Кстати, когда мы подъезжали, я заметил, что с четырех сторон у
дцадцатиэтажного дома пустое пространство: площадь, автостоянка, еще одна
автостоянка, небольшой скверик.
Мы остановились не с фасадной стороны. И вошли через служебную дверь,
пронося оружие в ящиках для инструментов и под мешковатой одеждой. Сонный
охранник ни одним усом не шевельнул. Дальше мы разделились. Я вместе с
Пекой переместился в сортир последнего этажа, где мы достали оружие, я
свой "Интерармс", он - коротенький пистолет-пулемет "Беретта 951Р" и
автоматический гранатомет. В кармашки моей куртки легли гранаты. Еще
надели мы и пояса с самохватами. К ним полагался моток тоненького, но
крепкого тросика с якорем на конце. Напялили очки переменной прозрачности,
наушники с микрофонами, прицепили цифровые кодирующие
приемники-передатчики.
Потом открыли чердачную дверку и поднялись еще выше. В смысле,
оказались на крыше. Я подошел к самому ее краю и понял, что не испытываю
никакого дрейфежа. Я, конечно, никогда не паниковал насчет высоты, но
относился к удалению от почвы с достаточным уважением. А сейчас ничего
такого, никакой слабости в мошонке, словно я был ростом до самой земли. Я
даже немного наклонился и плюнул вниз.
Зацепили мы с Пекой тросики за печные трубы и стали спускаться на
двенадцатый этаж. Когда наши ребята с первого этажа пошли в атаку на
ближайший пост охраны, двинулись и мы. Сперва в намеченное окно влетела
ослепляющая граната из моего подствольника. Следом ввалились и мы с Пекой.
За окном была комната, где располагался второй пост охраны и наблюдения.
Там было четверо, из них двое в штатском. Они, естественно, крепко
зажмурились. Тех, что в форме, мы сняли сразу. Они и испугаться не успели.
Когда человек в штатском прикиде потащил ствол из своего пиджака, я
засадил в него очередь. Он еще не упал, но во лбу уже появилась дырочка,
другое отверстие, что под кадыком, вытолкнуло первую порцию крови. Пека,
не колеблясь, прострочил последнего обитателя комнаты. Я проверил - оружия
при нем не было.
А еще я заметил, что не совершил ни одного неточного движения, значит
не было ни сомнений, ни размышлений.
Пека выскочил за дверь и через несколько секунд сообщил мне, что я
могу выдвигаться на следующую позицию.
Кто-то стрелял из другого конца коридора, из подсобки. Я не смог
точно прицелиться и жвахнул туда из подствольника. Бубухнула граната,
кому-то заплохело и стрельба прекратилась. Мы с Пекой предложили
быстренько залечь всем оказавшимся в коридоре. Впрочем, они сами
действовали так оперативно, будто им жилы подрезали. Я перестал ощущать в
ближайшем пространстве какую-либо агрессивность, кроме той, что источали
мы с Пекой. Одна за другой мы открыли пяток дверей, за ними были большие
конторские помещения, перегороженные невысокими ширмочками. Я чувствовал
то же, наверное, что и китобои, которые наткнулись на стадо китов. Передо
мной ничего, кроме беззащитного заложничьего мяса. Они могут закричать,
могут испортить воздух и обмочиться, но не более того. Даже скучно стало,
охота ведь еще порезвиться и поразмяться.
Но пора чистить и подметать следующий этаж.
- Дуб, Дуб, вызывает Вяз, - сказал я в микрофон человеку, который был
нашей "ветвью". (А мы соответственно являлись его "листьями".) - Первая
часть маршрута пройдена. Ликвидировано от четырех до пяти "заноз". Ущерб
заложникам минимальный.
- Спасибо, Вяз. Продолжайте. В правом крыле на четырнадцатом этаже
внешним наблюдением зафиксировано пять "заноз". Воспользуйтесь шахтой
грузового подъемника.
"Дуб" - это Эминов. Работает нью-йоркский представитель. Его мозг
быстр и точен. Он чувствует реальность и нереальность гораздо острее меня.
Он гораздо проще воспринимает волны и импульсы, которые должны породить
пока еще маловероятные события.
Я сковырнул панельку вызова лифта и отключил подачу сигналов. Нам
конкуренты не нужны. Теперь отжать дверки и вверх по тросу.
Влезать на этаж будем не возле пола, а в районе потолка, так
неожиданнее. Тем более, что меня окатила волна чьей-то сосредоточенной
"деловой" злобы. Пека резко отжал створки двери, я шмальнул из автомата, а
затем уже спрыгнул на пол.
И действительно нас ждали. Только потому, что я разместился кверху от
проема, не схлопотал пару очередей в пузо. Потом Пека швырнул гранату. В
этом коридоре хватало людей и помимо охранников. Через пять секунд на полу
лежало семь трупов, заляпанных красным, - двое охранников и пятеро
клерков, в том числе девушка. Через десять секунд до меня дошло, что можно
было поступить и иначе: мне задержаться возле потолка, а Пеке швырнуть
пару дымовых шашек. В этом случае я бы скорее разглядел противников, чем
они меня. Допустили мы ошибочку - впрочем, моего напарника это не слишком
обеспокоило.
Я бежал по коридору, по стенам которого жались перепуганные
полусумасшедшие полуотключившиеся заложники. Они словно сопли были
размазаны, такие же противные.
За стенами располагались компьютерные залы - я полоснул бронебойными
очередями направо и налево, поверх голов, и услышал как там все попадали
со страха, увлекая за собой на пол клавиатуры и мониторы. Это мне,
наконец, понравилось. Похоже, я люблю ощущать запах бздения.
В конце коридора возле дверей пассажирских лифтов мы остановились.
Наступил перерыв. В здании никто нам больше не сопротивлялся. Прежде чем
Дуб-Эминов сообщил это, все стало ясно по потоку радости, испускаемому
всей нашей группой.
8. ОМУТ НА МЕСТЕ ЛУЖИ
Я тот, который был известен некоторым людям и официальным инстанциям
как Николай Вайзман. В других местах и витках времени у меня иные имена.
Истинное мое имя называть бессмысленно, я же не глупенькая Рита, которая
считает себя воплощением африканской богинюшки Индомбы. Имен у богов еще
больше чем у людей, поэтому Я для вас - просто фраваши, дух, одним из
проявлений которого является мимолетный образ господина Вайзмана. Были у
меня тысячи других обличий, человекоформ. Большинство из них даже не
подозревали о моем наличии, о том, что в самой их середке сижу Я, что Я
похож на паука, а они - на мою паутину.
Умничающие недоноски считают, что такие как я паразитируют на мире,
созданном другими. Это неистинно - мир, сделанными другими, был бы
скучноват, потому что все желают только жрать, пить, трахаться или
запечатлеваться в памяти народной. А я и подобные мне пытаются придать
жизни Простейших некоторый высший смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41