- Я могу продолжить? - недовольно осведомился у коллег Семен
Афанасьевич. Коллеги замолкли и посерьезнели, а Семен Афанасьевич
продолжил. - В тот отрезок времени, который определили медэксперты как
единственно возможный для совершения убийства, а именно с восемнадцати до
двадцати одного часа, вас видели уходящим с места преступления. Свидетель
- пожилая женщина, жительница этого дома.
Пистолет чехословацкого производства, из которого застрелен Борзов,
был приобретен вами, Кузьминский, у представителя группировки,
базирующейся в Ховрино. Баллистическая экспертиза уже точно установила вид
оружия. Возможный свидетель - администратор кафе Валерий Сараев, служивший
посредником в продаже вам пистолета.
На стволе и рукояти пистолета имеются отчетливые отпечатки ваших
пальцев, Кузьминский. Свидетель этому и безжалостный разоблачитель -
дактилоскопия, наука, как известно вам, безошибочная.
Все концы изобличающих вас улик - в наших руках. В нужный нам момент
пожилая женщина опознает вас по фотографии. Когда мы захотим, пистолет
чехословацкого производства окажется в руках органов, занимающихся
расследованием убийства Борзова. Мы в любое время можем предоставить этим
органам материалы, по которым совсем нетрудно определить, чьи отпечатки
пальцев на орудии убийства. Вы все поняли, что я вам сказал, Кузьминский?
- Да, - подтвердил Виктор.
- Принимая во внимание неадекватное ваше сегодняшнее состояние, -
заунывно итожил Семен Афанасьевич, - мы хотели бы знать совершенно точно,
какие выводы вы сделали из того, о чем сейчас вам сообщено.
Виктор поднял голову и равнодушно глянул на всю четверку. Сказал:
- Не рыпайся, парень, если хочешь жить. - И попытался улыбнуться.
- Несмотря на опьянение, вы правильно поняли нас, Кузьминский, -
удовлетворился ответом Семен Афанасьевич.
- В общих чертах, - добавил Дима.
- Достаточно, - решил неизвестный, выйдя из-за стола, подошел к
Виктору, рывком за шиворот поднял его и заглянул в глаза. - Теперь частное
определение по малым искам.
Только теперь пришел пронзительный страх. На него смотрели
затуманенные, задумчивые глаза убийцы, и Виктор вдруг понял, что он умрет
тогда, когда захочет человек, смотрящий на него.
Семен Афанасьевич открыл дверь и распорядился:
- Старлей, давайте ваших людей.
Вошли двое штатских, и, твердо понимая, что им делать, подошли к
Виктору и неизвестному. Неизвестный выронил из правой своей богатырской
руки Виктора, которого тут же подхватили штатские и отволокли к стене.
- Твои дела, - обратился неизвестный к Диме.
Дима приблизился к стене, с удовольствием заглянул в испуганное лицо
известного литератора, и, не спеша, высказался:
- Совсем недавно ты, как я понимаю, с удовольствием наблюдал со
стороны за тем, как грязные молодчики избивали меня. Мне наблюдения за
экзекуцией недостаточно. Ты мне очень несимпатичен, Витя, и поэтому я
приму участие в экзекуции непосредственно.
Сказав это, Дима двумя пальцами - указательным и средним - ухватил
Виктора за нос. Моталась голова, хрустел нос, слезы катились из глаз.
Наконец, Дима выпустил его и брезгливо вытер пальцы носовым платком.
Подошел молчаливый горец Удоев и в первый раз подал голос:
- Какой джигит, а плачет.
И без замаха с левой ударил Виктора в печень. Виктора скрутило.
- Отпустите его, - приказал неизвестный штатским, державшим Виктора
за руки. Они отпустили. К всеобщему удивлению, Виктор продолжал стоять.
Неизвестный, ощерившись, приступил к делу. Он орудовал ребром ладони,
как мясник при разделке туши, но орудовал совсем недолго: не выдержав
профессиональной обработки, Виктор рухнул. Четверка стояла в бездействии,
пока Виктор не открыл глаза. Тогда Семен Афанасьевич носком ботинка ткнул
его в ребра. Постепенно распаляясь, они вошли в азарт, топча, размазывая
ногами несопротивляющееся безвольное тело.
Последнее, что, увидев, запомнил Виктор, - три портрета на стене и
склонившегося над ним Диму, харкнувшего ему в лицо.
Опомнились. Отошли к столу и уселись. Семен Афанасьевич отдал
распоряжение:
- Можете отвезти.
Двое штатских ухватили Виктора за ноги и поволокли по полу к дверям,
через приемную, к фургону. У фургона остановились. Вышедший следом старший
лейтенант отворил дверцу, и двое штатских, сильно поднатужившись,
забросили Виктора внутрь и влезли в кузов сами. Старший лейтенант
захлопнул за ними дверцу, прошел к кабине, и фургон тронулся.
Штатские не без интереса наблюдали за тем, как малозаметно
подпрыгивало Викторово тело на рифленом полу. Вскорости приехали.
- А он живой? - спросил старший лейтенант, открыв дверцу и глядя на
неподвижное тело.
- Черт его знает, - в сомнении ответил один из штатских и за плечи
приподнял Виктора. Тот тихо застонал. - Живой! Мастер ведь обрабатывал.
Фургон стоял у дома Виктора впритирку к подъезду. Виктора извлекли из
фургона и подтащили к подъезду, затем - к лифту. Открылись дверцы, и все
четверо оказались в кабине. Здесь висевший на руках штатских Виктор робко
попытался напрячь ноги.
- Ишь ты, рыпается, - заметил старший лейтенант, и, выйдя из лифта,
своим ключом открыл дверь Викторовой квартиры.
Штатские втащили Виктора в комнату и кинули на тахту, а старший
лейтенант заглянул на кухню. Когда штатские зашли за ним, он задумчиво
изучал накрытый Виктором для приема Алексея стол.
- С устатку? - увидев на столе две бутылки "Греми", догадался один из
штатских о желаниях старшего лейтенанта, который тотчас подтверждающе
кивнул.
Они, не спеша, с чувством, как люди хорошо потрудившиеся, под рыбку и
холодных цыплят (икру не трогали) опростали одну бутылку. Штатские мыли
использованную ими посуду, а старший лейтенант курил. Покурив, сказал:
- Хорошего понемножку. Поехали.
Заглянули в комнату. Виктор постанывал в полубеспамятстве - в
полусне. Удовлетворенная троица удалилась.
В середине следующего дня Виктора навестил заботливый кооператор
Удоев. Виктор от скрипа стула открыл глаза и увидел его, сидевшего на
стуле. Удоев сидел, раздвинув ляжки, как на гинекологическом кресле, а меж
ляжек в толстых руках держал объемистую хозяйственную сумку.
- Ты что, и переодеться сам не можешь? - не дождавшись ответа, Удоев
сообщил: - Я тут тебе пожрать и выпить привез на неделю. По подсчетам
специалистов, ты неделю пролежишь. Всего про все - на триста сорок рублей.
Сейчас расплатишься или в кредит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55