— Дэвин вяло улыбнулся. — А теперь мне пора.
— А как быть с другим письмом? — быстро спросил Гален. — И кто такой «х»?
— Там нет ничего, что оказалось бы для меня новостью. Только подтверждение того, что у меня уже написано. — Он побарабанил пальцем по собственному письму. — А я-то надеялся, что, может быть, ошибаюсь…
— Ну и что мне с ним делать?
— Уничтожить. Или оставить у Гильгамера, чтобы он передал его Хакону.
— Хакону?..
— Это постельничий барона Ярласа. Если вам дорога собственная жизнь, то держитесь от него подальше.
— Но почему?
— Да уж поверьте мне на слово! — неожиданно рявкнул тайный агент и вскочил с места.
— Подождите, — окликнул Гален. — Прошу вас. У меня есть еще кое-что. — Порывшись в своих вещах, он нашел антикварный камень и показал его нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу Дэвину. — Это вам что-нибудь говорит?
Дэвин посмотрел на письмена.
— Абсолютно ничего. Хотя у Ярласа вроде бы есть что-то похожее. А где вы это взяли?
— Из-под соли.
Дэвин покачал головой, пожал плечами:
— У меня есть дела поважней.
Он пригасил лампу, повернулся и, не произнеся больше ни слова, полез вниз по лестнице.
Гален тихо посидел какое-то время, размышляя над тем, в какой мере эта короткая встреча помогла ему понять смысл происходящего. Его первой идеей было сжечь два только что предъявленных тайному агенту письма и нынешней же ночью уйти из замка, имея на руках крайне важное — и предельно опасное — донесение Дэвина. И все же, поразмыслив, он решил еще некоторое время подождать. Покинуть замок глубокой ночью было бы куда подозрительней, чем спокойно выйти при свете дня, а ведь через пару часов уже должно было взойти солнце.
От этого решения было уже куда легче перейти к следующему. Наверняка он навлечет на себя куда меньшие подозрения, если задержится в замке еще на день и вновь поработает у Гильгамера. И тогда вечером он сможет преспокойно выйти из замка — и все подумают, будто он отправляется в трактир. У Галена хватило смекалки сообразить, что одной из причин принятого им решения задержаться в замке стало известие о том, что здесь имеются и другие древние камни с письменами. Его мысли постоянно возвращались к этому, как он ни заставлял себя мыслить сугубо рационально. Ему необходимо было увидеть этот камень или эти камни! И если ему это удастся, у него появится еще одна причина уйти на север как можно скорее. Чем больше он думал над этим, тем сильнее привлекал его этот план. Письма он запрячет так, что никто и никогда их не найдет. И если он подойдет к делу со всей осторожностью, то никакой опасности для него и не возникнет. В конце концов, археологи наверняка задержатся в городе еще на пару дней, так что он вполне может употребить это время для решения двойной задачи: и оказанное ему доверие оправдает, и кое-что полезное дополнительно узнает. «Похоже, пора чуток опередить батьку в пекле», — подумал он, мысленно перефразировав слова Пайка. И после этого улегся спать. Проспал до рассвета, пока его не разбудил доносящийся снизу стук копыт. Так или иначе, утро развеяло часть страхов, которые внушил ему Дэвин.
Гильгамер что-то удовлетворенно буркнул по поводу раннего прихода своего переписчика и тут же выложил перед ним на столе целую гору бумаг, после чего, объявив о том, что у него важные дела, удалился. Гален испытал сильнейшее искушение обыскать комнату — особенно книжные полки, — но вовремя передумал и усилием воли заставил себя приняться за работу. Он понадеялся на то, что позже сумеет под каким-нибудь предлогом отлучиться и как следует осмотреть все во внутреннем дворе. К полудню он уже переписал и разобрал по стопкам все, что было нужно, но Гильгамер так и не появился. Он взял чистый лист бумаги и принялся, дурачась, черкать всякие каракули. И вдруг обнаружил, что переписывает загадочные письмена с камня, найденного в башне. И вновь уставился на них, пытаясь хоть что-нибудь понять.
О
Л
Д
У
Н
К
З
А
О
И
Д
Р
Н
Р
О
Я
С
Т
Я
Д
Четвертый столбец по вертикали складывался в единственное осмысленное слово. Но такое слово едва ли могло бы содержаться в письменах — и поэтому он отбросил его. Кроме того, чтение по вертикали превращало последний ряд в откровенную бессмыслицу. А вот первая строчка по горизонтали весьма заинтересовала его. Если поднять в начало первого ряда первую букву из второго и закончить на последней, то возникало слово «колдун», которое, на слух Галена, звучало куда более многообещающе, чем слово, получившееся по вертикали. Так или иначе, применяя тот же метод к другим строчкам, он все равно ничего не добился. «Да и что там, — подумал он, — возможно, внешний вид письмен не имеет никакого значения. Может быть, код заключается в том, что одни буквы проставлены вместо совершенно иных…
Эти размышления были прерваны возвращением Гильгамера. Гален попытался было спрятать свои рисунки, но третий постельничий оказался проворнее.
— Это что такое? — негодующе взмахнув рукой, воскликнул он. — Тратишь попусту рабочее время, а?
— Но я уже справился с работой, — запротестовал Гален.
— И решил немного потрудиться на себя самого, — заметил Гильгамер, так и не убрав выставленную вперед руку.
Гален, примиряясь с неизбежным, подал ему листок со своими каракулями. Его наниматель поглядел на выстроенные в столбик буквы, повертел листок так и сяк, затем, будучи явно озадачен, недоуменно покачал головой.
— Ради всего святого, что должна означать вся эта тарабарщина? — спросил он.
— Эти буквы вырезаны на камне, который я извлек из-под соли, — прямо ответил Гален, решив, что некоторая осторожность в его рассказе не окажется излишней. — А один из археологов говорил, что у барона Ярласа есть похожий камень. — Гильгамер ничего не ответил, поэтому Гален решил поднажать. — И я понадеялся на то, что ему, возможно, захочется купить и мой тоже.
— Купить! — Гильгамер рассмеялся. — Если барон Ярлас положит глаз на какую-нибудь вещь, то ее владелец, если он, конечно, достаточно мудр, поспешит расстаться с ней добровольно. А уж если ему захочется вознаградить тебя, то первым делом следует поблагодарить его за великую милость.
— Понятно. — Гален смущенно потупился.
— Так или иначе, все это кажется мне сущей чепухой, — продолжил третий постельничий. — И ума не приложу, с чего бы ему могло такое понадобиться.
— А тот камень, что у него здесь, вы видели? — спросил Гален.
— Нет. — Гильгамер бросил листок на стол. Он явно потерял интерес к каракулям подчиненного. — Этим занимается Хакон.
— Постельничий?
— Первый постельничий, — с непонятной интонацией уточнил Гильгамер. — И тому, кто слишком заинтересуется им, не поздоровится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— А как быть с другим письмом? — быстро спросил Гален. — И кто такой «х»?
— Там нет ничего, что оказалось бы для меня новостью. Только подтверждение того, что у меня уже написано. — Он побарабанил пальцем по собственному письму. — А я-то надеялся, что, может быть, ошибаюсь…
— Ну и что мне с ним делать?
— Уничтожить. Или оставить у Гильгамера, чтобы он передал его Хакону.
— Хакону?..
— Это постельничий барона Ярласа. Если вам дорога собственная жизнь, то держитесь от него подальше.
— Но почему?
— Да уж поверьте мне на слово! — неожиданно рявкнул тайный агент и вскочил с места.
— Подождите, — окликнул Гален. — Прошу вас. У меня есть еще кое-что. — Порывшись в своих вещах, он нашел антикварный камень и показал его нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу Дэвину. — Это вам что-нибудь говорит?
Дэвин посмотрел на письмена.
— Абсолютно ничего. Хотя у Ярласа вроде бы есть что-то похожее. А где вы это взяли?
— Из-под соли.
Дэвин покачал головой, пожал плечами:
— У меня есть дела поважней.
Он пригасил лампу, повернулся и, не произнеся больше ни слова, полез вниз по лестнице.
Гален тихо посидел какое-то время, размышляя над тем, в какой мере эта короткая встреча помогла ему понять смысл происходящего. Его первой идеей было сжечь два только что предъявленных тайному агенту письма и нынешней же ночью уйти из замка, имея на руках крайне важное — и предельно опасное — донесение Дэвина. И все же, поразмыслив, он решил еще некоторое время подождать. Покинуть замок глубокой ночью было бы куда подозрительней, чем спокойно выйти при свете дня, а ведь через пару часов уже должно было взойти солнце.
От этого решения было уже куда легче перейти к следующему. Наверняка он навлечет на себя куда меньшие подозрения, если задержится в замке еще на день и вновь поработает у Гильгамера. И тогда вечером он сможет преспокойно выйти из замка — и все подумают, будто он отправляется в трактир. У Галена хватило смекалки сообразить, что одной из причин принятого им решения задержаться в замке стало известие о том, что здесь имеются и другие древние камни с письменами. Его мысли постоянно возвращались к этому, как он ни заставлял себя мыслить сугубо рационально. Ему необходимо было увидеть этот камень или эти камни! И если ему это удастся, у него появится еще одна причина уйти на север как можно скорее. Чем больше он думал над этим, тем сильнее привлекал его этот план. Письма он запрячет так, что никто и никогда их не найдет. И если он подойдет к делу со всей осторожностью, то никакой опасности для него и не возникнет. В конце концов, археологи наверняка задержатся в городе еще на пару дней, так что он вполне может употребить это время для решения двойной задачи: и оказанное ему доверие оправдает, и кое-что полезное дополнительно узнает. «Похоже, пора чуток опередить батьку в пекле», — подумал он, мысленно перефразировав слова Пайка. И после этого улегся спать. Проспал до рассвета, пока его не разбудил доносящийся снизу стук копыт. Так или иначе, утро развеяло часть страхов, которые внушил ему Дэвин.
Гильгамер что-то удовлетворенно буркнул по поводу раннего прихода своего переписчика и тут же выложил перед ним на столе целую гору бумаг, после чего, объявив о том, что у него важные дела, удалился. Гален испытал сильнейшее искушение обыскать комнату — особенно книжные полки, — но вовремя передумал и усилием воли заставил себя приняться за работу. Он понадеялся на то, что позже сумеет под каким-нибудь предлогом отлучиться и как следует осмотреть все во внутреннем дворе. К полудню он уже переписал и разобрал по стопкам все, что было нужно, но Гильгамер так и не появился. Он взял чистый лист бумаги и принялся, дурачась, черкать всякие каракули. И вдруг обнаружил, что переписывает загадочные письмена с камня, найденного в башне. И вновь уставился на них, пытаясь хоть что-нибудь понять.
О
Л
Д
У
Н
К
З
А
О
И
Д
Р
Н
Р
О
Я
С
Т
Я
Д
Четвертый столбец по вертикали складывался в единственное осмысленное слово. Но такое слово едва ли могло бы содержаться в письменах — и поэтому он отбросил его. Кроме того, чтение по вертикали превращало последний ряд в откровенную бессмыслицу. А вот первая строчка по горизонтали весьма заинтересовала его. Если поднять в начало первого ряда первую букву из второго и закончить на последней, то возникало слово «колдун», которое, на слух Галена, звучало куда более многообещающе, чем слово, получившееся по вертикали. Так или иначе, применяя тот же метод к другим строчкам, он все равно ничего не добился. «Да и что там, — подумал он, — возможно, внешний вид письмен не имеет никакого значения. Может быть, код заключается в том, что одни буквы проставлены вместо совершенно иных…
Эти размышления были прерваны возвращением Гильгамера. Гален попытался было спрятать свои рисунки, но третий постельничий оказался проворнее.
— Это что такое? — негодующе взмахнув рукой, воскликнул он. — Тратишь попусту рабочее время, а?
— Но я уже справился с работой, — запротестовал Гален.
— И решил немного потрудиться на себя самого, — заметил Гильгамер, так и не убрав выставленную вперед руку.
Гален, примиряясь с неизбежным, подал ему листок со своими каракулями. Его наниматель поглядел на выстроенные в столбик буквы, повертел листок так и сяк, затем, будучи явно озадачен, недоуменно покачал головой.
— Ради всего святого, что должна означать вся эта тарабарщина? — спросил он.
— Эти буквы вырезаны на камне, который я извлек из-под соли, — прямо ответил Гален, решив, что некоторая осторожность в его рассказе не окажется излишней. — А один из археологов говорил, что у барона Ярласа есть похожий камень. — Гильгамер ничего не ответил, поэтому Гален решил поднажать. — И я понадеялся на то, что ему, возможно, захочется купить и мой тоже.
— Купить! — Гильгамер рассмеялся. — Если барон Ярлас положит глаз на какую-нибудь вещь, то ее владелец, если он, конечно, достаточно мудр, поспешит расстаться с ней добровольно. А уж если ему захочется вознаградить тебя, то первым делом следует поблагодарить его за великую милость.
— Понятно. — Гален смущенно потупился.
— Так или иначе, все это кажется мне сущей чепухой, — продолжил третий постельничий. — И ума не приложу, с чего бы ему могло такое понадобиться.
— А тот камень, что у него здесь, вы видели? — спросил Гален.
— Нет. — Гильгамер бросил листок на стол. Он явно потерял интерес к каракулям подчиненного. — Этим занимается Хакон.
— Постельничий?
— Первый постельничий, — с непонятной интонацией уточнил Гильгамер. — И тому, кто слишком заинтересуется им, не поздоровится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114