Один за другим падут и погибнут все прочие народы, я водружу твой престол на пирамиде из бесчисленных мертвых тел, и ты станешь императором мира, возрожденного в крови и огне.
Устрашенный подобной перспективой, убежденный противник абсолютной монархии, в сущности, республиканец по своим убеждениям и симпатиям, Лео продолжал этот спор, но я перестал слушать: такими невероятно гротескными и фантастически абсурдными показались мне имперские притязания Айши – ни один честолюбивый безумец не мог бы выдумать ничего подобного.
И тем не менее – тут-то и была вся загвоздка – я не питал ни малейших сомнений, что она может осуществить свои поразительные, ужасные замыслы. Почему бы и нет? Смерть ей не угрожает: она одержала верх над самой смертью. Ее красота, «этот кубок безумия», как она однажды сказала, и ее непреклонная воля вполне могут принудить несметные толпы людей последовать за ней. Невероятно изобретательный ум поможет ей создать новые виды оружия, которым не сможет противостоять даже хорошо обученная армия. Она вполне может выполнить свои намерения; у меня были веские основания полагать, что она властвует над всеми силами Природы, включая электричество, поэтому все живые существа окажутся ее добычей.
Айша обладает типично женским честолюбием; и самое страшное, что ее сверхъестественное всесилие не ограничено никакой ответственностью перед Богом или людьми. Возможно, она и впрямь падший ангел, как она однажды намекнула и как убеждены Атене и старый Шаман; это и есть ее истинное место в творении. Принудить ее к каким-то уступкам может, как я обнаружил, только любовь к Лео и, в несравненно меньшей степени, дружеское чувство ко мне.
Но я был уверен, что ее всепоглощающая страсть к одному человеку, необъяснимая в своем постоянстве и силе, окажется, как это уже было в прошлом, ее ахиллесовой пятой. Когда она совершила омовение в Источнике Могущества и Бессмертия, ее сердце сохранило слабости, свойственные смертному человеку; пользуясь этими слабостями, ее можно было сделать кроткой, точно дитя; не будь их, она опустошила бы весь мир!
Я был прав.
Так я раздумывал в надежде, что Айша не удосужится прочитать мои мысли, как вдруг заметил, что перед ней, низко склонясь, стоит Орос.
– В чем дело, жрец? – резко спросила Айша: она не любила, чтобы ее беспокоили, когда она была с Лео.
– Хес, вернулись лазутчики.
– Зачем ты их посылал? – равнодушно спросила Айша. – Я не нуждаюсь в твоих лазутчиках.
– Так ты велела сама, Хес.
– И что же они донесли?
– Положение очень серьезное, Хес. Люди Калуна – в крайнем отчаянии: засуха спалила весь их урожай, им грозит голод; в своих бедствиях они винят чужеземцев, которые бежали к тебе. Хания Атене пылает безумной ненавистью к тебе и нашей святой Общине. Она трудилась денно и нощно и собрала две большие армии: в сорок и двадцать тысяч воинов; эту вторую армию под командованием ее деда Шамана Симбри она посылает против Горы. В случае ее поражения она предполагает остаться со второй, более многочисленной армией на Равнине.
– Подумаешь, какие новости! – с презрительным смешком сказала Айша. – Эта женщина хочет бороться со мной? Уж не сошла ли она с ума от ненависти? Мой Холли, у тебя только что мелькнула мысль, что это я сумасшедшая, да еще и хвастунья, ибо у меня не хватит сил совершить задуманное. Через шесть дней ты увидишь, своими глазами увидишь, кто из нас прав; и хотя дело, что мне предстоит, довольно незначительное, я постараюсь рассеять все твои сомнения. Погоди, сейчас я удостоверюсь сама, хоть это и утомительно, правду ли доносят лазутчики: они могут оказаться жертвами своих страхов или ложных слухов, распускаемых Атене.
Вообще-то Айша не любила заниматься ясновидением, то ли ей было недосуг, то ли это и впрямь сильно ее утомляло, но тут она сосредоточилась, ее прекрасное лицо застыло, как во время транса: свет на лбу погас, большие зрачки сузились и потускнели.
Минут через пять она вздохнула, как человек, пробуждающийся от глубокого сна, провела ладонью по лбу и стала такой, как обычно, только немного томной и как будто усталой.
– Да, верно, – сказала она. – Надо действовать – и безотлагательно, пока они не перебили много моих людей. Мой господин, хочешь ли ты видеть войну? Нет, ты останешься здесь, в безопасности, а я… навещу Атене, как и обещала.
– Куда ты, туда и я, – сердито буркнул Лео, покраснев вплоть до корней волос от стыда.
– Умоляю тебя; останься здесь, – проговорила она, не смея, однако, решительно ему отказать. – Мы поговорим об этом потом. Иди, Орос. Разошли Огонь Хес всем вождям. Через три ночи, на восходе луны, пусть соберутся все племена – нет, не все, достаточно двадцати тысяч отборных воинов; остальные пусть охраняют город и Святилище. И пусть возьмут с собой еду на пятнадцать дней. Я присоединюсь к ним на следующее утро. Иди.
Он поклонился и ушел; Айша же, тотчас позабыв обо всей этой истории, стала расспрашивать меня о китайцах и их обычаях.
Подобная беседа была у нас и на другой вечер; не помню ее подробностей, помню лишь, что случайное замечание Лео побудило Айшу еще раз проявить свои удивительные способности.
Обсуждая ее захватнические планы, Лео выдвигал всевозможные возражения, ибо они были совершенно неприемлемы для его религиозных, общественных и политических убеждений; он высказал мысль, что все они обречены на неминуемый провал, ибо требуют затраты столь баснословных сумм, что даже самой Айше не удастся их собрать ни одним из известных способов налогообложения. Она посмотрела на него с усмешкой.
– Со своей точки зрения, ты, может быть, и прав, Лео, – сказала она. – И Холли я тоже, вероятно, представляюсь сумасбродной девочкой, которую носят взад и вперед ветры ее прихотей и которая строит сказочный дворец из росы, тумана или закатных лучей. Неужто ты думаешь, будто я решилась бы на такую войну – одна против всего мира, – она выпрямилась, исполненная царственного величия, ее глаза полыхнули ужасающим огнем, – если бы не сделала все необходимые приготовления? После нашего последнего разговора я все хорошо обдумала, и сейчас ты узнаешь, как без всяких поборов с наших подданных – уже за одно это они будут горячо нас любить – я скоплю несметные сокровища, достойные императрицы всей земли.
Помнишь ли ты, Лео, что в течение утомительно долгих веков, проведенных мной в Коре, у меня было одно-единственное развлечение – узнавать, одну за другой, сокровеннейшие тайны Природы; да, только такое развлечение и было у меня: я стремилась познать все вещи и явления, существующие в мире, а также и причины, их порождающие. Идите за мной вы оба, – я покажу вам то, чего не видел еще ни один смертный.
– Что же ты нам покажешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Устрашенный подобной перспективой, убежденный противник абсолютной монархии, в сущности, республиканец по своим убеждениям и симпатиям, Лео продолжал этот спор, но я перестал слушать: такими невероятно гротескными и фантастически абсурдными показались мне имперские притязания Айши – ни один честолюбивый безумец не мог бы выдумать ничего подобного.
И тем не менее – тут-то и была вся загвоздка – я не питал ни малейших сомнений, что она может осуществить свои поразительные, ужасные замыслы. Почему бы и нет? Смерть ей не угрожает: она одержала верх над самой смертью. Ее красота, «этот кубок безумия», как она однажды сказала, и ее непреклонная воля вполне могут принудить несметные толпы людей последовать за ней. Невероятно изобретательный ум поможет ей создать новые виды оружия, которым не сможет противостоять даже хорошо обученная армия. Она вполне может выполнить свои намерения; у меня были веские основания полагать, что она властвует над всеми силами Природы, включая электричество, поэтому все живые существа окажутся ее добычей.
Айша обладает типично женским честолюбием; и самое страшное, что ее сверхъестественное всесилие не ограничено никакой ответственностью перед Богом или людьми. Возможно, она и впрямь падший ангел, как она однажды намекнула и как убеждены Атене и старый Шаман; это и есть ее истинное место в творении. Принудить ее к каким-то уступкам может, как я обнаружил, только любовь к Лео и, в несравненно меньшей степени, дружеское чувство ко мне.
Но я был уверен, что ее всепоглощающая страсть к одному человеку, необъяснимая в своем постоянстве и силе, окажется, как это уже было в прошлом, ее ахиллесовой пятой. Когда она совершила омовение в Источнике Могущества и Бессмертия, ее сердце сохранило слабости, свойственные смертному человеку; пользуясь этими слабостями, ее можно было сделать кроткой, точно дитя; не будь их, она опустошила бы весь мир!
Я был прав.
Так я раздумывал в надежде, что Айша не удосужится прочитать мои мысли, как вдруг заметил, что перед ней, низко склонясь, стоит Орос.
– В чем дело, жрец? – резко спросила Айша: она не любила, чтобы ее беспокоили, когда она была с Лео.
– Хес, вернулись лазутчики.
– Зачем ты их посылал? – равнодушно спросила Айша. – Я не нуждаюсь в твоих лазутчиках.
– Так ты велела сама, Хес.
– И что же они донесли?
– Положение очень серьезное, Хес. Люди Калуна – в крайнем отчаянии: засуха спалила весь их урожай, им грозит голод; в своих бедствиях они винят чужеземцев, которые бежали к тебе. Хания Атене пылает безумной ненавистью к тебе и нашей святой Общине. Она трудилась денно и нощно и собрала две большие армии: в сорок и двадцать тысяч воинов; эту вторую армию под командованием ее деда Шамана Симбри она посылает против Горы. В случае ее поражения она предполагает остаться со второй, более многочисленной армией на Равнине.
– Подумаешь, какие новости! – с презрительным смешком сказала Айша. – Эта женщина хочет бороться со мной? Уж не сошла ли она с ума от ненависти? Мой Холли, у тебя только что мелькнула мысль, что это я сумасшедшая, да еще и хвастунья, ибо у меня не хватит сил совершить задуманное. Через шесть дней ты увидишь, своими глазами увидишь, кто из нас прав; и хотя дело, что мне предстоит, довольно незначительное, я постараюсь рассеять все твои сомнения. Погоди, сейчас я удостоверюсь сама, хоть это и утомительно, правду ли доносят лазутчики: они могут оказаться жертвами своих страхов или ложных слухов, распускаемых Атене.
Вообще-то Айша не любила заниматься ясновидением, то ли ей было недосуг, то ли это и впрямь сильно ее утомляло, но тут она сосредоточилась, ее прекрасное лицо застыло, как во время транса: свет на лбу погас, большие зрачки сузились и потускнели.
Минут через пять она вздохнула, как человек, пробуждающийся от глубокого сна, провела ладонью по лбу и стала такой, как обычно, только немного томной и как будто усталой.
– Да, верно, – сказала она. – Надо действовать – и безотлагательно, пока они не перебили много моих людей. Мой господин, хочешь ли ты видеть войну? Нет, ты останешься здесь, в безопасности, а я… навещу Атене, как и обещала.
– Куда ты, туда и я, – сердито буркнул Лео, покраснев вплоть до корней волос от стыда.
– Умоляю тебя; останься здесь, – проговорила она, не смея, однако, решительно ему отказать. – Мы поговорим об этом потом. Иди, Орос. Разошли Огонь Хес всем вождям. Через три ночи, на восходе луны, пусть соберутся все племена – нет, не все, достаточно двадцати тысяч отборных воинов; остальные пусть охраняют город и Святилище. И пусть возьмут с собой еду на пятнадцать дней. Я присоединюсь к ним на следующее утро. Иди.
Он поклонился и ушел; Айша же, тотчас позабыв обо всей этой истории, стала расспрашивать меня о китайцах и их обычаях.
Подобная беседа была у нас и на другой вечер; не помню ее подробностей, помню лишь, что случайное замечание Лео побудило Айшу еще раз проявить свои удивительные способности.
Обсуждая ее захватнические планы, Лео выдвигал всевозможные возражения, ибо они были совершенно неприемлемы для его религиозных, общественных и политических убеждений; он высказал мысль, что все они обречены на неминуемый провал, ибо требуют затраты столь баснословных сумм, что даже самой Айше не удастся их собрать ни одним из известных способов налогообложения. Она посмотрела на него с усмешкой.
– Со своей точки зрения, ты, может быть, и прав, Лео, – сказала она. – И Холли я тоже, вероятно, представляюсь сумасбродной девочкой, которую носят взад и вперед ветры ее прихотей и которая строит сказочный дворец из росы, тумана или закатных лучей. Неужто ты думаешь, будто я решилась бы на такую войну – одна против всего мира, – она выпрямилась, исполненная царственного величия, ее глаза полыхнули ужасающим огнем, – если бы не сделала все необходимые приготовления? После нашего последнего разговора я все хорошо обдумала, и сейчас ты узнаешь, как без всяких поборов с наших подданных – уже за одно это они будут горячо нас любить – я скоплю несметные сокровища, достойные императрицы всей земли.
Помнишь ли ты, Лео, что в течение утомительно долгих веков, проведенных мной в Коре, у меня было одно-единственное развлечение – узнавать, одну за другой, сокровеннейшие тайны Природы; да, только такое развлечение и было у меня: я стремилась познать все вещи и явления, существующие в мире, а также и причины, их порождающие. Идите за мной вы оба, – я покажу вам то, чего не видел еще ни один смертный.
– Что же ты нам покажешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87