Однажды он довольно удачно выразился: исключения не подтверждают правил, они есть исключения из правил. - Ей явно не хватало слов. Она подняла голову и улыбнулась. - В общем, мы никому не можем этого объяснить. Чтобы понять это, надо влезть в нашу шкуру.
Уродка сказала:
- Скорее это похоже на уход за больным.
Наступила пауза. Дэвид спросил:
- А вы, Энн, как сюда попали?
За нее ответила Мышь:
- Мне стало немного тягостно. Не с кем было словом перемолвиться. В Лидсе мы вместе снимали квартиру. Потом не теряли друг друга из вида, и я знала, что Энн не очень нравится на преподавательском факультете. Так что, как только она его закончила…
- Я приехала сюда на неделю. Ха-ха.
Взглянув на ее смешную гримасу, Дэвид улыбнулся.
- Здесь, по крайней мере, интересней, чем преподавать рисование?
- И платят больше.
- Он может себе это позволить.
Мышь сказала:
- Мне приходится даже возвращать ему деньги. У нас же с ним нет соглашения. Он прямо пачками швыряет нам деньги. Сто фунтов. Двести. Когда мы бываем с ним в Ренне, то боимся на витрины смотреть. Он все порывается что-нибудь нам купить.
- В сущности, он добрый человек, - сказала Уродка. И перевернулась на спину. Почти мальчишечья, с темными сосками, грудь, рыжие волосы; она подняла колено, почесала над ним и снова опустила ногу.
Мышь сказала:
- В работе он очень странный. Удивительно терпелив; когда работает кистью. Даже когда рисует. Сама я порой прихожу в ярость, если у меня не получается. Вы рвете на части? А Генри выбрасывает. Но всегда с сожалением. Он относится к своей работе как к чему-то священному. Даже когда не ладится. С людьми он другой. - Она помолчала, покачала головой. - А в мастерской почти все время молчит. Точно немой или боится, что слова все испортят.
- Еще бы, - сказала Уродка небесам, - слова-то он какие употребляет. - И, подражая голосу старика, произнесла: - "У тебя, может, кровотечение?" Это что такое, я вас спрашиваю? - И вытянула руку вверх, словно отталкивая от себя даже само воспоминание.
- Для него это вроде компенсации.
Уродка щелкнула языком в знак согласия.
- Знаю. Бедный старый ублюдок. Для него это, право, должно быть ужасно. - Она повернулась на бок и взглянула на Мышь. - Странно, правда, Ди? Его все еще интересует секс - хоть и по-смешному, по-стариковски. - Она посмотрела на Дэвида. - Знаете, когда я впервые… вспоминаешь болванов своего возраста и все прочее. Но он был, наверное, экстра-класс. В молодости… да, кстати, о господи, послушали бы вы, что он рассказывает. - Она снова состроила Дэвиду гримасу. - О добрых старых временах. Что он нам тут как-то вечером рассказывал, Ди?
- Глупости. Просто сочинял.
- Очень, черт побери, надеюсь, что это так.
Мышь сказала:
- Это был контакт. Не секс. Воспоминания. Человеческая сторона отношений. Вот что он пытался нам сказать в тот вечер.
Дэвид уловил разницу между девушками. Одна из них хотела затушевать сексуальную сторону их жизни, другая напоминала о ней. Ему вдруг пришло в голову, что Уродка пользуется его присутствием, чтобы подчеркнуть наличие расхождений с подругой, и тут он был на ее стороне.
- Должно быть, экономка и ее муж - люди широких взглядов.
Мышь опустила глаза.
- Только никому, пожалуйста, не говорите, но знаете ли вы, где был Жан-Пьер в конце сороковых-начале пятидесятых годов? - Дэвид покачал головой. - В тюрьме. За убийство.
- Боже милостивый.
- Убил отца. Семейная ссора из-за земли. Французские крестьяне. В сорок шестом году, когда Генри вернулся в Париж, он взял Матильду в прислуги. О том, что случилось с Жан-Пьером, он знал. Мне сама Матильда сказала. В их глазах Генри безупречен. Он не отвернулся от них.
Уродка фыркнула.
- И даже повернулся к ним. К Матильде.
Мышь вопросительно посмотрела на Дэвида.
- Помните довольно грузную натурщицу в некоторых его первых послевоенных работах?
- О господи. Никогда бы не подумал.
- Даже Матильда не любит об этом вспоминать. Только говорит, что "мосье Анри" внушил ей веру в жизнь. Научил ждать, говорит. Кроме того, она единственная, на кого Генри никогда, ну никогда не повышал голоса. Однажды за ужином он разозлился за что-то на Энн. И ушел на кухню. Через пять минут вхожу туда. Он - там. Ест за одним столом с Матильдой и слушает, как она читает вслух письмо от сестры. Точно священник со своей любимой прихожанкой. - Мышь улыбнулась. - Даже приревновать можно.
- А вас он рисует?
- Рука у него стала трястись. Есть один портрет Энн. Прекрасный шаржевый рисунок. Помните знаменитую Иветту Гильбер на афише Лотрека? Так это - пародия на нее.
Уродка, словно гребнем, провела пальцами по своим мелко завитым волосам.
- И нарисовал так быстро. Всего за полминуты. Ну, самое большее за минуту, верно, Ди? Фантастика. Честное слово.
Она снова легла на живот и подперла руками подбородок. Ногти у нее были темно-красные.
Мышь опять с любопытством взглянула на Дэвида.
- Говорил он с вами о вашем очерке?
- Сказал только, что не знает названных мною имен. За исключением Пизанелло.
- Не верьте. У него невероятная память на полотна. Я сохранила некоторые его рисунки. Когда он пытается рассказать о чьей-то картине, а я не понимаю, которую он имеет в виду, то он иногда изображает ее на бумаге. Как Энн говорила. Молниеносно. Вплоть до малейшей детали.
- Это звучит ободряюще.
- Он никогда не согласился бы на ваше участие в подготовке книги, если бы вы не были так близки к истине.
- А я уже начал недоумевать.
- Он всегда знает, что делает. Лучше, чем вы думаете. Даже когда ведет себя возмутительно. Однажды - Энн тогда еще не было с нами - я повезла его в Ренн посмотреть "Смерть в Венеции". Думала, ему понравится. Хотя бы как зрелище. Первые двадцать минут он был золото, а не человек. Потом появляется на экране этот ангелоподобный мальчик. В следующий раз, когда он появился, Генри говорит: "Какая миленькая девчурка. Она во многих картинах снималась?"
Дэвид рассмеялся. В ее глазах тоже заискрился смех. Серьезность с лица сошла, она уже не казалась старше своих лет.
- Вы и не представляете, какой он невозможный. Начал спорить со мной о том, мальчик это или девочка. Во весь голос. По-английски, конечно. Потом стал распространяться о мальчиках-педерастах и современном декадансе. Зрители вокруг нас зашикали. А он вступил с ними в перебранку - по-французски. Не знал, говорит, что в Ренне столько гомиков. В конце концов… - Мышь приставила палец к виску, - разразился скандал. Мне пришлось увести его, пока не вызвали полицию. Всю дорогу, пока мы ехали домой, он убеждал меня, что "кинема", как он называет кино, началось с прихода и кончилось уходом Дугласа Фербенкса и Мэри Пикфорд. Непроходимое упрямство. За последние двадцать лет и десяти фильмов не посмотрел. Но уже все знает. Так же, как вчера вечером с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33