Потом
берет этого человека в долю и, полностью информированный, получает
отличную возможность спокойно, без помех ковырнуть скок.
В данной ситуации фигура номер один - вор. Параметры этой фигуры: в
меру интеллигентен, умен, предельно осторожен, не подвержен воровскому
азарту. Судя по работе, квалификация высокая. Фигура номер два - наводчик.
Из ближайшего окружения Палагина, потому что коллекционеры крайне неохотно
пускают к себе домой малознакомых людей.
Ход второй. Кто-то весьма состоятельный мечтает владеть палагинской
коллекцией. Подходы через третьих лиц с предложением продать ее терпят
неудачу...
- Почему через третьих лиц, почему не впрямую? - перебил его Смирнов.
- После предложения продать вряд ли разумно идти на ограбление. Сразу
же - первый подозреваемый. Продолжаю, Сей гражданин за весьма порядочную
сумму - такой квалифицированный слесарь-домушник, как наш, за мелочевку на
серьезное дело не пойдет - нанимает скокаря и точно объясняет ему, что и
где брать. В этом случае фигура номер один - наниматель. Фигура номер два
- технический исполнитель, вор. Параметры и той, и другой фигуры - весьма
и весьма размыты.
- Ты и вправду молодец, Рома, - серьезно похвалил Казаряна Смирнов. -
Твои соображения считаю хорошей основой для оперативной разработки.
Конечно, хотелось бы, чтобы прошел первый вариант. Очень хотелось бы...
- Они, по сути, равноценны, Саня, - встрял вальяжный от похвалы
Казарян.
- Не скажи, не скажи. В первом варианте вор - почти наверняка
москвич, и москвич, хорошо нам известный. Мы его можем просчитать.
Наводчика - тоже. Просеем всех знакомцев Палагина через мелкое сито, и он
у нас в решете останется. Второй же вариант - полная неизвестность. Кто
этот наниматель? Фанатик-коллекционер? Лауреат? Человек, желающий выгодно
вложить капитал в непреходящие ценности? Иностранец, мечтающий сделать
состояние?
- Ну уж прямо - иностранец! - возразил Ларионов. - Они у нас тихие.
- А Кастаки?
- Кастаки не в счет.
- Все в счет, Сережа. Какой он наниматель, - не будем загадывать. Но,
во всяком случае, ловкий и хитрый. Будет ли такой нанимать московского
домушника, чей почерк и связи, в принципе, нам, МУРу, известны? Не думаю.
Скорее всего - сделка с залетным гастролером, который, провернув операцию,
растворяется в воздухе. И перед нами - пустота. Исчезнувший неизвестно
куда гастролер и наниматель, не имеющий никаких контактов с преступным
миром.
- Да, картиночку ты нарисовал. - Казаряновской вальяжности заметно
поубавилось. - Двенадцатый стул, исчезнувший в недрах Казанского вокзала.
Только Остапу Бендеру было веселей: одиннадцать - за, один - против. А у
нас - два стула, пятьдесят на пятьдесят.
- Срочно разрабатываем первый вариант, - решил Смирнов. - За Сережей
- картотека по домушникам, за Романом - окружение Палагина.
- А за тобой? - не утерпел Роман.
- За мной - общее руководство. Помогать тому, кому делать нечего.
Кстати, Роман, наш клиент с Красноармейской где содержится? В Матросской
тишине?
- У нас пока. Потрясти этого Угланова имеет смысл, это идея, Саня!
Ему скучно, на допросы не водят, и без допросов доказано, что грабанул
нашего знаменитого мастера слова он, и только он; думать о том, сколько
дадут, надоело. Так что для него беседа с симпатичным оперативником на
отвлеченные темы - необходимая и желанная развлекуха.
- Кто у нас симпатичный оперативник? - Смирнов оглядел своих бойцов.
- Симпатичные все. Но самый симпатичный - я, - признался Казарян.
- Тогда потряси его, Рома. На отработку первого варианта вам два дня.
Приступайте.
В пустынном до таинственности коридоре Центрального Комитета
комсомола четко звучали твердые каблуки. У двери с черной табличкой, на
которой золотом было написано имя хозяина кабинета, стук шагов
прекратился.
Владлен Греков вошел в приемную комсомольского вождя. Ему
тренированно улыбнулась секретарша:
- Вас ждут.
- Наслышан, наслышан, - поднялся ему навстречу владелец кабинета,
невольно покосившись на телефонный аппарат с гербом. - Проходи, садись,
будем разговаривать.
- За меня уже, наверное, сказали. - Владлен застенчиво сел на край
кресла, сжал коленями нервно сложенные вместе ладони. - Просто я готов и
очень хочу работать.
- Люблю вас, военную косточку, за ясность и определенность. Такие,
как ты, очень нужны в комсомольской работе. Ты даже представить себе не
можешь, как страдает дело от несерьезности, мальчишеской расхлябанности,
крайней засоренности голов основной массы руководителей первичных
организаций и даже функционеров центральных органов. Четкости в исполнении
заданий, дисциплинированности, отсутствия каких бы то ни было колебаний в
проведении генеральной линии, - именно тех качеств, которыми так славна
армия, - недостает нам, комсомольцам. Ну, так решаем: в отдел
военно-физкультурной подготовки, инструктором.
- Николай Алексеевич, вы должны понять меня...
- Почему вдруг на "вы"?! - грозно удивился сорокопятилетний
заматерелый хозяин кабинета. - Мы с тобой - комсомольцы, соратники по
Союзу молодежи. Так что ты это чинопочитание брось. Вот в этом мы хотим
отличаться от армии. Так что ты говорил?
- Я на юрфак МГУ, на вечернее, документы сдал. Хочу продолжить
образование, хочу со временем стать на боевые рубежи охраны
социалистической законности Родины. А военно-физкультурные дела весьма
далеки от будущей моей работы.
- Резонно, резонно, - владелец кабинета широко зашагал. - Что ж,
тогда - общий отдел. Тебе там отыщут работенку по профилю. Завтра можешь
ознакомиться, я там скажу кому надо. Ну, как там поживает Сергей Фролович?
Давно-давно не виделись. Все бушует, неугомонная душа?
- Разве он может быть равнодушным или просто спокойным? Такой уж
человек! Вы сами знаете, Николай Александрович.
- Ты знаешь, ты! - поправил Николай Александрович, и послушный
Владлен еле слышно пробормотал:
- Ты же знаешь...
Ларионов любовно раскладывал пасьянс из одиннадцати фотопортретов.
Сначала с ряд выложил всю наличность, потом с сожалением четыре убрал
совсем. Еще четыре перевел во второй ряд. Подумал, подумал - и решился:
вторая четверка последовала за первой. Трое избранных смотрели на него. А
он - на них.
Вошел Казарян, глянул через ларионовское плечо на фотографии,
восхитился:
- Ух вы, мои красавцы! - И сел за свой чистый, без единой бумажки
стол.
- А знаешь, Рома, зря мы домушниками не интересуемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
берет этого человека в долю и, полностью информированный, получает
отличную возможность спокойно, без помех ковырнуть скок.
В данной ситуации фигура номер один - вор. Параметры этой фигуры: в
меру интеллигентен, умен, предельно осторожен, не подвержен воровскому
азарту. Судя по работе, квалификация высокая. Фигура номер два - наводчик.
Из ближайшего окружения Палагина, потому что коллекционеры крайне неохотно
пускают к себе домой малознакомых людей.
Ход второй. Кто-то весьма состоятельный мечтает владеть палагинской
коллекцией. Подходы через третьих лиц с предложением продать ее терпят
неудачу...
- Почему через третьих лиц, почему не впрямую? - перебил его Смирнов.
- После предложения продать вряд ли разумно идти на ограбление. Сразу
же - первый подозреваемый. Продолжаю, Сей гражданин за весьма порядочную
сумму - такой квалифицированный слесарь-домушник, как наш, за мелочевку на
серьезное дело не пойдет - нанимает скокаря и точно объясняет ему, что и
где брать. В этом случае фигура номер один - наниматель. Фигура номер два
- технический исполнитель, вор. Параметры и той, и другой фигуры - весьма
и весьма размыты.
- Ты и вправду молодец, Рома, - серьезно похвалил Казаряна Смирнов. -
Твои соображения считаю хорошей основой для оперативной разработки.
Конечно, хотелось бы, чтобы прошел первый вариант. Очень хотелось бы...
- Они, по сути, равноценны, Саня, - встрял вальяжный от похвалы
Казарян.
- Не скажи, не скажи. В первом варианте вор - почти наверняка
москвич, и москвич, хорошо нам известный. Мы его можем просчитать.
Наводчика - тоже. Просеем всех знакомцев Палагина через мелкое сито, и он
у нас в решете останется. Второй же вариант - полная неизвестность. Кто
этот наниматель? Фанатик-коллекционер? Лауреат? Человек, желающий выгодно
вложить капитал в непреходящие ценности? Иностранец, мечтающий сделать
состояние?
- Ну уж прямо - иностранец! - возразил Ларионов. - Они у нас тихие.
- А Кастаки?
- Кастаки не в счет.
- Все в счет, Сережа. Какой он наниматель, - не будем загадывать. Но,
во всяком случае, ловкий и хитрый. Будет ли такой нанимать московского
домушника, чей почерк и связи, в принципе, нам, МУРу, известны? Не думаю.
Скорее всего - сделка с залетным гастролером, который, провернув операцию,
растворяется в воздухе. И перед нами - пустота. Исчезнувший неизвестно
куда гастролер и наниматель, не имеющий никаких контактов с преступным
миром.
- Да, картиночку ты нарисовал. - Казаряновской вальяжности заметно
поубавилось. - Двенадцатый стул, исчезнувший в недрах Казанского вокзала.
Только Остапу Бендеру было веселей: одиннадцать - за, один - против. А у
нас - два стула, пятьдесят на пятьдесят.
- Срочно разрабатываем первый вариант, - решил Смирнов. - За Сережей
- картотека по домушникам, за Романом - окружение Палагина.
- А за тобой? - не утерпел Роман.
- За мной - общее руководство. Помогать тому, кому делать нечего.
Кстати, Роман, наш клиент с Красноармейской где содержится? В Матросской
тишине?
- У нас пока. Потрясти этого Угланова имеет смысл, это идея, Саня!
Ему скучно, на допросы не водят, и без допросов доказано, что грабанул
нашего знаменитого мастера слова он, и только он; думать о том, сколько
дадут, надоело. Так что для него беседа с симпатичным оперативником на
отвлеченные темы - необходимая и желанная развлекуха.
- Кто у нас симпатичный оперативник? - Смирнов оглядел своих бойцов.
- Симпатичные все. Но самый симпатичный - я, - признался Казарян.
- Тогда потряси его, Рома. На отработку первого варианта вам два дня.
Приступайте.
В пустынном до таинственности коридоре Центрального Комитета
комсомола четко звучали твердые каблуки. У двери с черной табличкой, на
которой золотом было написано имя хозяина кабинета, стук шагов
прекратился.
Владлен Греков вошел в приемную комсомольского вождя. Ему
тренированно улыбнулась секретарша:
- Вас ждут.
- Наслышан, наслышан, - поднялся ему навстречу владелец кабинета,
невольно покосившись на телефонный аппарат с гербом. - Проходи, садись,
будем разговаривать.
- За меня уже, наверное, сказали. - Владлен застенчиво сел на край
кресла, сжал коленями нервно сложенные вместе ладони. - Просто я готов и
очень хочу работать.
- Люблю вас, военную косточку, за ясность и определенность. Такие,
как ты, очень нужны в комсомольской работе. Ты даже представить себе не
можешь, как страдает дело от несерьезности, мальчишеской расхлябанности,
крайней засоренности голов основной массы руководителей первичных
организаций и даже функционеров центральных органов. Четкости в исполнении
заданий, дисциплинированности, отсутствия каких бы то ни было колебаний в
проведении генеральной линии, - именно тех качеств, которыми так славна
армия, - недостает нам, комсомольцам. Ну, так решаем: в отдел
военно-физкультурной подготовки, инструктором.
- Николай Алексеевич, вы должны понять меня...
- Почему вдруг на "вы"?! - грозно удивился сорокопятилетний
заматерелый хозяин кабинета. - Мы с тобой - комсомольцы, соратники по
Союзу молодежи. Так что ты это чинопочитание брось. Вот в этом мы хотим
отличаться от армии. Так что ты говорил?
- Я на юрфак МГУ, на вечернее, документы сдал. Хочу продолжить
образование, хочу со временем стать на боевые рубежи охраны
социалистической законности Родины. А военно-физкультурные дела весьма
далеки от будущей моей работы.
- Резонно, резонно, - владелец кабинета широко зашагал. - Что ж,
тогда - общий отдел. Тебе там отыщут работенку по профилю. Завтра можешь
ознакомиться, я там скажу кому надо. Ну, как там поживает Сергей Фролович?
Давно-давно не виделись. Все бушует, неугомонная душа?
- Разве он может быть равнодушным или просто спокойным? Такой уж
человек! Вы сами знаете, Николай Александрович.
- Ты знаешь, ты! - поправил Николай Александрович, и послушный
Владлен еле слышно пробормотал:
- Ты же знаешь...
Ларионов любовно раскладывал пасьянс из одиннадцати фотопортретов.
Сначала с ряд выложил всю наличность, потом с сожалением четыре убрал
совсем. Еще четыре перевел во второй ряд. Подумал, подумал - и решился:
вторая четверка последовала за первой. Трое избранных смотрели на него. А
он - на них.
Вошел Казарян, глянул через ларионовское плечо на фотографии,
восхитился:
- Ух вы, мои красавцы! - И сел за свой чистый, без единой бумажки
стол.
- А знаешь, Рома, зря мы домушниками не интересуемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58