А это была Пасха. Значит, четыре года и примерно два или три месяца, в зависимости от того, когда тогда была Пасха, сейчас я просто не помню.
— А после этого? В последнее время?
— Ни после этого, ни в последнее время. Пан Доминик избегал меня, а я — его, поэтому нам легко удалось обойтись без каких-либо контактов.
— Но до того это было довольно близкое знакомство?
Ушки у моей родни свисали уже чуть ли до самого стола. Я задумалась, вывалить ли все при них или же хоть чуть-чуть сохранить лицо. Не приняв никакого решения, я стала балансировать на грани умеренной правды.
— Да. Близкое. Весьма близкое к сожительству.
— И вы его так внезапно оборвали, как раз на Пасху четыре года назад?
— Видите ли, об этом можно было бы долго говорить, хотя Пасха тут не при чем. Мы не руководствовались религиозными соображениями. Просто в какой-то момент после семи лет связи мы оба при шли к выводу, что продолжать её, эту связь, не имеет смысла, и окончательно расстались. Он — сам по себе, я — сама по себе. И привет.
— Но вы, без сомнения, могли бы что-то рассказать о господине Доминике?
— Мочь-то я, конечно, могла бы, причём чертовски многое. Но вы можете быть железно уверены, что я ничего не скажу. Должна же быть у человека хоть какая-то порядочность, даже если это человек женского пола. Меня воспитывали на понятии рыцарской чести и прочих тому подобных глупостях, поэтому считайте, что я лишилась памяти, впала в идиотизм и нечего не знаю. О господине Доминике лучше пораспрашивайте его самого.
— Это было бы несколько сложно, — вздохнул майор. — Спиритические сеансы не пользуются в полиции большой популярностью.
— Что?!.
— Я говорю, что спиритические сеансы у нас не используются…
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — раздражённо произнесла я, вовсе не притворяясь. — Вы хотите этим сказать, что Доминик находится на том свете? Он что — умер или как?
— На самом деле именно это я и хочу сказать.
Господин Доминик мёртв.
От изумления я потеряла дар речи. Смерть и Доминик представлялись абсолютно несовместимыми вещами — он всегда был здоров, как бык, берег себя с осторожностью недоверчивого кота, соблюдал рациональный образ жизни, был далёк от ипохондрии, прислушивался к своему организму, словно к самому чуткому хронометру, и казался абсолютно несокрушимым. Каким это чудом он мог оказаться мёртвым?
— Это невозможно, — сказала я в остолбенении. — Почему?.. Что с ним случилось?! А вы уверены, что он мёртв? Я не верю.
— К сожалению, это факт. Пан Доминик мёртв.
— И все равно я не верю. Как, черт возьми, он мог умереть? В моё время у него было идеальное здоровье, ездил он всегда осторожно, избегал всяческого риска… От чего он умер?
— Его убили. В его собственном доме в Лесной Тишине как раз тогда, когда вы там находились.
Я расстроилась, но это было не слишком-то благородное чувство, полное скорее злости, а отнюдь не жалости, к тому же с добавлением эмоций по поводу сенсационности этого события. С ума он что ли сошёл, всегда так невероятно остерегавшийся всего, вплоть до воздушных смерчей, такой предусмотрительный, такой самый гениальный на свете — и позволил себя убить?! Не иначе как его прикончили из пушки, из дальнобойного орудия или, вполне возможно, авиабомбой… Видно, достал он кого-то сверх всякой меры!
— Ни в какой Лесной Тишине я не находилась и вообще не знаю, где это, — запротестовала я с лёгкой рассеянностью, занятая своими собственными мыслями. — Интересно, кто же это его кокнул и как?..
— По моему мнению, будет лучше, если ты сразу же признаешься, — предупреждающе посоветовала мне бабушка ледяным тоном. — К тому же, как мне кажется, если ты проявишь раскаяние, то это может рассматриваться как смягчающее вину обстоятельство.
— Девочка моя, а ты действительно убила того пана? — озабоченно спросил дядя Филипп.
— Если уж ваши родственники высказываются так напрямую, то я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос, — крайне любезно присоединился к ним майор. — Вы убили Доминика? Должен сказать, что многое говорит за такой вариант.
Да что они все — с ума посходили, что ли?!
— Я вообще себе не представляю, каким это образом я могла бы его убить, — разозлилась я. — Выстрелить в него из ружья? С большого расстояния, с телеобъективом.., нет, извините, как его там… с оптическим прицелом, или, может быть, это как-то иначе называется… Но зачем?
— Вот этого я не знаю. Цель, равно как и причины убийства, известны вам, а не нам.
— Ничего мне не известно. Вздор. Делать мне больше нечего, как только убивать Доминика. Кто придумал этот идиотизм?
— А откуда вы знаете, что его убили из ружья?
— А что, в самом деле?.. Ниоткуда не знаю, просто другого способа я и представить себе не могу.
Ножом и с близкого расстояния — исключено, разного вида единоборствами он владел в совершенстве.
Яд отпадает, он ел и пил исключительно своё. Из чужих рук он бы и куска не взял, точь-в-точь хорошо выдрессированный пёс. Что-то ему на башку сбросить.., тоже нет, у него была реакция летучей мыши…
Только огнестрельное оружие, причём с большого расстояния, со всем остальным он бы справился.
— А вы умеете стрелять?
— В общем-то умею. Но разбирать эти штуки по частям, заряжать, взводить, чистить — это уж нет.
Тут, как с автомобилем — ты ездишь, а сервис ухаживает за машиной. Так что кому-то пришлось бы это за меня сделать.
— А вы пробовали?
— Нет. То есть да, один раз попыталась переломить двустволку, а ещё раз — вытащить что-то там с патронами из пистолета…
— Не из револьвера?
— Нет, у револьвера — барабан, а пистолет — плоский, это же каждый ребёнок знает. Царские офицеры крутили барабан, когда играли в свою самоубийственную рулетку, да и в кино у всех ковбоев всегда были револьверы, если я правильно помню. Не знаю, кто и когда придумал пистолет с.., вспомнила, обойма! Это называется обойма. Я попыталась, но все это так ужасно тяжело ходит, а у меня нет столько силы в пальцах, так что на первой же попытке все и закончилось.
— А откуда вы взяли оружие?
— Ниоткуда не брала, мне его сунули в руку.
— Кто сунул?
Ничего не поделаешь, не могла же я им соврать, все это в общем-то вполне можно проверить, пришлось говорить правду.
— Доминик, — призналась я с мрачной неохотой.
— Когда?
— Откуда я знаю? Давно. Сейчас, дайте подумать…
Лет девять тому назад.
— Где?
— Что где?
— Где это всовывание произошло?
— Где-то в Тухольских Борах, на какой-то полянке, которую я бы ни за что на свете не нашла. Что-то там стояло, какой-то сараи или овин, и в этот овин я и стреляла.
— А откуда пан Доминик взял оружие?
— Вынул из машины. Целый арсенал.
Все стали разглядывать меня ещё более напряжённо.
— Что именно он вынул? — заинтересовался майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— А после этого? В последнее время?
— Ни после этого, ни в последнее время. Пан Доминик избегал меня, а я — его, поэтому нам легко удалось обойтись без каких-либо контактов.
— Но до того это было довольно близкое знакомство?
Ушки у моей родни свисали уже чуть ли до самого стола. Я задумалась, вывалить ли все при них или же хоть чуть-чуть сохранить лицо. Не приняв никакого решения, я стала балансировать на грани умеренной правды.
— Да. Близкое. Весьма близкое к сожительству.
— И вы его так внезапно оборвали, как раз на Пасху четыре года назад?
— Видите ли, об этом можно было бы долго говорить, хотя Пасха тут не при чем. Мы не руководствовались религиозными соображениями. Просто в какой-то момент после семи лет связи мы оба при шли к выводу, что продолжать её, эту связь, не имеет смысла, и окончательно расстались. Он — сам по себе, я — сама по себе. И привет.
— Но вы, без сомнения, могли бы что-то рассказать о господине Доминике?
— Мочь-то я, конечно, могла бы, причём чертовски многое. Но вы можете быть железно уверены, что я ничего не скажу. Должна же быть у человека хоть какая-то порядочность, даже если это человек женского пола. Меня воспитывали на понятии рыцарской чести и прочих тому подобных глупостях, поэтому считайте, что я лишилась памяти, впала в идиотизм и нечего не знаю. О господине Доминике лучше пораспрашивайте его самого.
— Это было бы несколько сложно, — вздохнул майор. — Спиритические сеансы не пользуются в полиции большой популярностью.
— Что?!.
— Я говорю, что спиритические сеансы у нас не используются…
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — раздражённо произнесла я, вовсе не притворяясь. — Вы хотите этим сказать, что Доминик находится на том свете? Он что — умер или как?
— На самом деле именно это я и хочу сказать.
Господин Доминик мёртв.
От изумления я потеряла дар речи. Смерть и Доминик представлялись абсолютно несовместимыми вещами — он всегда был здоров, как бык, берег себя с осторожностью недоверчивого кота, соблюдал рациональный образ жизни, был далёк от ипохондрии, прислушивался к своему организму, словно к самому чуткому хронометру, и казался абсолютно несокрушимым. Каким это чудом он мог оказаться мёртвым?
— Это невозможно, — сказала я в остолбенении. — Почему?.. Что с ним случилось?! А вы уверены, что он мёртв? Я не верю.
— К сожалению, это факт. Пан Доминик мёртв.
— И все равно я не верю. Как, черт возьми, он мог умереть? В моё время у него было идеальное здоровье, ездил он всегда осторожно, избегал всяческого риска… От чего он умер?
— Его убили. В его собственном доме в Лесной Тишине как раз тогда, когда вы там находились.
Я расстроилась, но это было не слишком-то благородное чувство, полное скорее злости, а отнюдь не жалости, к тому же с добавлением эмоций по поводу сенсационности этого события. С ума он что ли сошёл, всегда так невероятно остерегавшийся всего, вплоть до воздушных смерчей, такой предусмотрительный, такой самый гениальный на свете — и позволил себя убить?! Не иначе как его прикончили из пушки, из дальнобойного орудия или, вполне возможно, авиабомбой… Видно, достал он кого-то сверх всякой меры!
— Ни в какой Лесной Тишине я не находилась и вообще не знаю, где это, — запротестовала я с лёгкой рассеянностью, занятая своими собственными мыслями. — Интересно, кто же это его кокнул и как?..
— По моему мнению, будет лучше, если ты сразу же признаешься, — предупреждающе посоветовала мне бабушка ледяным тоном. — К тому же, как мне кажется, если ты проявишь раскаяние, то это может рассматриваться как смягчающее вину обстоятельство.
— Девочка моя, а ты действительно убила того пана? — озабоченно спросил дядя Филипп.
— Если уж ваши родственники высказываются так напрямую, то я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос, — крайне любезно присоединился к ним майор. — Вы убили Доминика? Должен сказать, что многое говорит за такой вариант.
Да что они все — с ума посходили, что ли?!
— Я вообще себе не представляю, каким это образом я могла бы его убить, — разозлилась я. — Выстрелить в него из ружья? С большого расстояния, с телеобъективом.., нет, извините, как его там… с оптическим прицелом, или, может быть, это как-то иначе называется… Но зачем?
— Вот этого я не знаю. Цель, равно как и причины убийства, известны вам, а не нам.
— Ничего мне не известно. Вздор. Делать мне больше нечего, как только убивать Доминика. Кто придумал этот идиотизм?
— А откуда вы знаете, что его убили из ружья?
— А что, в самом деле?.. Ниоткуда не знаю, просто другого способа я и представить себе не могу.
Ножом и с близкого расстояния — исключено, разного вида единоборствами он владел в совершенстве.
Яд отпадает, он ел и пил исключительно своё. Из чужих рук он бы и куска не взял, точь-в-точь хорошо выдрессированный пёс. Что-то ему на башку сбросить.., тоже нет, у него была реакция летучей мыши…
Только огнестрельное оружие, причём с большого расстояния, со всем остальным он бы справился.
— А вы умеете стрелять?
— В общем-то умею. Но разбирать эти штуки по частям, заряжать, взводить, чистить — это уж нет.
Тут, как с автомобилем — ты ездишь, а сервис ухаживает за машиной. Так что кому-то пришлось бы это за меня сделать.
— А вы пробовали?
— Нет. То есть да, один раз попыталась переломить двустволку, а ещё раз — вытащить что-то там с патронами из пистолета…
— Не из револьвера?
— Нет, у револьвера — барабан, а пистолет — плоский, это же каждый ребёнок знает. Царские офицеры крутили барабан, когда играли в свою самоубийственную рулетку, да и в кино у всех ковбоев всегда были револьверы, если я правильно помню. Не знаю, кто и когда придумал пистолет с.., вспомнила, обойма! Это называется обойма. Я попыталась, но все это так ужасно тяжело ходит, а у меня нет столько силы в пальцах, так что на первой же попытке все и закончилось.
— А откуда вы взяли оружие?
— Ниоткуда не брала, мне его сунули в руку.
— Кто сунул?
Ничего не поделаешь, не могла же я им соврать, все это в общем-то вполне можно проверить, пришлось говорить правду.
— Доминик, — призналась я с мрачной неохотой.
— Когда?
— Откуда я знаю? Давно. Сейчас, дайте подумать…
Лет девять тому назад.
— Где?
— Что где?
— Где это всовывание произошло?
— Где-то в Тухольских Борах, на какой-то полянке, которую я бы ни за что на свете не нашла. Что-то там стояло, какой-то сараи или овин, и в этот овин я и стреляла.
— А откуда пан Доминик взял оружие?
— Вынул из машины. Целый арсенал.
Все стали разглядывать меня ещё более напряжённо.
— Что именно он вынул? — заинтересовался майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77