Здесь, если женщина нападает, она получает ответный удар, как и мужчина, и никто не видит в этом ничего позорного. Я рада, что это именно миссис Белл, потому что не думаю, чтобы среди белого населения Апии нашлась вторая женщина, способная предпринять такую атаку. Уверена, что нет.
Недавно миссис Белл ни с того ни с сего появилась в нашей единственной общей комнате, которая в течение дня считается неприкосновенной, так как там работает Льюис. Он очень холодно объяснил это леди, но она, нисколько не смущаясь, уселась со своей дочерью на веранде, заметив: «Не беспокойтесь, мне совершенно все равно, где быть». По-видимому, соскучившись от долгого сидения, они пошли за мной — я была в лесу на банановом участке, — благо дорога туда приятная. Там они удобно устроились на бревнышке, поджидая моего возвращения. Я распознала их еще издали, но, чтобы не ошибиться, спросила у юной леди, двинувшейся мне навстречу, ее имя.
— Мисс Белл, — ответила она, сияя, — разрешите представить вам маму.
Я резко остановилась и поглядела на женщину, все еще сидевшую на бревне, стальным взглядом.
— Боюсь, что я вторгаюсь, — заметила она, по-видимому слегка смутившись.
Я несколько секунд продолжала смотреть на нее и потом сказала: «Да, я очень занята».
Я не уверена, что этот разговор не послужил одной из причин столь энергичного нападения на Генри. Ей, верно, очень хотелось хлестнуть той плеткой по моему лицу. Что ж, я не желаю зла этой несчастной, а дочь ее мне даже искренне жалко, но я не хочу, чтобы такая особа, как миссис Белл, постоянно надоедала мне. Вчера Генри предстал перед туземным судьей и был приговорен к пяти долларам штрафа. Но сумму снизили до четырех, так как один доллар взыскивается с миссис Белл за то, что она в пылу боя разорвала пиджак Генри.
Только что прибыл почтовый катер и привез письмо от миссис Стивенсон, в котором она вскользь упоминает о Ллойде. Это первое известие о нем, дошедшее сюда. Но что стало с его собственными письмами к нам, хотелось бы знать? С колониальной почтой что-то ужасно неладно. Никто не получает писем кроме как через Сан-Франциско. Пришло также письмо от Нелли note 49 с сообщением, что мой дом, который предполагалось снести, сгорел; сгорела даже изгородь, находившаяся от него на порядочном расстоянии. У меня там оставались два сундука с вещами, не представляющими никакой ценности. Но мне они очень дороги. Боюсь, что все это пропало, включая портрет прадедушки note 50.
Я уволила Монгу, к неописуемой радости Лафаэле. Утро провела на огороде, прореживая и пересаживая репу. Пробный рядок петрушки, которую я посеяла, в хорошем состоянии. Взошли разные сорта фасоли, но горох погиб во время последнего ливня. Семена какао, высеянные в корзинки с землей, дали всходы, и многие другие семена тоже пустили зеленые ростки.
Фэнни. 13 декабря
В воскресенье наши лошади показали, на что они способны, но с той поры ведут себя прилично. Накануне миссис Шмидт сказала мне, что видела, как «вожди» перескакивали через ворота. Казалось невероятным, что крупные ломовые лошади способны на такой прыжок, но рассказ миссис Шмидт подтвердил и Лафаэле, который тоже видел, как «конь-девочка иди сверху». Мы с Паулем поспешили прибить над обоими воротами по доске в надежде, что «вожди» не сообразят и сочтут это непреодолимым препятствием. Льюис отправился в Апию (он и сейчас там), а я осталась дома. Примерно в одиннадцать пришли пешком земельный комиссар мистер Мэйбен и американский вице-консул мистер Блэклок. Мы сидели на веранде, и я как раз передавала им печальную повесть о лошадях. «А вы взгляните на обоих серых, — сказал мистер Блэклок, — готов спорить, что они замышляют недоброе».
Я обернулась, но увидела только, что оба «вождя» мирно стоят под деревом.
— Уверяю вас: они готовят какую-то каверзу, — настаивал Блэклок, — поглядите только, с каким заговорщическим видом они сдвинули головы. Вместо того чтобы пастись, они устроили тайное совещание.
Не успели мы отвернуться от лошадей, как нас всполошило пронзительное ржание, полное боли и ярости.
— Скорее, Пауль, бегом! — закричала я, хотя неясно, что мог сделать бедный Пауль, даже поспев туда вовремя, разве только добровольно принести себя в жертву. Но все кончилось задолго до того, как он добежал до места. Первое, что я увидела, был конь мистера Мурса в углу загона, где живая изгородь смыкается с загородкой из колючей проволоки. Он отбивался копытами от обоих серых, которые методично и неторопливо все теснее зажимали его в угол. Когда он был совсем лишен возможности повернуться, нападающие изменили позицию и бросились на него. Быстрее, чем я пишу эти слова, они ударами копыт загнали несчастное животное на ту сторону колючей проволоки, которая, по счастью, была натянута не очень крепко и подалась под этим натиском. Три столбика были вывернуты из земли, и проволока оборвана. Трепеща от волнения, я осмотрела колючки и с ужасом обнаружила кое-где кровь. Конь Мурса позже нашелся в собственном загоне не столь уж пострадавший от схватки. У него выдраны сзади клочья шерсти и на боку две длинные царапины от проволоки. Кажется, с лошадьми не меньше хлопот, чем со свиньями.
Что касается этих последних, то сиднейская «леди» наконец произвела потомство. Сначала было семь поросят, один погиб. Она вела себя по-светски и приветствовала нас самым восторженным хрюканьем. Ей кинули немного соломы и сухих кокосовых листьев, и она соорудила из них круглое ложе вроде гнезда гигантской птицы. На другой день был сильный дождь. Вспомнив, что гнездо не под крышей, я была настолько любопытна, что вышла взглянуть на действия «ее светлости». Эгоистичное существо забралось на помост, сколоченный Паулем, предоставив своему потомству погибнуть под холодным дождем. В этот момент мимо пробегал Генри в одной подоткнутой лавалава. Он перемахнул через ограду, с возмущением выдернул помост из-под аристократической особы и задвинул гнездо с поросятами в сухой угол.
Дикая черная свинья очень красивое животное. У нее блестящие умные глаза, большие и светло-карие, длинное, совершенно прямое рыльце, а ноги как у оленя. Нельзя сказать, что это подходящий тип для бекона, но на нее приятно смотреть, когда она надежно заперта. Она не прекращает попыток к бегству. Просыпаясь ночью, я всякий раз слышу ее возню. Я могла бы к ней привязаться, но, как справедливо заметил Льюис, «дружить со свиньей и в то же время есть свинину — совсем в духе каннибализма».
Прибыл и отбыл «Арчер». Он доставил нам письма, промокшие во время застигнувшей его бури. Кусок бордюра, который я выписала, почти совсем погиб. Капитан Генри и мистер Херд приходили навестить нас note 51. И тот и другой выглядят прекрасно. Оба смутились, когда я помянула свинью с острова Севидж, и притворились, что ничего не знают о ее судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Недавно миссис Белл ни с того ни с сего появилась в нашей единственной общей комнате, которая в течение дня считается неприкосновенной, так как там работает Льюис. Он очень холодно объяснил это леди, но она, нисколько не смущаясь, уселась со своей дочерью на веранде, заметив: «Не беспокойтесь, мне совершенно все равно, где быть». По-видимому, соскучившись от долгого сидения, они пошли за мной — я была в лесу на банановом участке, — благо дорога туда приятная. Там они удобно устроились на бревнышке, поджидая моего возвращения. Я распознала их еще издали, но, чтобы не ошибиться, спросила у юной леди, двинувшейся мне навстречу, ее имя.
— Мисс Белл, — ответила она, сияя, — разрешите представить вам маму.
Я резко остановилась и поглядела на женщину, все еще сидевшую на бревне, стальным взглядом.
— Боюсь, что я вторгаюсь, — заметила она, по-видимому слегка смутившись.
Я несколько секунд продолжала смотреть на нее и потом сказала: «Да, я очень занята».
Я не уверена, что этот разговор не послужил одной из причин столь энергичного нападения на Генри. Ей, верно, очень хотелось хлестнуть той плеткой по моему лицу. Что ж, я не желаю зла этой несчастной, а дочь ее мне даже искренне жалко, но я не хочу, чтобы такая особа, как миссис Белл, постоянно надоедала мне. Вчера Генри предстал перед туземным судьей и был приговорен к пяти долларам штрафа. Но сумму снизили до четырех, так как один доллар взыскивается с миссис Белл за то, что она в пылу боя разорвала пиджак Генри.
Только что прибыл почтовый катер и привез письмо от миссис Стивенсон, в котором она вскользь упоминает о Ллойде. Это первое известие о нем, дошедшее сюда. Но что стало с его собственными письмами к нам, хотелось бы знать? С колониальной почтой что-то ужасно неладно. Никто не получает писем кроме как через Сан-Франциско. Пришло также письмо от Нелли note 49 с сообщением, что мой дом, который предполагалось снести, сгорел; сгорела даже изгородь, находившаяся от него на порядочном расстоянии. У меня там оставались два сундука с вещами, не представляющими никакой ценности. Но мне они очень дороги. Боюсь, что все это пропало, включая портрет прадедушки note 50.
Я уволила Монгу, к неописуемой радости Лафаэле. Утро провела на огороде, прореживая и пересаживая репу. Пробный рядок петрушки, которую я посеяла, в хорошем состоянии. Взошли разные сорта фасоли, но горох погиб во время последнего ливня. Семена какао, высеянные в корзинки с землей, дали всходы, и многие другие семена тоже пустили зеленые ростки.
Фэнни. 13 декабря
В воскресенье наши лошади показали, на что они способны, но с той поры ведут себя прилично. Накануне миссис Шмидт сказала мне, что видела, как «вожди» перескакивали через ворота. Казалось невероятным, что крупные ломовые лошади способны на такой прыжок, но рассказ миссис Шмидт подтвердил и Лафаэле, который тоже видел, как «конь-девочка иди сверху». Мы с Паулем поспешили прибить над обоими воротами по доске в надежде, что «вожди» не сообразят и сочтут это непреодолимым препятствием. Льюис отправился в Апию (он и сейчас там), а я осталась дома. Примерно в одиннадцать пришли пешком земельный комиссар мистер Мэйбен и американский вице-консул мистер Блэклок. Мы сидели на веранде, и я как раз передавала им печальную повесть о лошадях. «А вы взгляните на обоих серых, — сказал мистер Блэклок, — готов спорить, что они замышляют недоброе».
Я обернулась, но увидела только, что оба «вождя» мирно стоят под деревом.
— Уверяю вас: они готовят какую-то каверзу, — настаивал Блэклок, — поглядите только, с каким заговорщическим видом они сдвинули головы. Вместо того чтобы пастись, они устроили тайное совещание.
Не успели мы отвернуться от лошадей, как нас всполошило пронзительное ржание, полное боли и ярости.
— Скорее, Пауль, бегом! — закричала я, хотя неясно, что мог сделать бедный Пауль, даже поспев туда вовремя, разве только добровольно принести себя в жертву. Но все кончилось задолго до того, как он добежал до места. Первое, что я увидела, был конь мистера Мурса в углу загона, где живая изгородь смыкается с загородкой из колючей проволоки. Он отбивался копытами от обоих серых, которые методично и неторопливо все теснее зажимали его в угол. Когда он был совсем лишен возможности повернуться, нападающие изменили позицию и бросились на него. Быстрее, чем я пишу эти слова, они ударами копыт загнали несчастное животное на ту сторону колючей проволоки, которая, по счастью, была натянута не очень крепко и подалась под этим натиском. Три столбика были вывернуты из земли, и проволока оборвана. Трепеща от волнения, я осмотрела колючки и с ужасом обнаружила кое-где кровь. Конь Мурса позже нашелся в собственном загоне не столь уж пострадавший от схватки. У него выдраны сзади клочья шерсти и на боку две длинные царапины от проволоки. Кажется, с лошадьми не меньше хлопот, чем со свиньями.
Что касается этих последних, то сиднейская «леди» наконец произвела потомство. Сначала было семь поросят, один погиб. Она вела себя по-светски и приветствовала нас самым восторженным хрюканьем. Ей кинули немного соломы и сухих кокосовых листьев, и она соорудила из них круглое ложе вроде гнезда гигантской птицы. На другой день был сильный дождь. Вспомнив, что гнездо не под крышей, я была настолько любопытна, что вышла взглянуть на действия «ее светлости». Эгоистичное существо забралось на помост, сколоченный Паулем, предоставив своему потомству погибнуть под холодным дождем. В этот момент мимо пробегал Генри в одной подоткнутой лавалава. Он перемахнул через ограду, с возмущением выдернул помост из-под аристократической особы и задвинул гнездо с поросятами в сухой угол.
Дикая черная свинья очень красивое животное. У нее блестящие умные глаза, большие и светло-карие, длинное, совершенно прямое рыльце, а ноги как у оленя. Нельзя сказать, что это подходящий тип для бекона, но на нее приятно смотреть, когда она надежно заперта. Она не прекращает попыток к бегству. Просыпаясь ночью, я всякий раз слышу ее возню. Я могла бы к ней привязаться, но, как справедливо заметил Льюис, «дружить со свиньей и в то же время есть свинину — совсем в духе каннибализма».
Прибыл и отбыл «Арчер». Он доставил нам письма, промокшие во время застигнувшей его бури. Кусок бордюра, который я выписала, почти совсем погиб. Капитан Генри и мистер Херд приходили навестить нас note 51. И тот и другой выглядят прекрасно. Оба смутились, когда я помянула свинью с острова Севидж, и притворились, что ничего не знают о ее судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77