Красильщиков не ходите: за вами следят. Подозреваю,
за домом эрата Гура тоже.
Появились четверо молчаливых людей, в том числе и старый Рам. Они
принесли немного вина, немного холодной дичи с маниоком, фрукты и тут же
исчезли за дверью. Рам вскоре вернулся, поставил на край стола что-то
покрытое куском голубого шелка, и снова вышел.
- Прошу, - сказал Пустынник. - Мы живем скромно, но, думаю, вы не
будете на нас в обиде.
Никор, еще не пришедший в себя, настороженно кивнул.
- Давайте к делу, эрат. - Латор подался вперед и сдернул с невидимого
предмета голубой шелк. Под ним оказалась старинная чаша из лазурита, на
которой была изображена большая лодка, летящая над верхушками пальм. - Так
что просил передать мне воин вашего легиона?
Пытаясь точнее припомнить, Никор даже закрыл глаза:
- Он сказал: погода в Сурте становится хорошей, хотя изредка дуют
восточные ветры. Медведь боится ночи и в страхе тянется к утренней заре.
Бобры построили плотину, соединив два берега, и ждут большой воды.
- И это все?
- Все, эрат.
Урс Латор встал.
- Ешьте, прошу вас, - сказал он. - Я не принимаю участия только
потому, что не могу открыть свое лицо.
Но Никор ни к чему не притронулся. Подождав немного, он оглянулся и
увидел, что Пустынник стоит возле разлома, замерев, как статуя.
- Не смею отнимать ваше время, эрат, - покашляв, сказал Никор.
- Постойте. - Латор вернулся к столу. - Времени у меня действительно
мало, но... мне бы хотелось поговорить о Сурте. Что там сейчас?
Никор слабо приподнял плечи:
- Не знаю, эрат. В этом трудно разобраться. Все живут в ожидании
беды, сторонятся друг друга, в чем-то подозревают. Легионеры переходят на
сторону суперата, светоносцы - на сторону Маса Хурта. Есть и такие, что
совсем исчезают из города - их много: вроде хотят искать вас. Ходят слухи,
будто у вас большое войско и будто называется оно Легионом
Справедливости... Это правда, эрат?
- Что еще можно сказать о положении в Сурте? - вместо ответа спросил
Пустынник.
- Больше ничего, эрат.
- Жаль. Ну, а как себя чувствуют гнофоры?
- По моему, теперь они сильны, как никогда раньше, эрат.
- Они могли бы представлять огромную силу, если б не разногласия. -
Заметив удивление в глазах Никора, Урс Латор пояснил: - Разногласия между
теми немногими гнофорами, которые жили в Стране, и, следовательно, также
подвергались внушению Ремольта, и теми, которые до недавнего времени
находились в изгнании.
- Что за разногласия, эрат?
Пустынник уселся на прежнее место.
- Их много, - сказал он. - Но не будем об этом. Главное сейчас то,
что внушение Ремольта закончилось, и теперь от каждого гармана требуется
решать все задачи самостоятельно - не так, как это выгодно гнофорам.
Ремольт отучил нас думать, гнофоры хотят заставить нас мыслить по-своему.
- Вы не верите им, эрат?
Урс Латор ответил не сразу. Глаза в темной щели точно погасли.
- Отвлечемся немного, - сказал он наконец. - Вы хорошо знаете нашу
историю от Ремольта?
- Да, эрат.
- И видите те перемены, которые произошли?
- Н-не знаю...
- А они огромны, Никор! Если при первых примэратах все владели всем,
все были равны, то теперь - ничего похожего. Мы утопаем в роскоши, не
созрев для этого ни умом, ни сердцем. Землепашество в деревне и труд в
городе, способствовавшие сохранению простоты нравов, теперь являются
уделом рабов и небольшой части самих гарманов, таких же обездоленных, как
и рабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81