Что до всего остального, то их жизнь проходит в бесконечных молитвах и еще более бесконечных благочестивых размышлениях, перемежаемых занятием сельским хозяйством: они возделывают плодородные земли у подножия горы и пасут стадо яков. Безупречно исполнив свой долг, они наконец умирают от старости, веря – и кто может сказать, что они ошибаются? – в повторение извечного круга, но только в другом месте.
День нашего прибытия в монастырь совпал с началом зимы с ее жестокими холодами и метелями, такими сильными и частыми, что вскоре вся пустыня утонула под глубоким снегом. Стало очевидно, что нам придется перезимовать в монастыре: отправиться в каком бы то ни было направлении означало обречь себя на верную погибель. Все это – не без некоторых опасений – мы изложили настоятелю Куену, предложив переселиться в одну из пустых келий в разрушенной части монастыря; питаться мы рассчитывали рыбой, что водилась в озере над монастырем, – ее можно было ловить через проруби во льду, – и дичью, которая изредка забредала в сосновую рощу и можжевеловые заросли на ее опушке. Но Куен даже не захотел слышать об этом. Мы гости, посланные им свыше, сказал он, и можем гостить у них, сколько захотим. Мы не должны возлагать на них столь тяжкое бремя, как грех негостеприимства.
– К тому же, – добавил он со смешком, – мы, обитающие в уединении, любим слушать о великом монастыре, называемом Миром, где монахи живут не такой благословенной жизнью, как мы здесь, и где им приходиться испытывать голод не только телесный, но и духовный.
В скором времени мы поняли: цель этого милого старика заключалась в том, чтобы не позволить нашим стопам сойти с Пути, пока мы не достигнем просветления, иными словами, не станем такими же превосходными ламами, как он сам и его паства.
Итак, мы шествовали по Пути, как делали это уже во многих ламаистских монастырях: участвовали в долгих молениях в разрушенном храме, изучали «Ганджур», или «Истолкование слов» Будды, их священное писание, чрезвычайно длинное, и всячески старались показать, что наши души открыты для внушения. Изложили мы им и основы нашего вероучения, и они были в большом восторге, обнаружив много сходства с их собственным. Пробудь мы там достаточно долго, хотя бы лет десять, мы, возможно, смогли бы убедить их принять новую веру, которую мы им проповедовали. В часы досуга мы много рассказывали им о «монастыре, называемом Миром», и было очень приятно, хотя в каком-то смысле и огорчительно, наблюдать, как внимательно они выслушивали наши рассказы о незнакомых им удивительных странах и народах, ведь они знали лишь о России и Китае и о кое-каких полудиких племенах, обитателях гор и пустынь.
– Нам следует обо всем этом знать, – говорили они. – Кто знает, может быть, в наших будущих воплощениях именно там нам и суждено жить.
Но хотя жили мы в полном довольстве, а если сравнивать с тем, что нам довелось испытать, даже в относительной роскоши, наши сердца жгло неутомимое желание продолжить поиски. Мы чувствовали, более того, были уверены, что уже близки к цели наших скитаний, но хорошо понимали всю ограниченность своих физических возможностей. Пустыня была завалена снегом, бураны смели этот снег в огромные, высотой с дерево, сугробы, которые погребли бы под собой всякого несчастного путника. Здесь мы должны ждать, ничего другого не остается.
У нас было лишь одно-единственное развлечение. В разрушенном монастыре находилась богатая библиотека, собранная, без сомнения, еще во времена давно прошедшие убитыми монахами. Их приемники сберегли и даже привели в кое-какой порядок эту библиотеку, и мы могли свободно ею пользоваться. Странное было это собрание, но, как я думаю, бесценное, ибо среди многочисленных рукописей были буддийские, шиваитские, а то и шаманские, о которых нам даже не приходилось слышать; значительную их часть составляли жития бодхисатв, или святых, написанные на разных языках; часто нам неизвестных.
Наибольший для нас интерес представляла многотомная хроника, которую вели кубилганы, настоятели старинного монастыря, с величайшим тщанием описывающие все важные события, запечатлевая их таким образом для грядущих поколений. Переворачивая страницы одного из последних томов, написанного, по всей вероятности, двести пятьдесят лет назад, незадолго до разрушения монастыря, мы наткнулись на запись, которую я вынужден воспроизводить по памяти.
Летом сего года, после сильной песчаной бури, наш брат (не помню его имени) нашел в пустыне человека из племени, обитающего за Дальними Горами, слухи о коем время от времени достигают монастыря. Он был еще жив, но рядом лежали двое его соплеменников, умерших от жажды и полузанесенных песками. Человек был очень свирепого обличья. Он не хотел рассказать, как он там очутился, упомянул только, что шел путем, коим пользовались их предки еще до того, как прекратилось всякое общение между племенем и миром. Мы поняли, однако же, что собратья, коих он сопровождал, были приговорены к смертной казни за какое-то преступление, но бежали. Он сказал нам, что за горами лежит богатый, плодородный край; к сожалению, там бывают частые засухи и землетрясения, кои ощущаются и здесь.
Сей край, по его словам, населяет народ очень многочисленный и воинственный, но занимается он земледелием. Они живут там испокон веков, но правят ими Ханы, потомки греческого царя Александра: он захватил обширные земли к юго-западу от нас. Возможно, сие и верно, ибо наша хроника рассказывает, что около двух тысяч лет назад войско, посланное завоевателем, достигло и этих мест, хотя неизвестно, предводительствовал ли им сам Александр.
Человек сказал, что его народ поклоняется жрице по имени Хес, или Хесеа, правящей из поколения в поколение. Живет она на высокой горе, все ее любят и боятся, но страной правит не она, в дела государственные она почти не вмешивается. Однако же все приносят ей жертвы, и тот, кто навлечет на себя ее гнев, умирает, поэтому даже вожди ее опасаются. Но их подданные часто сражаются между собой, так как ненавидят друг друга.
Мы обвинили его во лжи, когда он сказал, что сия женщина бессмертна, если мы правильно его поняли, ибо на земле нет ничего бессмертного, посмеялись мы и над его рассказом о ее могуществе. Он объявил, что даже наш Будда уступает ей в могуществе и что мы в этом сами убедимся, когда на нас обрушится ее возмездие.
Мы накормили его и выпроводили из монастыря, и он ушел, пригрозив, что еще вернется и тогда мы узнаем, кто из нас говорил правду. Мы так и не знаем, что с ним стало, а показать путь, ведущий к его стране, что лежит за пустынями и Дальними Горами, он наотрез отказался. Вероятно, то был злой дух, посланный, чтобы нас испугать, чего ему, однако, не удалось добиться .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87