Если результат
закрепить освобождением, очень велик шанс, что в общество вернется человек
исцеленный. В дальнешем же заключении происходит адаптация и ожесточение.
А тут еще поддержка среды! Как ни странно, в лагере ощущение сравнительной
длительности времени исчезает. Разница между долгимт и короткими сроками
утрачиваются. Та часть срока, которая впереди, кажется ужасно длинной
каждый день растягивается на века - одинаково для любого срока, сколько бы
ни оставалось сидеть, а все отсиженное время сжимается в один длинный и
нудный день. По воспитательному воздействию на заключенных длительные
сроки почти ни чем не отличаются от коротких - тринадцать лет от трех.
Возрастает лишь тюремный опыт и авторитет длительно сидевших. И число
колоколов на груди.
Вся наша система наказаний нуждается в пересмотре. Мне кажется, нужно
резко, во много раз уменьшить длительность сроков заключения и
одновременно усилить интенсивность их прохождения - заменить пребывание в
коллективе заключенных одиночным заключением. Это не требует больших
затрат: ведь в о дном и том же помещении вместо десяти заключенных, вместе
отбывающих десять лет, будут находится те же десять заключенных, но сидя
по году друг за другом в одиночистве. С точки зрения гигиены их заключение
станет более здоровым (не столь скучным), а общество получит свободных
работников в девять раз больше!
В нашем правосознании уже произошел сдвиг в сторону сокращения норм,
охраняемых законом. Пора вывести целый ряд их нарушений из числа наказуемы
под суд. Когда есть гласность и общественное мнение, то со многими
нарушителями (сквернословие, плагиат, мелкое мошенничество,
бродяжничество, туниядство и тому подобное) общество может справиться, не
прибегая к суду и даже к административным наказаниям. Иногда клеймо позора
действиннее, чем реальное клеймо, выжигавшееся палачом. Другие деяния,
бывшие подсудимыми, оказываются не приступлениями, а патологическими
состояниями (гомосексуализм) или нормальной деятельностью (некоторые виды
экономической предприимчитвости). Но и когда необходимо карать, тюрьма в
большинстве случаев не лучшая кара. Кроме штрафов и других видов наказаний
(вычеты, прнудработы, без лишения свободы), надо использовать новейший
зарубежный опыт частичной изоляции - домашний арест (с закреплением на
заключенном радиосиганлизаторов), заключение на часть суток (днем на
свободе, ночью в заключении или наоборот) и так далее.
В Ленинграде "Кресты" - не единственная тюрьма. А сколько лагерей на
окраинах города и в пригородах? Я-то знаю сколько! Любой зэк знает. Но, к
сожалению, привести эти числа не представляется возможным. Как и числа
заключенных. Что их тут десятки тысяч, можно лишь предпологать,
прикидывать. Да еще причислим сюда тех, кого услали по этапу в места не
столь отдаленные на лесоповалы и карьеры. Выходит, что сидит у нас в
процентном соотношении во много раз больше, чем в Шотландии. А ведь
Шотландия - район с наибольшим в Великобритании процентном соотношении
заключенных (в среднем по Великобритании приходится 0,6 заключенных на
тысячу человек, в ФРГ - 0,8). Неужто мы такой воровксой и разбойный народ?
А ведь нам все годы твердили, что в СССР уровень приступности один из
самых невысоких в мире. Судя по отзывам приезжих, это действительно так.
Но тогда зачем же такая уйма людей за решеткой и колючей проволокой?
Вспомните ахматовское:
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
А может, не город - ненужный привесок? Может, наоборот? Ну, тюрьмы, к
сожалению, еще понадобятся, но лагеря...
Ясно одно: лагерей принудительного труда не должно быть вообще. Их
нужно упразнить - всю гигантскую сеть, весь архипелаг. Неужели мы придем в
ХХI век с этим пержитком ХХ века - одним из самых мрачных его пережитков?
Да только ли пережиток эта сеть? Ох, не только. Это ведь оружие,
припасенное прошлым на наше будующее. Оружие безразлично, в кого целиться.
У лагерей есть память. Они помнят годы своего расцвета, кгода здесь на
нарах умирали лучшие из лучших. Вышки, овчарки, колючая проволока -
сегодня для уголовников. Но в любой момент они могут снова открыть свои
шлюзы другому потоку, более штрокому...
9. ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ
Вспоминаю некоторые мрачные физиономии вокруг меня в лагере - с
давящим свинцовым взглядом, с жесткими чертами, с презрительной циничной
ухмылкой. Боже мой, какие типы! А их злобные мечтания, их приметивная
логика! Я и тогда, там, смотрел и думал: этих-то можно ли вообще
исправить? Не поздно ли? В Индии были найдены дети, воспитанные волками.
Казалось, что, попав к людям, они через два года достигнут хотя бы уровня
двухлетних, через - пять пятилетних. Но нет усилия были тщетны. Дети так и
не научились разговаривать, только рычали и кусались.
Всему свое время. Упущения в раннем возрасте оказалось навозможным
наверстать. Здесь парни, воспитанные не в логове волков, но в тех
закоулках повседневности, где живут по волчьим законам. В таких
обстоятельствах сформировался их характер, сложились жизненные ориентиры,
вылеплена психика. Возможно, что спасение опоздало.
Видимо, надо признать: есть небольшое количество закоренелых
преступников, исправление которых вообще проблематично и которые социально
опасны и много лет спустя после преступления. Я бы отнес сюда тех, кто
злостно и хладнокровно посягал на человеческую жизнь и здоровье человека.
Больше никого. Для них нужно сохранить длительные сроки изоляции от
общества - не ради изоляции, а ради безопасности сограждан.
Иными словами, можно заменить массовые лагеря лучшими, более
гуманными местами отбывания наказаний, но никакие средства исправления не
всесильны. В борьбе с преступностью главный акцент должен лежать не на
исправлении преступников, а на предупреждении преступлений. Уголовная
среда в лагере - это среда вторичная. Она образуется ведь вне лагеря, на
свободе. Как бы ни был уродлив этот перевернутый мир, в нем отражаются
язвы и пороки, да и просто черты того прекрасного мира, в котором мы все в
обычное время живем. Это черты узнаваемы, очень узнаваемы.
Дело не только в том, что в лагерный быт внедряются типичные
неологизмы по советским образцам: главвор, главшнырь, аббревиатуры на
"наколках" (очень часто выколото "СЛОН" - Смерть Легавым От Ножа).
Вся многоступенчатая иерархия лагерной среды напоминает привычную
бюрократическую табель о рангах, а тяга уголовников к униформе родственна
нашей затаенной и вошедшей в кровь и плоть любви к мундирам и погонам
(даже для школьников).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
закрепить освобождением, очень велик шанс, что в общество вернется человек
исцеленный. В дальнешем же заключении происходит адаптация и ожесточение.
А тут еще поддержка среды! Как ни странно, в лагере ощущение сравнительной
длительности времени исчезает. Разница между долгимт и короткими сроками
утрачиваются. Та часть срока, которая впереди, кажется ужасно длинной
каждый день растягивается на века - одинаково для любого срока, сколько бы
ни оставалось сидеть, а все отсиженное время сжимается в один длинный и
нудный день. По воспитательному воздействию на заключенных длительные
сроки почти ни чем не отличаются от коротких - тринадцать лет от трех.
Возрастает лишь тюремный опыт и авторитет длительно сидевших. И число
колоколов на груди.
Вся наша система наказаний нуждается в пересмотре. Мне кажется, нужно
резко, во много раз уменьшить длительность сроков заключения и
одновременно усилить интенсивность их прохождения - заменить пребывание в
коллективе заключенных одиночным заключением. Это не требует больших
затрат: ведь в о дном и том же помещении вместо десяти заключенных, вместе
отбывающих десять лет, будут находится те же десять заключенных, но сидя
по году друг за другом в одиночистве. С точки зрения гигиены их заключение
станет более здоровым (не столь скучным), а общество получит свободных
работников в девять раз больше!
В нашем правосознании уже произошел сдвиг в сторону сокращения норм,
охраняемых законом. Пора вывести целый ряд их нарушений из числа наказуемы
под суд. Когда есть гласность и общественное мнение, то со многими
нарушителями (сквернословие, плагиат, мелкое мошенничество,
бродяжничество, туниядство и тому подобное) общество может справиться, не
прибегая к суду и даже к административным наказаниям. Иногда клеймо позора
действиннее, чем реальное клеймо, выжигавшееся палачом. Другие деяния,
бывшие подсудимыми, оказываются не приступлениями, а патологическими
состояниями (гомосексуализм) или нормальной деятельностью (некоторые виды
экономической предприимчитвости). Но и когда необходимо карать, тюрьма в
большинстве случаев не лучшая кара. Кроме штрафов и других видов наказаний
(вычеты, прнудработы, без лишения свободы), надо использовать новейший
зарубежный опыт частичной изоляции - домашний арест (с закреплением на
заключенном радиосиганлизаторов), заключение на часть суток (днем на
свободе, ночью в заключении или наоборот) и так далее.
В Ленинграде "Кресты" - не единственная тюрьма. А сколько лагерей на
окраинах города и в пригородах? Я-то знаю сколько! Любой зэк знает. Но, к
сожалению, привести эти числа не представляется возможным. Как и числа
заключенных. Что их тут десятки тысяч, можно лишь предпологать,
прикидывать. Да еще причислим сюда тех, кого услали по этапу в места не
столь отдаленные на лесоповалы и карьеры. Выходит, что сидит у нас в
процентном соотношении во много раз больше, чем в Шотландии. А ведь
Шотландия - район с наибольшим в Великобритании процентном соотношении
заключенных (в среднем по Великобритании приходится 0,6 заключенных на
тысячу человек, в ФРГ - 0,8). Неужто мы такой воровксой и разбойный народ?
А ведь нам все годы твердили, что в СССР уровень приступности один из
самых невысоких в мире. Судя по отзывам приезжих, это действительно так.
Но тогда зачем же такая уйма людей за решеткой и колючей проволокой?
Вспомните ахматовское:
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
А может, не город - ненужный привесок? Может, наоборот? Ну, тюрьмы, к
сожалению, еще понадобятся, но лагеря...
Ясно одно: лагерей принудительного труда не должно быть вообще. Их
нужно упразнить - всю гигантскую сеть, весь архипелаг. Неужели мы придем в
ХХI век с этим пержитком ХХ века - одним из самых мрачных его пережитков?
Да только ли пережиток эта сеть? Ох, не только. Это ведь оружие,
припасенное прошлым на наше будующее. Оружие безразлично, в кого целиться.
У лагерей есть память. Они помнят годы своего расцвета, кгода здесь на
нарах умирали лучшие из лучших. Вышки, овчарки, колючая проволока -
сегодня для уголовников. Но в любой момент они могут снова открыть свои
шлюзы другому потоку, более штрокому...
9. ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ
Вспоминаю некоторые мрачные физиономии вокруг меня в лагере - с
давящим свинцовым взглядом, с жесткими чертами, с презрительной циничной
ухмылкой. Боже мой, какие типы! А их злобные мечтания, их приметивная
логика! Я и тогда, там, смотрел и думал: этих-то можно ли вообще
исправить? Не поздно ли? В Индии были найдены дети, воспитанные волками.
Казалось, что, попав к людям, они через два года достигнут хотя бы уровня
двухлетних, через - пять пятилетних. Но нет усилия были тщетны. Дети так и
не научились разговаривать, только рычали и кусались.
Всему свое время. Упущения в раннем возрасте оказалось навозможным
наверстать. Здесь парни, воспитанные не в логове волков, но в тех
закоулках повседневности, где живут по волчьим законам. В таких
обстоятельствах сформировался их характер, сложились жизненные ориентиры,
вылеплена психика. Возможно, что спасение опоздало.
Видимо, надо признать: есть небольшое количество закоренелых
преступников, исправление которых вообще проблематично и которые социально
опасны и много лет спустя после преступления. Я бы отнес сюда тех, кто
злостно и хладнокровно посягал на человеческую жизнь и здоровье человека.
Больше никого. Для них нужно сохранить длительные сроки изоляции от
общества - не ради изоляции, а ради безопасности сограждан.
Иными словами, можно заменить массовые лагеря лучшими, более
гуманными местами отбывания наказаний, но никакие средства исправления не
всесильны. В борьбе с преступностью главный акцент должен лежать не на
исправлении преступников, а на предупреждении преступлений. Уголовная
среда в лагере - это среда вторичная. Она образуется ведь вне лагеря, на
свободе. Как бы ни был уродлив этот перевернутый мир, в нем отражаются
язвы и пороки, да и просто черты того прекрасного мира, в котором мы все в
обычное время живем. Это черты узнаваемы, очень узнаваемы.
Дело не только в том, что в лагерный быт внедряются типичные
неологизмы по советским образцам: главвор, главшнырь, аббревиатуры на
"наколках" (очень часто выколото "СЛОН" - Смерть Легавым От Ножа).
Вся многоступенчатая иерархия лагерной среды напоминает привычную
бюрократическую табель о рангах, а тяга уголовников к униформе родственна
нашей затаенной и вошедшей в кровь и плоть любви к мундирам и погонам
(даже для школьников).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12