На корне. Вы
можете различать свет?
Он услышал меня, и его лицо немного просветлело, когда он понял, что
нашел меня. Пальцы его задвигались медленнее. Видимо, ему стоило большого
напряжения воли заставить их остановиться.
При нем не было никакого багажа. Ни пищи, ни воды.
Он посмотрел вверх, в мою сторону, и вдруг его глаза что-то
почувствовали. Он кивнул головой.
- Теперь вы можете меня видеть, - уверенно сказал я.
- Не очень хорошо, - ответил он. - Но видеть могу.
- Мерседа слепа, - сообщил я ему. - Она уже целый день без сознания.
Мы убегали от магн-странников.
- Я знаю, - ответил он.
- Вы видели остальных? Эву? Линду?
- Я был вместе с Эвой. Но я потерял ее.
- Она не ранена?
- Нет. У вас есть что-нибудь поесть?
- Немного. Но я не знаю, что вам можно есть. Вы можете есть нашу
пищу?
- Мне кажется, да. Воду мы можем достать из реки.
- Из реки?
- Она совсем близко. Я был там, когда услышал ваш крик. Вы дадите мне
что-нибудь поесть? А потом мы отнесем Мерседу к реке.
Он показал направо, наискосок по склону.
Я сбросил рюкзак вниз и спрыгнул. Он нашел на земле чистое место,
уселся и порылся в мешке.
- Я не знаю, сможем ли мы нести Мерседу, - с сомнением сказал я. - Вы
считаете, что ее нужно разбудить?
Он приставил к губам флейту, наморщил лоб и сыграл короткую мелодию.
Она была совсем не такой, как те протяжные звуки, что я обычно от него
слышал. Это была жесткая, пронзительная последовательность звуков. Ее
требовательное звучание возымело немедленное действие на Мерседу, тотчас
же очнувшуюся от своего коматозного состояния. Она потрясла головой и
перекатилась на своем ложе на корне, расправляя мышцы. Потом она
выпрямилась, стоя на коленях, а потом встала на ноги. Я протянул ей руку и
помог спуститься.
Пока я, поддерживая, вел ее к Майклу, я уже понял, что она все еще
была слепа. Я посветил ей в лицо фонариком, но она не отреагировала на
это.
- Вы можете как-нибудь вернуть ей зрение? - спросил я. В это
мгновение мне казалось, что нет ничего, на что не действовала бы его
флейта.
Но Майкл покачал головой.
Остатки наших продуктов мы поделили на троих. Майкл все тщательно
оглядел и решил, что среди них нет ничего несъедобного для их расы. Но все
равно продуктов было немного.
- И что нам теперь делать? - спросил я, когда мы поели.
- Пойдем к реке, - напомнил он.
- А потом?
- Найдем лесных жителей. - Майкл проявлял массу оптимизма. А ведь
Мерседа была слепа, и они оба все еще были больны.
- Вы знаете что-нибудь об остальных? - спросил я. - Не могли их
настигнуть магны-странники?
- Не думаю. Мы знали, что происходило. И все убежали. Пока они быстро
бегут, они в безопасности. От магн-странников, во всяком случае.
- И каково же им теперь?
Майкл пожал плечами. - Если они найдут лесных жителей или те найдут
их, то все будет в порядке.
- А если нет?
Он опять пожал плечами. Я знал это не хуже его. Лес был велик. Данель
уже мог находиться у лесных жителей. Или Макс. Но знали ли они, что есть
настоятельная причина искать нас?
Когда мы добрались до реки, Майкл опять прижал флейту к губам и
сыграл тихую и мягкую мелодию. Во время игры глаза его снова изменились. Я
поводил ладонью перед его лицом. Он опять ослеп. Напряжение,
поддерживавшее связь между глазами и мозгом, было для него слишком
утомительным. Он, должно быть, мог использовать музыку флейты как сонар, и
эта музыка должна была воздействовать прямо на мозг. Этим способом он
сумел пробудить из ее глубокого бессилия Мерседу и этим же способом он
гипнотизировал для Данеля пауков.
Он вел нас, как Гаммельнский Крысолов, сквозь джунгли. Локтями и
бедрами он прокладывал путь через густые заросли, а пальцы его тем
временем непрерывно двигались по трубке флейты. Его нежная мелодия
вызывала во мне мысли о ветре и воде. Это мне не нравилось. Если бы я
сидел в концертном зале или перед телевизором, то эта музыка подходящим
образом вызывала бы во мне жажду простора и свободной природы. Но здесь мы
были безжалостно предоставлены широкой, свободной природе, и для меня
ничто не было более далеким, как питать к ней мечтательное чувство. Музыка
слишком соответствовала нашей ситуации. А это была плохая ситуация. Мы все
еще были в трудном положении.
Мы обрадовались воде, но она оказалась кислой. Майкл на некоторое
время вернулся в царство живых и стал разговорчивым.
- Теперь отдохнем до утра? - спросил я.
- Нет.
Этот ответ я и хотел услышать: мне больше не хотелось терять время.
Но если бы он сказал, что Мерседа не может не спать всю ночь, я не стал бы
протестовать.
То, что стемнело, для них обоих не имело значения.
- Вверх по реке, - сказал Майкл, не добавив к этому ни слова
объяснений. Должно быть, холм был выше, чем я думал. Видимо, склон вел
вверх, в горы. Перспектива идти всю ночь в гору была не слишком
привлекательной, но дорога облегчалась тем, что по обеим сторонам реки -
это вообще-то был, скорее, ручей - были узкие полоски, где растения росли
больше горизонтально, чем вертикально. Было похоже на ковер с длинным
ворсом, и он совсем не затруднял ходьбу.
Когда Майкл начал снова бездумно перебирать пальцами по флейте, я
помог Мерседе подняться.
- Вам хорошо? - спросил я ее. Шепотом, так как предполагал, что Майкл
сейчас начнет играть, а я не хотел, чтобы мой голос вмешивался в нежную
музыку флейты.
- Со мной все хорошо, - заверила она меня.
- Бежать для нас ничто, - вмешался Майкл.
Вообще-то я не имел желания начинать интеллектуальный разговор в
такое неподходящее мгновение, но не смог удержаться от вопроса: - Как вам
это удается?
- Мы должны находиться в движении, - сказал он.
- Музыка этой флейты, должно быть, приводит вас в нужное душевное
состояние, - продолжал я, - но силы и выносливости она не даст. Если вы
используете ее, чтобы заставлять себя постоянно двигаться дальше, вы же
можете убить себя.
- Меня поддерживает болезнь, - категорично сказал он.
- Как это?
- Она ускоряет выделение накопленной энергии.
Я перестал приставать к нему, чтобы оставить эту тему. Если он
сказал, что может идти дальше, и Мерседа тоже, я был готов ему верить.
- Лучше я пойду вперед, - предложил я. - Мне не хочется, чтобы
кто-нибудь из вас свалился в воду. Я не умею плавать.
Я счел хорошей мыслью, чтобы Мерседа положила одну руку на мое плечо,
а Майкл со своей флейтой шел сзади, но Мерседа, очевидно, не имела желания
касаться меня. Последнюю ночь мы держались тесно друг к другу, но это было
тогда, когда мы были охвачены паникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
можете различать свет?
Он услышал меня, и его лицо немного просветлело, когда он понял, что
нашел меня. Пальцы его задвигались медленнее. Видимо, ему стоило большого
напряжения воли заставить их остановиться.
При нем не было никакого багажа. Ни пищи, ни воды.
Он посмотрел вверх, в мою сторону, и вдруг его глаза что-то
почувствовали. Он кивнул головой.
- Теперь вы можете меня видеть, - уверенно сказал я.
- Не очень хорошо, - ответил он. - Но видеть могу.
- Мерседа слепа, - сообщил я ему. - Она уже целый день без сознания.
Мы убегали от магн-странников.
- Я знаю, - ответил он.
- Вы видели остальных? Эву? Линду?
- Я был вместе с Эвой. Но я потерял ее.
- Она не ранена?
- Нет. У вас есть что-нибудь поесть?
- Немного. Но я не знаю, что вам можно есть. Вы можете есть нашу
пищу?
- Мне кажется, да. Воду мы можем достать из реки.
- Из реки?
- Она совсем близко. Я был там, когда услышал ваш крик. Вы дадите мне
что-нибудь поесть? А потом мы отнесем Мерседу к реке.
Он показал направо, наискосок по склону.
Я сбросил рюкзак вниз и спрыгнул. Он нашел на земле чистое место,
уселся и порылся в мешке.
- Я не знаю, сможем ли мы нести Мерседу, - с сомнением сказал я. - Вы
считаете, что ее нужно разбудить?
Он приставил к губам флейту, наморщил лоб и сыграл короткую мелодию.
Она была совсем не такой, как те протяжные звуки, что я обычно от него
слышал. Это была жесткая, пронзительная последовательность звуков. Ее
требовательное звучание возымело немедленное действие на Мерседу, тотчас
же очнувшуюся от своего коматозного состояния. Она потрясла головой и
перекатилась на своем ложе на корне, расправляя мышцы. Потом она
выпрямилась, стоя на коленях, а потом встала на ноги. Я протянул ей руку и
помог спуститься.
Пока я, поддерживая, вел ее к Майклу, я уже понял, что она все еще
была слепа. Я посветил ей в лицо фонариком, но она не отреагировала на
это.
- Вы можете как-нибудь вернуть ей зрение? - спросил я. В это
мгновение мне казалось, что нет ничего, на что не действовала бы его
флейта.
Но Майкл покачал головой.
Остатки наших продуктов мы поделили на троих. Майкл все тщательно
оглядел и решил, что среди них нет ничего несъедобного для их расы. Но все
равно продуктов было немного.
- И что нам теперь делать? - спросил я, когда мы поели.
- Пойдем к реке, - напомнил он.
- А потом?
- Найдем лесных жителей. - Майкл проявлял массу оптимизма. А ведь
Мерседа была слепа, и они оба все еще были больны.
- Вы знаете что-нибудь об остальных? - спросил я. - Не могли их
настигнуть магны-странники?
- Не думаю. Мы знали, что происходило. И все убежали. Пока они быстро
бегут, они в безопасности. От магн-странников, во всяком случае.
- И каково же им теперь?
Майкл пожал плечами. - Если они найдут лесных жителей или те найдут
их, то все будет в порядке.
- А если нет?
Он опять пожал плечами. Я знал это не хуже его. Лес был велик. Данель
уже мог находиться у лесных жителей. Или Макс. Но знали ли они, что есть
настоятельная причина искать нас?
Когда мы добрались до реки, Майкл опять прижал флейту к губам и
сыграл тихую и мягкую мелодию. Во время игры глаза его снова изменились. Я
поводил ладонью перед его лицом. Он опять ослеп. Напряжение,
поддерживавшее связь между глазами и мозгом, было для него слишком
утомительным. Он, должно быть, мог использовать музыку флейты как сонар, и
эта музыка должна была воздействовать прямо на мозг. Этим способом он
сумел пробудить из ее глубокого бессилия Мерседу и этим же способом он
гипнотизировал для Данеля пауков.
Он вел нас, как Гаммельнский Крысолов, сквозь джунгли. Локтями и
бедрами он прокладывал путь через густые заросли, а пальцы его тем
временем непрерывно двигались по трубке флейты. Его нежная мелодия
вызывала во мне мысли о ветре и воде. Это мне не нравилось. Если бы я
сидел в концертном зале или перед телевизором, то эта музыка подходящим
образом вызывала бы во мне жажду простора и свободной природы. Но здесь мы
были безжалостно предоставлены широкой, свободной природе, и для меня
ничто не было более далеким, как питать к ней мечтательное чувство. Музыка
слишком соответствовала нашей ситуации. А это была плохая ситуация. Мы все
еще были в трудном положении.
Мы обрадовались воде, но она оказалась кислой. Майкл на некоторое
время вернулся в царство живых и стал разговорчивым.
- Теперь отдохнем до утра? - спросил я.
- Нет.
Этот ответ я и хотел услышать: мне больше не хотелось терять время.
Но если бы он сказал, что Мерседа не может не спать всю ночь, я не стал бы
протестовать.
То, что стемнело, для них обоих не имело значения.
- Вверх по реке, - сказал Майкл, не добавив к этому ни слова
объяснений. Должно быть, холм был выше, чем я думал. Видимо, склон вел
вверх, в горы. Перспектива идти всю ночь в гору была не слишком
привлекательной, но дорога облегчалась тем, что по обеим сторонам реки -
это вообще-то был, скорее, ручей - были узкие полоски, где растения росли
больше горизонтально, чем вертикально. Было похоже на ковер с длинным
ворсом, и он совсем не затруднял ходьбу.
Когда Майкл начал снова бездумно перебирать пальцами по флейте, я
помог Мерседе подняться.
- Вам хорошо? - спросил я ее. Шепотом, так как предполагал, что Майкл
сейчас начнет играть, а я не хотел, чтобы мой голос вмешивался в нежную
музыку флейты.
- Со мной все хорошо, - заверила она меня.
- Бежать для нас ничто, - вмешался Майкл.
Вообще-то я не имел желания начинать интеллектуальный разговор в
такое неподходящее мгновение, но не смог удержаться от вопроса: - Как вам
это удается?
- Мы должны находиться в движении, - сказал он.
- Музыка этой флейты, должно быть, приводит вас в нужное душевное
состояние, - продолжал я, - но силы и выносливости она не даст. Если вы
используете ее, чтобы заставлять себя постоянно двигаться дальше, вы же
можете убить себя.
- Меня поддерживает болезнь, - категорично сказал он.
- Как это?
- Она ускоряет выделение накопленной энергии.
Я перестал приставать к нему, чтобы оставить эту тему. Если он
сказал, что может идти дальше, и Мерседа тоже, я был готов ему верить.
- Лучше я пойду вперед, - предложил я. - Мне не хочется, чтобы
кто-нибудь из вас свалился в воду. Я не умею плавать.
Я счел хорошей мыслью, чтобы Мерседа положила одну руку на мое плечо,
а Майкл со своей флейтой шел сзади, но Мерседа, очевидно, не имела желания
касаться меня. Последнюю ночь мы держались тесно друг к другу, но это было
тогда, когда мы были охвачены паникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42