– Ну, хоть одна печаль с плеч долой. – Я услышала в трубке его смех. – По пути туда все прошло великолепно, но в госпитале ему наложили замечательную новую гипсовую повязку, которая не влезает в ботинок, поэтому теперь нам остается лишь заднее сиденье и ковер и чертовски щекотливое положение, если кому-нибудь вздумается ошиваться поблизости. Тебе трудно будет все провернуть?
– По-моему, легче легкого. Не знаю, кто тут паук, а кто муха, но, думаю, мне не придется даже прилагать какие-либо усилия.
– Ну ладно. Только, ради бога, будь осторожна.
– Не волнуйся, от меня он ничего не добьется. Быть может, на сцене я из рук вон плохая актриса, зато вне ее – потрясающая.
Макс снова рассмеялся.
– И это говоришь ты? Но я другое имел в виду.
– Знаю. Хорошо, я буду осторожна.
Он перевел дух:
– Ладно, теперь мне будет спокойнее. Пойду, пожалуй, еще немного пообщаюсь с этим выводком очень славных, но чересчур обидчивых полицейских. Мне пора. Храни тебя Бог. Береги себя.
– И ты, – сказала я.
Трубку на том конце провода повесили, и до меня донеслось трескучее шипение разделяющих нас морских и небесных просторов. Медленно опуская телефонную трубку, я обнаружила, что задумчиво гляжу в длинную стеклянную дверь, обрамляющую прямоугольник пустого ночного неба. Среди скопления туманных звезд одиноко горела какая-то планета. Несколько минут я просидела неподвижно, все еще держа руку на аппарате, ни о чем не думая, лишь глядя на эту яркую планету и чувствуя, как снедавшее меня напряжение и тревога мигом утихли, как будто кто-то прижал пальцем трепещущую струну.
И когда телефон зазвонил вновь, прямо у меня под рукой, я даже не вздрогнула. Снова присела на кресло и поднесла трубку к уху.
– Да? – сказала я. – О, привет, Годфри. Да, это Люси. Вы в Корфу? Нет, я недавно вернулась. Как раз гадала, когда вы позвоните...

ГЛАВА 14
Свободны вы на три часа, не меньше.
У. Шекспир. Буря. Акт III, сцена 1
Мы договорились встретиться на следующий день сразу после ленча. Вообще-то Годфри пригласил меня на ленч, и, слушая его, можно было подумать, будто он только и мечтает о моем обществе, но поскольку я не льстила себе мыслью, что на самом деле ему нужно от меня что-либо, кроме информации, и не имела ни малейшего представления, надолго ли мне удастся его задержать, то сослалась на уже назначенную на ленч встречу, однако позволила себе проявить приличествующий случаю сдержанный энтузиазм по поводу совместной автомобильной прогулки ближе к вечеру.
Я даже сама предложила маршрут. Не то чтобы у меня был особо широкий выбор: дорога на север едва ли была проходима для машины, которая представляла определенную ценность владельца, так что я, понятно, не могла предложить Годфри отправиться туда. Волей-неволей приходилось двигаться на юг – именно той дорогой, по которой должны были возвращаться Макс и Спиро. По счастью, там имелось ответвление на Палайокастрицу, знаменитое место на западном побережье, куда я могла рваться на вполне законных основаниях. По правде сказать, я и впрямь высмотрела это место на карте, но отказалась от идеи съездить туда, потому что путь, по всей видимости, шел через горы, и я не решилась воспользоваться машиной Фил. Со мной за рулем (доверительно сообщила я Годфри) это было бы сплошное испытание для нервов, а с Фил – чистой воды самоубийство. Но вот если бы Годфри меня свозил и если его машина одолеет подъем...
Он засмеялся, похоже довольный, и изъявил полнейшую готовность рискнуть на любой подъем, какой только мне заблагорассудится, а его автомобиль вполне одолеет подобное препятствие.
Так оно и было. Это оказался черный ХК-150, тупоносый, могучий и приспособленный к труднопроходимым дорогам не хуже, чем матерый тюлень к своему месту на лежбище. Он нетерпеливо понесся по аллее, гудя, точно рой кусачих пчел, вильнул к наезженному отрезку частной дороги Кастелло и свернул вниз к воротам, где стоял домик Марии.
Мария возилась во дворе – помешивала деревяшкой что-то в ржавом котелке, наверное еду для несушек. Заслышав машину, она выпрямилась, прижимая котелок к груди, а курицы кудахтали и вертелись у нее под ногами. Годфри, сбросивший скорость, чтобы свернуть на шоссе, поднял руку и приветственно помахал женщине, а та ответила ему взглядом, в котором смешались радость и уважение, – тем же теплым взглядом, какой я встречала от нее всю последнюю неделю. Точно такое же выражение, застенчивое, но приветливое, я заметила на лице Миранды несколько минут назад, когда она вводила Мэннинга в salotto. Похоже, и мать и дочь были благодарны работодателю Спиро за его доброту к ним в их утрате.
Машина свернула на шоссе – пожалуй, излишне быстро и с таким хриплым гудком двух парных клаксонов, что несушки Марии разлетелись кудахчущей тучей, – а я украдкой взглянула на своего спутника. Уж и не знаю, кого я ожидала увидеть – надо полагать, скользкое чудовище с рогами, копытами и хвостом, явственно различимыми глазу посвященного, – но Годфри оставался точно таким же, как всегда, все тем же безусловно привлекательным мужчиной, который с несомненным мастерством и нескрываемым наслаждением правил великолепной машиной.
И этого-то человека, думала я, подозревают в том, что он выбросил юношу, почти мальчика, любимого сына и брата, за борт яхты, как какую-то медузу, и преспокойно уплыл, оставив его тонуть...
Должно быть почувствовав, что я за ним наблюдаю, Годфри бросил на меня быстрый взгляд и улыбнулся. Я вдруг обнаружила, что улыбаюсь в ответ – непроизвольно и абсолютно искренне. Вопреки себе, вопреки словам Макса и Спиро я никак не могла поверить во всю эту историю. Как я уже говорила Максу, при свете дня она казалась невероятной.
Что ж, оно и к лучшему. Если мне предстоит провести следующие несколько часов в обществе этого человека, нужно вытеснить из головы все, что я знаю о нем, заблокировать воспоминания о сцене в погребе, напрочь забыть о существовании Спиро, как будто тот и вправду мертв. И что гораздо труднее, выкинуть из головы Макса. Я обнаружила, что мне доставляло какое-то до смешного сильное и тайное удовольствие называть его «мистером Гейлом» тем безразличным тоном, каким говорили о нем Годфри и Филлида, – точно о практически чужом человеке, который оказал тебе услугу, но едва ли занимает твои мысли настолько, чтобы хотя бы задумываться, нравится он тебе или нет. Один раз, когда я мимоходом упомянула его имя, мои опущенные долу глаза невольно остановились на почти незаметном синяке у меня на руке. Тайная восторженная дрожь вдруг пронизала меня с такой силой, что я сама испугалась и поспешно накрыла синяк ладонью, чтобы спрятать его, поймав себя на том, что касаюсь руки так нежно, словно это не моя рука, а Макса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87