- Не знаю я этого паренька, Саня.
- Ты смотри, смотри внимательнее! - злобно приказал Александр.
- А чего смотреть? Не знаю, значит, не знаю.
- Эх, Алька, Алька, а еще друг называется!
- Я тебе, Саня, друг, а не майору милиции.
- А Саня - майор милиции, и больше ничего.
- Если так, то жаль.
Александр поднялся со скамейки, встал и Алик. Стояли, изучали друг
друга. Два здоровенных амбала. Александр покачался на каблуках, сказал на
прощание:
- Стыдно тебе будет, чистюля, когда свидетели его опознают.
- Их дело - опознавать, мое - стыдиться.
- Хреновину-то не надо нести. - Александр вырвал фотографию из рук
Алика, спрятал в карман. - Я слово в сорок пятом дал Ивану Павловичу
извести всю эту нечисть. И изведу.
Алик ткнул пальцем в смирновский пиджак, в то самое место, где лежала
теперь фотография, улыбнулся во все свои тридцать два зуба, спросил:
- Паренек этот - нечисть?!
- Если ты его выгородишь, станет нечистью.
- Запомни, тетка, если ты меня обманешь, я тебя за укрывательство
упеку! Сроком на два года! - пообещал Казарян.
Наштукатуренная баба всплеснула руками:
- За что, за что? Я ж тебе в прошлый раз все выложила, все, как есть!
Он мне двадцать шестого сказал, что к бабке в Талдом поедет, и больше я
его не видела.
- Нет его в Талдоме.
- А я-то тут при чем?
- Насколько я понимаю, ты матерью ему приходишься? Мне память не
изменяет?
- Да где ж мне теперь с ним управиться? - Баба негромко зарыдала.
- Непохмеленная, что ли? - спросил Казарян, глядя в окно. Во дворе
девочка, которая совсем недавно была в шубке, копалась лопаткой в снежной
луже, кружилась теперь вокруг своей оси, хотела, чтоб вздымался подол
легкого платьица.
- Не ты меня поил, не тебе спрашивать, - басом обиделась баба.
- Ну, тогда извини. Но помни, когда он объявится, звони мне тут же по
телефону.
- Кровинушку свою в тюрьму упрятать? Так, что ли?! - баба постепенно
наглела.
- Тогда выбирай. Или кровинушку, или тебя. А то и тебя и кровинушку
вместе.
- Да я разве что говорю?
- Говоришь, говоришь! - Казарян резко поднялся с дивана и локтем
зацепил полочки со слониками. Слоны попадали, как на сафари. - А, черт!
Генка Иванюк не заходил?
- Не заходил.
Казарян осторожно расставил слоников по местам. Баба тоже встала,
придирчиво поправила салфетку. Ожидала, когда он уйдет.
- Я тебя навещать буду, - пообещал Казарян.
- Куда от тебя денешься? - баба открыто радовалась его уходу.
Он распахнул дверь и солнце ударило ему в глаза. Посреди двора
продолжала крутиться девочка.
Иванюк-младший с ходу раскололся:
- Вчера вечером приходил. Денег просил.
- Что ж ты мне не позвонил? Мы же договорились, Гена! - вскричал
Казарян. Он вскинул руки, с поднятыми руками походил по богато
обставленной иванюковской столовой, изображая огорчение от такой
неумелости своего сообщника. Развлекал себя Казарян.
- Я звонил, я сегодня все утро вам звонил, а вас не было! - Гена
стоял, колотя себя кулаком в грудь, гудевшую от ударов.
Казарян уже сидел на стуле, воткнув локти в колени и руками обнимая
многодумную голову.
- Что тебе Стручок говорил? - не поднимая головы, спросил Роман.
- Говорил, что домой ему возвращаться сейчас никак нельзя. Хотел было
у бабки пожить, но боится, что там найдут. Пристроился у одних, но там
платить надо.
- Где это - "у одних"?
- Не знаю. Правда, не знаю.
- Ты ему денег дал?
- Дал. Двести рублей.
- Откуда у тебя деньги?
- Мама ко дню рождения подарила. Мне тридцатого восемнадцать лет
исполнилось.
- Совершеннолетний ты теперь у нас. Значит, сажать тебя по всей
строгости можно.
- Вы все шутите. А мне жить как?!
- Так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы.
Так, чтобы мы тебя не сажали. Усек, Геннадий Иванюк?
Геннадий Иванюк усек.
Иванюк-то усек, а Виталий Горохов - нет. Смешно, но Стручок, как
большой, лег на дно. А то пусть его район ищет. Ведь трамвайный грабеж -
их дело.
- ...Лидия Сергеевна для верности по поводу самсоновского башмачка
целый научный симпозиум собирала. Его каблучок. Стоял под сосной Николай
Самсонов в тот вечер. С "вальтером" в руках. Так-то, - как бы не отвечая
на романовские вопросы, по сути дела до конца ответил на все Сергей
Ларионов.
- Считаешь, что надо рубить концы? - спросил Казарян, сам считая, что
так и надо делать.
- Делать больше нечего, - его словами обозначил ситуацию Ларионов.
- А что Санька думает?
- Нет его, - раздраженно ответил Ларионов. - Как ушел с утра, так и
нет. Его ищут все. Сам звонил, требовал на ковер. А его нет.
- Резюмируем: Колхозника - под суд, и закрываем дело. Так, Сергунька?
- Только так.
- Но где же все-таки Санек?
Рядом с дворовыми воротами, неподалеку от крюковской голубятни, с
довоенных еще времен (видимо, строители домов два "а", два "б" и два "в"
забыли) стоял чугунный локомобиль, вросший в землю своими железными
колесами по втулки. Площадка между локомобилем и голубятней была
утрамбована ногами трех дворовых поколений до мраморной твердости и
гладкости. Здесь танцевали всегда.
Добрый Костя Крюков разрешил, и шустрая юная смена подключила к его
проводке радиолу и двухсотсвечовую лампу. Музыка уже звучала, но еще не
танцевали: рано, только-только подползали сумерки. В их объявляющейся
серости вдоль акаций и молодых тополей Малокоптевского с гулом метались
ошалевшие майские жуки. За ними, стараясь сбить их содранными в ажиотаже
рубашками, носились не менее ошалевшие пацаны.
Здесь под небом чужим я, как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль...
- рвался с самодельной, из рентгеновской пленки сделанной пластинки
вольнолюбивый голос Лещенко. Вообще-то с репертуаром танцулек было худо.
Борясь с тлетворным западным влиянием, промышленность, выпускавшая
пластинки, внедрила в массы падекатр и краковяк, и поэтому массам
приходилось пользоваться довоенными Утесовым, Шульженко, Козиным и Эдди
Рознером.
Они сидели на округлой туше локомобиля, ощущая задами еле заметную
неровность чугунной поверхности. Они сидели на локомобиле и сверху
рассматривали отрочество и юность - свое прошлое. Алик, Лешка Без, Виллен
Приоров. Чтобы неунизительно помириться с Саней, всех собрал Алик.
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда ее совсем не ждешь.
И каждый вечер сразу станет
Так удивительно хорош,
- раскрыл молодежи смысл происходящего Леонид Утесов, и танцы
начались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58