Резким рывком головы я подбросила Альбиноса высоко в воздух, откуда он грохнулся на выступающий из земли валун. Окончательно оглушенный, детеныш сполз с камня, бессильно раскинув крылья. Один глаз под кожистым веком был открыт, но теперь в нем светилась тревога, а может, и страх.
- Ты хоть знаешь, чем рискуешь? - зарычала я. - Понимаешь, что подвергаешь опасности все логово? Если ты еще раз такое вытворишь, я тебя убью! А теперь отправляйся к горе и возвращайся в гнездо! Я пойду следом и постараюсь, чтобы вас не заметили.
Теперь у него открылись оба глаза, желтые щелочки задумчиво поблескивали под веками. Наконец он ответил:
- Ладно, я иду в логово.
После чего Альбинос исчез и довольно шустро преодолел заросли, хотя я и видела, что змееныш слегка прихрамывает. Кроме того, струя кислоты оставила на его белой чешуе грубые отметины и даже несколько кровоточащих ранок. Я была довольна - этот урок он наверняка запомнит очень надолго.
Время в логове тянулось еле-еле. Я едва замечала, как растут детеныши, настолько медленно происходило их взросление. Кинжал сохранил все свои амбиции и объявлял себя повелителем логова - когда был уверен, что я его не слышу. Кроме того, он при каждом удобном случае задирал своих сверстников. Диамант стала еще более агрессивной, и сильный характер привлек к ней всех сестричек и даже нескольких братьев. Казалось, выводок разделился на два лагеря.
И только Альбинос был один. Все прошлые годы черные детеныши относились к нему просто как к себе подобному, но после побега во внешний мир братья и сестры начали испытывать к Альбиносу нечто вроде благоговения. Они стали избегать его общества, а после происшествия никто даже не осмеливался его задирать, и белый с радостью проводил в одиночестве большую часть времени. Все чаще и чаще он уединялся в своем сыром гроте, откалывал куски породы и превращал их в ровные каменные блоки.
Я, со своей стороны, долгие месяцы не могла избавиться от тревоги. Я понимала, что гибель человека не останется незамеченной и каждый, кто увидит место схватки, без сомнения, поймет, что убийство совершено черным драконом. Слухи об этом могли достигнуть ушей одного из Великих Драконов. В конце концов, я убедила себя, что на этот раз все сошло мне с рук, вернее - с лап. Я взяла за правило напоминать Альбиносу о злополучном эпизоде каждый раз, как только его видела. Мои нравоучения выражались в струях кислоты, выпущенных прямо в его морду, в ударах когтистой лапы по незащищенным бокам или в шлепках сильным хвостом, из-за которых детеныш кувырком отлетал на что-нибудь твердое.
Но должна признать, что встречались мы все реже и реже. Он предпочитал прятаться в укромных уголках логова, а для кормежки выбирал такие моменты, когда я выходила в другую пещеру. Конечно, Альбинос понимал, что я наказываю его ради его же блага и получаю мало удовольствия от этих стычек.
Остальной выводок в составе семнадцати гладких и гибких черных детенышей (третий, Уж, однажды свалился в огнедышащую трещину, когда вместе со своими братьями преследовал и дразнил бледного сородича) благополучно рос и превращался в семейство прекрасных черных драконов. Каждый из малышей, по меньшей мере, вдвое превосходил ростом человека, а их крылья почти достигли той степени развития, когда можно учиться летать. Теперь каждая ссора, каждая драка сопровождалась возбужденным жужжанием туго натянутых мембран, поднимавших в пещере довольно сильный ветер, а в сухих местах еще и тучи пыли.
Все черные стали прекрасными пловцами, настоящими водяными змеями и часто плескались в соленых водах нижней пещеры в дальней части логова. Они перебирались из одного грота в другой, а потом надолго исчезали под водой. Кинжал настолько осмелел, что поймал и убил небольшого дельфина, случайно заплывшего из моря. Демонстрируя свою силу и ловкость, он гордо принес и положил передо мной тело убитого животного. Кинжал отваживался плавать на длинные дистанции и единственный, кроме меня, мог обходиться без воздуха достаточно долго, чтобы преодолеть весь путь по подводному туннелю.
Только Альбинос по-прежнему избегал появляться в залитой водой пещере. Однажды я поймала его за загривок и решила насильно оттащить на берег и столкнуть в воду. Но он совершенно обезумел и начал кусаться и царапаться. В конце концов, он цапнул меня за переднюю лапу, а потом плюнул в рану кислотой, и тогда я решила, что с меня хватит. Мотнув головой, я отшвырнула его в сторону. Оглушенный Альбинос кубарем прокатился до ближайшего валуна и остался лежать в опасной близости от трещины, ведущей к огненным глубинам подземелья. Да простит меня почившая Такхизис, но в тот момент я бы не пожалела, если бы он перекатился через край и исчез навеки.
Но у судьбы оказались другие планы относительно этого детеныша. Он так и не догнал остальных в росте, и, хотя не было никаких других признаков физической неполноценности, я все больше укреплялась в мысли, что он разительно отличается от всех черных драконов. И все же я позволяла ему жить и даже предоставляла драгоценные порции пищи, которые могли достаться его вечно голодным братьям и сестрам. До тех пор, пока однажды он снова не исчез из логова, не оставив никаких следов.
Опасаясь, что Альбинос вновь выбрался во внешний мир, я стала искать его в узком жерле вулкана, но не нашла там никаких следов. К счастью, он не пошел этим путем. Я обнюхала все хорошо продуваемые туннели, разбегавшиеся от центральной пещеры наподобие паутины, но, встретив почти всех своих детенышей, белого так и не обнаружила. Я обошла все переходы поблизости от его логова-каменоломни, расположенного как раз над пещерой с соленой водой, но и там не было ощутимых признаков его присутствия.
Ярость во мне вспыхнула с новой силой, от злости в желудке вскипела едкая желчь, но вместе с тем возникли и новые страхи. Почему этот проклятый бледный змееныш так странно себя ведет? Где его искать? И как еще его наказывать? Последний вопрос, по крайней мере, доставил мне хоть какую-то радость. Каждый раз я изобретала все более изощренные и болезненные меры воздействия, но все они предусматривали определенную порцию едкой кислоты.
На обратном пути к основной части логова мои ноздри внезапно затрепетали от знакомого запаха - я уловила след Альбиноса. Вот он где! Детеныш выскользнул в узкий боковой проход, один из тех, в которых было ужасно жарко. Я тотчас отшатнулась от сухого горячего воздуха, ударившего в морду. Глаза защипало, и мне пришлось опустить прозрачные внутренние веки. Так еще можно было жить, хотя все вокруг мгновенно затянулось серой пеленой.
Я продвигалась вперед и вниз, навстречу потоку поднимающегося снизу раскаленного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
- Ты хоть знаешь, чем рискуешь? - зарычала я. - Понимаешь, что подвергаешь опасности все логово? Если ты еще раз такое вытворишь, я тебя убью! А теперь отправляйся к горе и возвращайся в гнездо! Я пойду следом и постараюсь, чтобы вас не заметили.
Теперь у него открылись оба глаза, желтые щелочки задумчиво поблескивали под веками. Наконец он ответил:
- Ладно, я иду в логово.
После чего Альбинос исчез и довольно шустро преодолел заросли, хотя я и видела, что змееныш слегка прихрамывает. Кроме того, струя кислоты оставила на его белой чешуе грубые отметины и даже несколько кровоточащих ранок. Я была довольна - этот урок он наверняка запомнит очень надолго.
Время в логове тянулось еле-еле. Я едва замечала, как растут детеныши, настолько медленно происходило их взросление. Кинжал сохранил все свои амбиции и объявлял себя повелителем логова - когда был уверен, что я его не слышу. Кроме того, он при каждом удобном случае задирал своих сверстников. Диамант стала еще более агрессивной, и сильный характер привлек к ней всех сестричек и даже нескольких братьев. Казалось, выводок разделился на два лагеря.
И только Альбинос был один. Все прошлые годы черные детеныши относились к нему просто как к себе подобному, но после побега во внешний мир братья и сестры начали испытывать к Альбиносу нечто вроде благоговения. Они стали избегать его общества, а после происшествия никто даже не осмеливался его задирать, и белый с радостью проводил в одиночестве большую часть времени. Все чаще и чаще он уединялся в своем сыром гроте, откалывал куски породы и превращал их в ровные каменные блоки.
Я, со своей стороны, долгие месяцы не могла избавиться от тревоги. Я понимала, что гибель человека не останется незамеченной и каждый, кто увидит место схватки, без сомнения, поймет, что убийство совершено черным драконом. Слухи об этом могли достигнуть ушей одного из Великих Драконов. В конце концов, я убедила себя, что на этот раз все сошло мне с рук, вернее - с лап. Я взяла за правило напоминать Альбиносу о злополучном эпизоде каждый раз, как только его видела. Мои нравоучения выражались в струях кислоты, выпущенных прямо в его морду, в ударах когтистой лапы по незащищенным бокам или в шлепках сильным хвостом, из-за которых детеныш кувырком отлетал на что-нибудь твердое.
Но должна признать, что встречались мы все реже и реже. Он предпочитал прятаться в укромных уголках логова, а для кормежки выбирал такие моменты, когда я выходила в другую пещеру. Конечно, Альбинос понимал, что я наказываю его ради его же блага и получаю мало удовольствия от этих стычек.
Остальной выводок в составе семнадцати гладких и гибких черных детенышей (третий, Уж, однажды свалился в огнедышащую трещину, когда вместе со своими братьями преследовал и дразнил бледного сородича) благополучно рос и превращался в семейство прекрасных черных драконов. Каждый из малышей, по меньшей мере, вдвое превосходил ростом человека, а их крылья почти достигли той степени развития, когда можно учиться летать. Теперь каждая ссора, каждая драка сопровождалась возбужденным жужжанием туго натянутых мембран, поднимавших в пещере довольно сильный ветер, а в сухих местах еще и тучи пыли.
Все черные стали прекрасными пловцами, настоящими водяными змеями и часто плескались в соленых водах нижней пещеры в дальней части логова. Они перебирались из одного грота в другой, а потом надолго исчезали под водой. Кинжал настолько осмелел, что поймал и убил небольшого дельфина, случайно заплывшего из моря. Демонстрируя свою силу и ловкость, он гордо принес и положил передо мной тело убитого животного. Кинжал отваживался плавать на длинные дистанции и единственный, кроме меня, мог обходиться без воздуха достаточно долго, чтобы преодолеть весь путь по подводному туннелю.
Только Альбинос по-прежнему избегал появляться в залитой водой пещере. Однажды я поймала его за загривок и решила насильно оттащить на берег и столкнуть в воду. Но он совершенно обезумел и начал кусаться и царапаться. В конце концов, он цапнул меня за переднюю лапу, а потом плюнул в рану кислотой, и тогда я решила, что с меня хватит. Мотнув головой, я отшвырнула его в сторону. Оглушенный Альбинос кубарем прокатился до ближайшего валуна и остался лежать в опасной близости от трещины, ведущей к огненным глубинам подземелья. Да простит меня почившая Такхизис, но в тот момент я бы не пожалела, если бы он перекатился через край и исчез навеки.
Но у судьбы оказались другие планы относительно этого детеныша. Он так и не догнал остальных в росте, и, хотя не было никаких других признаков физической неполноценности, я все больше укреплялась в мысли, что он разительно отличается от всех черных драконов. И все же я позволяла ему жить и даже предоставляла драгоценные порции пищи, которые могли достаться его вечно голодным братьям и сестрам. До тех пор, пока однажды он снова не исчез из логова, не оставив никаких следов.
Опасаясь, что Альбинос вновь выбрался во внешний мир, я стала искать его в узком жерле вулкана, но не нашла там никаких следов. К счастью, он не пошел этим путем. Я обнюхала все хорошо продуваемые туннели, разбегавшиеся от центральной пещеры наподобие паутины, но, встретив почти всех своих детенышей, белого так и не обнаружила. Я обошла все переходы поблизости от его логова-каменоломни, расположенного как раз над пещерой с соленой водой, но и там не было ощутимых признаков его присутствия.
Ярость во мне вспыхнула с новой силой, от злости в желудке вскипела едкая желчь, но вместе с тем возникли и новые страхи. Почему этот проклятый бледный змееныш так странно себя ведет? Где его искать? И как еще его наказывать? Последний вопрос, по крайней мере, доставил мне хоть какую-то радость. Каждый раз я изобретала все более изощренные и болезненные меры воздействия, но все они предусматривали определенную порцию едкой кислоты.
На обратном пути к основной части логова мои ноздри внезапно затрепетали от знакомого запаха - я уловила след Альбиноса. Вот он где! Детеныш выскользнул в узкий боковой проход, один из тех, в которых было ужасно жарко. Я тотчас отшатнулась от сухого горячего воздуха, ударившего в морду. Глаза защипало, и мне пришлось опустить прозрачные внутренние веки. Так еще можно было жить, хотя все вокруг мгновенно затянулось серой пеленой.
Я продвигалась вперед и вниз, навстречу потоку поднимающегося снизу раскаленного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91