Напротив,
она хотела сделать меня больше, чтобы во мне могли отразиться, приобрести
смысл, и камни, и растения, и скотинка бессловесная. Не я должен был
опуститься до них, а они имели право подняться до меня.
Едва я пришел в рабочее состояние, как "дорогие мои" кое-что
предприняли за ради подгадить мне. Я стал замечать, как увеличивается
дифферент на корму, а нос в свою очередь давай кабрировать, то есть
задираться вверх. Вот заразы. Хотят сбросить ядерные заряды просто
действием силы тяжести. Опять надо думать, причем капитально.
Я выстрелом из "Кедра" разорвал один из металлических леерных тросов,
проходящих вдоль левого борта. Освободившийся конец продел сквозь
движущийся каркас и перекинул на кнехт правого борта. Затем снова протянул
сквозь каркас и закрепил на каком-то выступе левого борта самым крепким из
известных мне узлов. Ну, теперь, уважаемый трос и моя морская выучка, не
подведите.
Вот каркас полностью натянул преграждающий трос и остановился. В него
угрюмо уткнулась и следующая блямба. Кажется, держит!
Но командир корабля, малый не дурак, еще больше увеличил дифферент на
корму. Что-то сейчас не сдюжит - или трос, или кнехты, или я. Но вместо
этого случилось другое. Самолет стал "сыпаться", в смысле резко терять
высоту - такое бывает при большом дифференте. Летчикам спешно пришлось
выйти из режима кабрирования и выровнять нос. Каркасы перестали давить на
трос. Ну, что маленькая победа; утер я сопливые сектантские носы. Впрочем
можно было еще ожидать, что сейчас кто-нибудь вылезет из рубки и устроит
очередной поединок Пересвета и Челебея. Поэтому я наконец установил
растяжку. Об том, что может шарахнуть граната при попытке открыть дверь, я
любезно сообщил по интеркому, мол, не рыпайтесь, иначе каюк.
Но они не рыпнулись. Самолет после выравнивания начал набирать высоту
и я уловил их новый план. Они придумали, как устранить того, кто сидит в
грузовом отсеке и вредничает. Простой способ: подняться в разряженные слои
атмосферы и выключить мои мозги - кабина-то разгерметизированная. Впрочем
еще прежде кислородного голодания, меня может дубак погубить - зябко-то
как в попе у Деда Мороза. Резкий ветер и мороз минус тридцать отличное
сочетание для летального исхода, хоть я и в теплой куртке.
Вот и конец всему. Осталась правда еще магнитная мина, но взорви я ее
- и самолет запросто рухнет. Тем самым я гарантированно ускорю свой
собственный конец. Опять-таки взрыватели у ядерных зарядов неизвестно как
себя поведут, не исключено, что сработают - правда это случится не на той
высоте, где задумывалось. Может эффект окажется не столь грозным, но он
будет. Шельфовый ледник ведь не слишком толстый и прочный.
Я поозирался. Долго озирался, от кислородного голодания плыли темные
объемные круги перед глазами, а в ушах уже стучали колокола. Когда
собрался заплясать последний танец, обнаружил на подволоке несколько
панелей. Сковырнул одну ножом, но там только трубы гидравлической системы,
от которой, скорее всего, зависит живучесть самолета.
А вот вторую панель пришлось отстреливать и за ней нашелся небольшой
отсек. Каморка папы Карло. Я, поморщив лоб, сообразил, что это тот самый
шлюз, который ведет к истребителю, установленному на фюзеляже сверху. Тут
имелся и комбинезон пилота с радиофицированным шлемом. Пожалуй, такие
подарки мне пригодятся. Я быстро скинул куртку и, скуля от холода, стал
влезать в новый наряд. Эти чертовы застежки из меня всю душу вынули, но, в
итоге, удалось даже использовать кислородную маску. Ну, чем я теперь не
стратосферный летун? Ай да Вайзман, сукин сын. Потом глянул по сторонам.
Наверху имелись кое-какие кнопочки и тумблеры. Я уловил идею и дернул
рычажок, показавшийся мне интересным.
И тут ударил поток воздуха, чуть не расплющив меня. Сверху,
оказывается, имелся люк, каковой опустился вниз и в сторону. Через
открывшийся проем я увидел море бездонной сини. Это было небо. Но его
заслоняла тушка истребителя. А еще я заметил выдвижной трап и направляющие
для него. Непонятно, рассчитывал ли кто-нибудь попользоваться им в полете,
но надо попробовать. Тем более, что у трапа имеются боковые ограждения
типа бортиков. Я стал потихоньку двигать по направляющим металлическую
лесенку. Едва она высунулась из фюзеляжа, как стала натужно звенеть, хотя
и держалась. Стонала-звенела, но все-таки дошла до самого фонаря кабины. Я
взял свой трос, крепчайшим образом обвязал себя вокруг пояса, другой конец
закрепил в отсеке. И стал тащиться вверх по трапику.
Чем больше я выдвигался, тем крепче ветер придавливал меня к бортику.
Каждый атом этого трапа скрипел, но все же не размыкал уз с соседними. Да
здравствуют электромагнитные объятия! Моя душа почти полностью отделилась
от тела, но мозг долдонил - если я сорвусь и трос не выдержит, то в итоге
столкнусь с поверхностью - причем, это будет не больно. Я распадусь на
быстрые молекулы намного раньше, чем нервные волокна смогут передать очень
болевые импульсы. Впрочем, на такой высоте скорость у турбовинтового
самолета не была слишком большой - порядка четырехсот километров. И это
почему-то успокаивало.
Я все-таки стал отдаляться от человекоформы по имени Николай Вайзман
и приближаться к высшему существу. Только не к фраваши, который на самом
деле был зловредным паразитом. Был еще один дух, по-настоящему Высший. Он
не зависел от человекоформ, но запоминал и хранил их в себе. И даже если
человекоформа погибала, он мог вспомнить ее снова, дав ей новую телесную
жизнь. Высший сразу объяснил, чем люди отличаются от микробов - они могут
любить, не потребляя, они могут познавать, ничего не забирая. Высший
предлагал не растворяться в нем без осадка, а сотворить себе место рядом с
ним. Такие вот дела, только я не забыл прилепить к борту истребителя
магнитную радиоуправляемую мину - пригодится в беседе с летчиком.
И вот я добрался до фонаря пилотской кабины, страх к этому времени
почти полностью выветрился, осталась только работа. Зато страх - и,
наверное, немалый - возник у летуна, сидящего в кабине истребителя. Еще
бы: вдруг какая-то зверская рожа постучалась к нему и, пригрозив
пистолет-пулеметом, предложила поднять фонарь. И в самом деле, мне удалось
связаться с обитателем кабины на радиоканале. Впрочем пилот запаниковал и
отказался. Тогда я выстрелил из "Кедра", пуля пробила фонарь и летчик
пошел мне навстречу. Фонарь поднялся, его сразу сорвало бешеным ветром,
ну, а я стал размещаться в кабине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
она хотела сделать меня больше, чтобы во мне могли отразиться, приобрести
смысл, и камни, и растения, и скотинка бессловесная. Не я должен был
опуститься до них, а они имели право подняться до меня.
Едва я пришел в рабочее состояние, как "дорогие мои" кое-что
предприняли за ради подгадить мне. Я стал замечать, как увеличивается
дифферент на корму, а нос в свою очередь давай кабрировать, то есть
задираться вверх. Вот заразы. Хотят сбросить ядерные заряды просто
действием силы тяжести. Опять надо думать, причем капитально.
Я выстрелом из "Кедра" разорвал один из металлических леерных тросов,
проходящих вдоль левого борта. Освободившийся конец продел сквозь
движущийся каркас и перекинул на кнехт правого борта. Затем снова протянул
сквозь каркас и закрепил на каком-то выступе левого борта самым крепким из
известных мне узлов. Ну, теперь, уважаемый трос и моя морская выучка, не
подведите.
Вот каркас полностью натянул преграждающий трос и остановился. В него
угрюмо уткнулась и следующая блямба. Кажется, держит!
Но командир корабля, малый не дурак, еще больше увеличил дифферент на
корму. Что-то сейчас не сдюжит - или трос, или кнехты, или я. Но вместо
этого случилось другое. Самолет стал "сыпаться", в смысле резко терять
высоту - такое бывает при большом дифференте. Летчикам спешно пришлось
выйти из режима кабрирования и выровнять нос. Каркасы перестали давить на
трос. Ну, что маленькая победа; утер я сопливые сектантские носы. Впрочем
можно было еще ожидать, что сейчас кто-нибудь вылезет из рубки и устроит
очередной поединок Пересвета и Челебея. Поэтому я наконец установил
растяжку. Об том, что может шарахнуть граната при попытке открыть дверь, я
любезно сообщил по интеркому, мол, не рыпайтесь, иначе каюк.
Но они не рыпнулись. Самолет после выравнивания начал набирать высоту
и я уловил их новый план. Они придумали, как устранить того, кто сидит в
грузовом отсеке и вредничает. Простой способ: подняться в разряженные слои
атмосферы и выключить мои мозги - кабина-то разгерметизированная. Впрочем
еще прежде кислородного голодания, меня может дубак погубить - зябко-то
как в попе у Деда Мороза. Резкий ветер и мороз минус тридцать отличное
сочетание для летального исхода, хоть я и в теплой куртке.
Вот и конец всему. Осталась правда еще магнитная мина, но взорви я ее
- и самолет запросто рухнет. Тем самым я гарантированно ускорю свой
собственный конец. Опять-таки взрыватели у ядерных зарядов неизвестно как
себя поведут, не исключено, что сработают - правда это случится не на той
высоте, где задумывалось. Может эффект окажется не столь грозным, но он
будет. Шельфовый ледник ведь не слишком толстый и прочный.
Я поозирался. Долго озирался, от кислородного голодания плыли темные
объемные круги перед глазами, а в ушах уже стучали колокола. Когда
собрался заплясать последний танец, обнаружил на подволоке несколько
панелей. Сковырнул одну ножом, но там только трубы гидравлической системы,
от которой, скорее всего, зависит живучесть самолета.
А вот вторую панель пришлось отстреливать и за ней нашелся небольшой
отсек. Каморка папы Карло. Я, поморщив лоб, сообразил, что это тот самый
шлюз, который ведет к истребителю, установленному на фюзеляже сверху. Тут
имелся и комбинезон пилота с радиофицированным шлемом. Пожалуй, такие
подарки мне пригодятся. Я быстро скинул куртку и, скуля от холода, стал
влезать в новый наряд. Эти чертовы застежки из меня всю душу вынули, но, в
итоге, удалось даже использовать кислородную маску. Ну, чем я теперь не
стратосферный летун? Ай да Вайзман, сукин сын. Потом глянул по сторонам.
Наверху имелись кое-какие кнопочки и тумблеры. Я уловил идею и дернул
рычажок, показавшийся мне интересным.
И тут ударил поток воздуха, чуть не расплющив меня. Сверху,
оказывается, имелся люк, каковой опустился вниз и в сторону. Через
открывшийся проем я увидел море бездонной сини. Это было небо. Но его
заслоняла тушка истребителя. А еще я заметил выдвижной трап и направляющие
для него. Непонятно, рассчитывал ли кто-нибудь попользоваться им в полете,
но надо попробовать. Тем более, что у трапа имеются боковые ограждения
типа бортиков. Я стал потихоньку двигать по направляющим металлическую
лесенку. Едва она высунулась из фюзеляжа, как стала натужно звенеть, хотя
и держалась. Стонала-звенела, но все-таки дошла до самого фонаря кабины. Я
взял свой трос, крепчайшим образом обвязал себя вокруг пояса, другой конец
закрепил в отсеке. И стал тащиться вверх по трапику.
Чем больше я выдвигался, тем крепче ветер придавливал меня к бортику.
Каждый атом этого трапа скрипел, но все же не размыкал уз с соседними. Да
здравствуют электромагнитные объятия! Моя душа почти полностью отделилась
от тела, но мозг долдонил - если я сорвусь и трос не выдержит, то в итоге
столкнусь с поверхностью - причем, это будет не больно. Я распадусь на
быстрые молекулы намного раньше, чем нервные волокна смогут передать очень
болевые импульсы. Впрочем, на такой высоте скорость у турбовинтового
самолета не была слишком большой - порядка четырехсот километров. И это
почему-то успокаивало.
Я все-таки стал отдаляться от человекоформы по имени Николай Вайзман
и приближаться к высшему существу. Только не к фраваши, который на самом
деле был зловредным паразитом. Был еще один дух, по-настоящему Высший. Он
не зависел от человекоформ, но запоминал и хранил их в себе. И даже если
человекоформа погибала, он мог вспомнить ее снова, дав ей новую телесную
жизнь. Высший сразу объяснил, чем люди отличаются от микробов - они могут
любить, не потребляя, они могут познавать, ничего не забирая. Высший
предлагал не растворяться в нем без осадка, а сотворить себе место рядом с
ним. Такие вот дела, только я не забыл прилепить к борту истребителя
магнитную радиоуправляемую мину - пригодится в беседе с летчиком.
И вот я добрался до фонаря пилотской кабины, страх к этому времени
почти полностью выветрился, осталась только работа. Зато страх - и,
наверное, немалый - возник у летуна, сидящего в кабине истребителя. Еще
бы: вдруг какая-то зверская рожа постучалась к нему и, пригрозив
пистолет-пулеметом, предложила поднять фонарь. И в самом деле, мне удалось
связаться с обитателем кабины на радиоканале. Впрочем пилот запаниковал и
отказался. Тогда я выстрелил из "Кедра", пуля пробила фонарь и летчик
пошел мне навстречу. Фонарь поднялся, его сразу сорвало бешеным ветром,
ну, а я стал размещаться в кабине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41