Сын боярский Ерема Сенцов спешился и спрятал
своего Сивого между глыб, сам же взобрался на утес,
высившийся темным шеломом над тропой.
А там показалось пятеро всадников, по одеже, черным панцырям и
долетавшим словам можно было признать в них татаро-тевтонов.
Но и того мало, при них имелась и дочь Саламбека де Шуазеля,
привязана она была к задней луке седла одной из татарских
лошадок, отчего тряслась и подпрыгивала на крупе. Сенцов
пришел умом в смятение - коли доберется шестерка сия до
Джебе-нойона, все лукавое предприятие, затеянное во спасение
Святой Веры и града Москвы, можеть погореть. И како же еще
возможно употребить волю и упорство? Столкнуть на нукеров
Вильгельма большой камень? Индо придавишь одного, а остальные
утыкают тебя стрелами, пущенными со своих роговых луков.
И вовремя вспомянулось, что привязан к поясу мешочек с пороховым
зельем, которое совсем недавно составил один монах. Тропа
вьется вокруг скалы, так что, прыгая яко козел по камням, можно
опередить нукеров. Они и не успеют его приметить, егда он
сыпанет огненного зелья на то место, где вскорости пройдут
копыта их коней.
Так и поступил Сенцов. Впрочем, лошади западных татар были
резвы. Едва он успел сыпануть из горсти и провести пороховую
стежку в кусты, как поблизости зацокали копыта. Егда татары
оказались в близости непосредственной, высек он искру кремнем.
По стежке побежал красный петушок и сразу же полыхнуло пороховое
пятно на дороге. Первые две лошади, захрапевши, поднялись на
дыбы, засим одна совместно со всадником ухнула с обрыва, другая
же уронила своего татаро-тевтона, каковой изрядно завизжал,
очутившись на горящей земле.
Стрелой, пущенной из своего лука, Сенцов пробил панцырь третьего
конника. А посем, выскоча на дорогу, рубанул саблей
татарина, который с визжанием плясал в горящем халате на земле.
Оставшиеся двое всадников наехали на москвитянина, однако же их
перепуганные лошади дурно слушались повода и плетей. Тогда
вскочил Сенцов на уступ скалы и, прыгнув на одного из басурман,
свалил его с лету на землю, а там уже добил кривым ножом. Но
внезапно удавка стянула руки москвитянина - ино последний
татаро-тевтон, выказав ловкость и силу мышц, накинул на него
аркан. Татарский конь, послушав хозяина, прянул с места, веревка
сорвала Сенцова с ног и скудное его тело понеслось животом вниз
по горной дороге. А одежей на нем был лишь тесный халат,
оставшийся от девицы Шуазель - недолго бы оный оборонял
туловище от щебенки. Впрочем, с неожиданной прытью поступила
сама девица, каковая болталась на луке седла у того всадника,
что заарканил москвитянина. Она выхватила у нукера сагайдачный
нож, коим и сунула под шлем, в заросший загривок. Татарин,
брыкнувшись, упал с коня, но по-видимости более от страха, чем
от тяжкой раны. Сабля благодаря темляку такоже осталась у него
в длани.
Нукер опамятовался и буйством обуян, погнался за Сенцовым по
тропе, а девица, конечно же, навострилась скакать на захваченном
коне в обратную сторону. Несдобровать бы боярскому сыну,
испробовать булатный клинок на черепной косточке, кабы не
пропела стрела - тут преследователь рухнул, пуская красную
струйку в дорожную пыль.
А к Сенцову уже торопились москвитяне, служивые Келарев и
Пантелеев. Так радостно забилось сердце, прямо как воробей
запрыгало,- откеле только взялись верные содружники. Индо
не забыл князь о своем верном лазутчике...
- За ней, за ней, пока она опять куда-нибудь не угодила,
бесовка этакая.- призвал Сенцов, хоть и желалось ему
поскорее обнять племя родное.
Однако, егда служивые возвернулись совместно с отловленной
девой, соплеменник их Ерема Сенцова сгинул бесследно, будто
исхитили его злобесные силы басурманских гор.
Над головой у всадников из отряда имени Первобытного Коммунизма,
который преследовал басмаческо-белогвардейские банды,
проносились странные светящиеся предметы, напоминающие тарелки.
Скорость они имели столь стремительную, что их едва подмечал
глаз, при том делали финты, выписывали немыслимые фортеля и
резко, "уголком", меняли направление. Некоторые из них
застывали и даже взрывались. Предметы на винтовочные выстрелы и
пулеметные очереди никоим образом не отзывались. Одна такая
"тарелка" даже лопнула, превратившись в огненный пузырь при
столкновении с землей. Неподалеку от воронки, заполненной
стекловидным веществом, обнаружилось мертвое тело, которое
принадлежало человеку, хотя имело облачением странную материю,
меняющую цвет. Поскольку такая одежда показалась одному
красноармейцу богатой и буржуазной, захотел он развалить
мертвяка саблей. Каково же было удивление всех
присутствующих зрителей при виде клинка, разламывающегося от
удара на две половинки. Когда совершенно твердое тело было
разбито на куски с помощью динамита, то внутри него не
нашлись внутренности, не имелось даже намеков на какие-либо
потроха. Обнаруженный человек явно был каменным от сердцевины до
самых волос.
Об этом происшествии было дано сообщение в Пишкек, командующему
фронтом товарищу Фрунзе. В телеграмме говорилось, что во
избежания развития клерикальных воззрений у красноармейцев
непонятное тело и его одежда были искрошены в порошок и
захоронены вместе с мерзкими трупами расстрелянных басмачей и
белогвардейцев.
А сотник Сенцов, в свою очередь, неотвратимо утопал в пещерном
озере. Хоть и колотил-молотил товарища Курбанова кулаками и
пинал ногами, толку от этого нисколечко не прибавилось. Уже
растекалось по телу изнеможение, темные пятна, все разрастаясь,
кружились в пухнущей голове, а вражина по-прежнему был цепок как
бульдог и тяжел как мешок с картошкой. Сенцов вроде бы уже
прощался с жизнью и словно через забор видел золотые ризы
встречающих его святых отцов - те приветливо махали коричневыми
руками и улыбались светлыми ликами. Когда сотник уже стал
приближаться к забору, выискивая как половчее перебраться через
него, то неожиданно почувствовал слабение вражеской хватки.
Сенцов, натужив последние силы, со всей суровостью пихнул
сапогом недруга. И мешок-Курбанов стал безвредно удаляться от
сотника, а тот, в свою очередь, начал всплывать. И вскоре вновь
заметил спокойные почти отрешенные глаза ротмистра Сольберга,
который вытаскивал его из омута.
А неподалеку от поверхности виднелись чьи-то ноги в хороших
хромовых сапогах, подметками кверху, снизу же легким розовым
облачком воспаряла кровь.
- Курбанов это,- пояснил Сольберг.- Я его шашкой подколол.
Шашка и в воде неплохо действует. Извини, что задержался, сюда
ведь целая орава вбежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
своего Сивого между глыб, сам же взобрался на утес,
высившийся темным шеломом над тропой.
А там показалось пятеро всадников, по одеже, черным панцырям и
долетавшим словам можно было признать в них татаро-тевтонов.
Но и того мало, при них имелась и дочь Саламбека де Шуазеля,
привязана она была к задней луке седла одной из татарских
лошадок, отчего тряслась и подпрыгивала на крупе. Сенцов
пришел умом в смятение - коли доберется шестерка сия до
Джебе-нойона, все лукавое предприятие, затеянное во спасение
Святой Веры и града Москвы, можеть погореть. И како же еще
возможно употребить волю и упорство? Столкнуть на нукеров
Вильгельма большой камень? Индо придавишь одного, а остальные
утыкают тебя стрелами, пущенными со своих роговых луков.
И вовремя вспомянулось, что привязан к поясу мешочек с пороховым
зельем, которое совсем недавно составил один монах. Тропа
вьется вокруг скалы, так что, прыгая яко козел по камням, можно
опередить нукеров. Они и не успеют его приметить, егда он
сыпанет огненного зелья на то место, где вскорости пройдут
копыта их коней.
Так и поступил Сенцов. Впрочем, лошади западных татар были
резвы. Едва он успел сыпануть из горсти и провести пороховую
стежку в кусты, как поблизости зацокали копыта. Егда татары
оказались в близости непосредственной, высек он искру кремнем.
По стежке побежал красный петушок и сразу же полыхнуло пороховое
пятно на дороге. Первые две лошади, захрапевши, поднялись на
дыбы, засим одна совместно со всадником ухнула с обрыва, другая
же уронила своего татаро-тевтона, каковой изрядно завизжал,
очутившись на горящей земле.
Стрелой, пущенной из своего лука, Сенцов пробил панцырь третьего
конника. А посем, выскоча на дорогу, рубанул саблей
татарина, который с визжанием плясал в горящем халате на земле.
Оставшиеся двое всадников наехали на москвитянина, однако же их
перепуганные лошади дурно слушались повода и плетей. Тогда
вскочил Сенцов на уступ скалы и, прыгнув на одного из басурман,
свалил его с лету на землю, а там уже добил кривым ножом. Но
внезапно удавка стянула руки москвитянина - ино последний
татаро-тевтон, выказав ловкость и силу мышц, накинул на него
аркан. Татарский конь, послушав хозяина, прянул с места, веревка
сорвала Сенцова с ног и скудное его тело понеслось животом вниз
по горной дороге. А одежей на нем был лишь тесный халат,
оставшийся от девицы Шуазель - недолго бы оный оборонял
туловище от щебенки. Впрочем, с неожиданной прытью поступила
сама девица, каковая болталась на луке седла у того всадника,
что заарканил москвитянина. Она выхватила у нукера сагайдачный
нож, коим и сунула под шлем, в заросший загривок. Татарин,
брыкнувшись, упал с коня, но по-видимости более от страха, чем
от тяжкой раны. Сабля благодаря темляку такоже осталась у него
в длани.
Нукер опамятовался и буйством обуян, погнался за Сенцовым по
тропе, а девица, конечно же, навострилась скакать на захваченном
коне в обратную сторону. Несдобровать бы боярскому сыну,
испробовать булатный клинок на черепной косточке, кабы не
пропела стрела - тут преследователь рухнул, пуская красную
струйку в дорожную пыль.
А к Сенцову уже торопились москвитяне, служивые Келарев и
Пантелеев. Так радостно забилось сердце, прямо как воробей
запрыгало,- откеле только взялись верные содружники. Индо
не забыл князь о своем верном лазутчике...
- За ней, за ней, пока она опять куда-нибудь не угодила,
бесовка этакая.- призвал Сенцов, хоть и желалось ему
поскорее обнять племя родное.
Однако, егда служивые возвернулись совместно с отловленной
девой, соплеменник их Ерема Сенцова сгинул бесследно, будто
исхитили его злобесные силы басурманских гор.
Над головой у всадников из отряда имени Первобытного Коммунизма,
который преследовал басмаческо-белогвардейские банды,
проносились странные светящиеся предметы, напоминающие тарелки.
Скорость они имели столь стремительную, что их едва подмечал
глаз, при том делали финты, выписывали немыслимые фортеля и
резко, "уголком", меняли направление. Некоторые из них
застывали и даже взрывались. Предметы на винтовочные выстрелы и
пулеметные очереди никоим образом не отзывались. Одна такая
"тарелка" даже лопнула, превратившись в огненный пузырь при
столкновении с землей. Неподалеку от воронки, заполненной
стекловидным веществом, обнаружилось мертвое тело, которое
принадлежало человеку, хотя имело облачением странную материю,
меняющую цвет. Поскольку такая одежда показалась одному
красноармейцу богатой и буржуазной, захотел он развалить
мертвяка саблей. Каково же было удивление всех
присутствующих зрителей при виде клинка, разламывающегося от
удара на две половинки. Когда совершенно твердое тело было
разбито на куски с помощью динамита, то внутри него не
нашлись внутренности, не имелось даже намеков на какие-либо
потроха. Обнаруженный человек явно был каменным от сердцевины до
самых волос.
Об этом происшествии было дано сообщение в Пишкек, командующему
фронтом товарищу Фрунзе. В телеграмме говорилось, что во
избежания развития клерикальных воззрений у красноармейцев
непонятное тело и его одежда были искрошены в порошок и
захоронены вместе с мерзкими трупами расстрелянных басмачей и
белогвардейцев.
А сотник Сенцов, в свою очередь, неотвратимо утопал в пещерном
озере. Хоть и колотил-молотил товарища Курбанова кулаками и
пинал ногами, толку от этого нисколечко не прибавилось. Уже
растекалось по телу изнеможение, темные пятна, все разрастаясь,
кружились в пухнущей голове, а вражина по-прежнему был цепок как
бульдог и тяжел как мешок с картошкой. Сенцов вроде бы уже
прощался с жизнью и словно через забор видел золотые ризы
встречающих его святых отцов - те приветливо махали коричневыми
руками и улыбались светлыми ликами. Когда сотник уже стал
приближаться к забору, выискивая как половчее перебраться через
него, то неожиданно почувствовал слабение вражеской хватки.
Сенцов, натужив последние силы, со всей суровостью пихнул
сапогом недруга. И мешок-Курбанов стал безвредно удаляться от
сотника, а тот, в свою очередь, начал всплывать. И вскоре вновь
заметил спокойные почти отрешенные глаза ротмистра Сольберга,
который вытаскивал его из омута.
А неподалеку от поверхности виднелись чьи-то ноги в хороших
хромовых сапогах, подметками кверху, снизу же легким розовым
облачком воспаряла кровь.
- Курбанов это,- пояснил Сольберг.- Я его шашкой подколол.
Шашка и в воде неплохо действует. Извини, что задержался, сюда
ведь целая орава вбежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18