— обрадовалась я. — Разыскиваю его уже не знаю сколько, через Африку не получается, а у него имеются такие образцы, ну совершенно уникальные, я готова поступиться принципами и купить их за любую цену, да вот никак не найду. Ни человека, ни образцов. Может, пан посоветует? Где его найти?
— Понятия не имею Он сам приходит ко мне, если что привозит. А уникальные образцы у него и в самом деле попадаются. Вот, помню, с маленькой рыбкой…
— … что из икринки вылупляется?
— Так пани тоже видела?
Не желая врать, ответ я дала уклончивый, вернее, ответила вопросом на вопрос:
— А с золотой мухой не видели?
— Не видел, но много слышал. Сомневаюсь, что смог бы купить, ведь это музейный экспонат, редкое произведение искусства, точнее, природы. Стоит небось целое состояние. Такой обрабатывать нет необходимости. Тот, с рыбкой, поменьше будет, из него можно и медальончик сделать, подсветить, вот только как? Ведь янтарные поделки подсвечивают или под слой воды помещают, тогда отчётливо проступает внутренний рисунок. Используется известное оптическое свойство янтаря — прозрачность камня усиливается при смачивании поверхности. В старину делали кубки — человек пьёт вино, а на дне обнаруживается скрытая фигурка или ещё что, слышали, наверное? Но как подсветить или смочить медальон на бабе?!
Я чуть было опять не забыла о проклятом Орешнике. С трудом заставила себя сменить тему.
— А давно пан видел Люциана?
— Ещё в прошлом году, в конце весны Купил у него… надеюсь, вы никому не скажете?
— Мы беседуем с глазу на глаз, и случае чего — отопрётесь! — успокоила я мастера.
— Не хотелось бы вообще лишних разговоров … ну да ладно. Я приобрёл у него роскошный кусище, полкило потянул, вот до сих пор с ним работаю. Ну, правда, было ещё немного другого материала, так что пока сырья хватает, а в этом году, надеюсь, пан Люциан опять появится.
В прошлом году… В прошлом году янтаря было много, Вальдемар тоже продавал и, помнится, упоминал громадину в полкило. Интересно, шёл ли янтарь этой осенью? Ни косу я не поехала, как-то не получилось, дела не позволяли, к тому же Драгоценный возражал, вроде бы деликатно, но сломить его сопротивление не удалось. Ладно, опять сбиваюсь со следа.
— А Валтасара знаете?
— Никогда не слышал. Кто такой?
— Тоже посредник, — озабоченно призналась я. — Видите ли, про него ходи! слухи, что сплавляет за границу все самое лучшее, а это меня чрезвычайно огорчает. Хотелось бы, чтобы янтарь оставался в Польше, такая уж я патриотка. Ничего конкретного об этом Валтасаре не знаю, разве что могу внешний вид описать.
И туг мастер оказался моим единомышленником.
— Полностью согласен с панн! Не скажу, что такой уж из меня патриот, но иностранцы действительно мало что в янтаре понимают, особенно американцы. Да и немцы нам уступают. Что же касается посредников, я их не знаю ни по фамилиям, ни по именам, разве что только один пан Люциан… Приходят совершенно незнакомые люди, ссылаются на моих коллег-камнерезов. Учтите, я вам это из дружеских чувств сообщаю, рассчитываю на ваше доброе отношение.
— Я же обещала — никому не скажу. Черт с ним, с Валтасаром. Ага, минутку. От пана Люциана полкило… Не наследство ли это Флориана? Прошло через руки Валтасара…
— Что за Флориан? — полюбопытствовал мой собеседник.
Ну вот опять проговорилась, что значит глупый бабий язык и привычка рассуждать вслух. Ведь если признаться этому человеку, что распутываю преступление, — станет избегать меня как чумы, такова уж реакция обычных, нормальных людей. Слова мне больше не скажет. Вот теперь изворачивайся…
— Дело в том, что я как раз была на косе, когда там нашли полукилограммовую глыбу. Продана она была быстро и втихую, кажется именно Валтасару. Возможно, у них одна компания с паном Люцианом. Я бы очень обрадовалась, если эта глыба именно к вам попала.
— Не исключено. Такие большие камни попадаются чрезвычайно редко.
— Ну и хорошо, буду считать, что она самая, и радоваться. Могу я просить пана оказать мне услугу?
— Охотно, если это в моих силах.
— Если появится пан Люциан… Оставлю вам свой телефон. Видите ли, это я заинтересована во встрече с ним, а не он со мной. И пан Корецкий, наш общий знакомый, тоже хотел бы с ним встретиться. Я разыскивала пана Люциана, но он переехал, и адрес его никто не знает. Пожалуйста, попросите его позвонить мне. Или Корецким, их телефон наверняка у него есть. Впрочем, вот он, записываю на всякий случай.
— Разумеется, мне это нетрудно сделать. А если спросит, зачем он вам? По какому делу?
— Никаких секретов, ясно — по янтарному. Пан Корецкий — любитель-камнерез, а я, сами видите, сдвинулась на янтаре, меня все интересует. Знаете, больше всего я, пожалуй, люблю собирать янтарь, у меня и одежда есть подходящая, и специальный сачок, знаете, такой, на длинной ручке, им из моря янтарный мусор на берег выволакивается. Ведь никогда не известно, что человеку подвернётся…
Видимо, мастер понял и оценил овладевшую мною страсть, потому что расчувствовался и пообещал обязательно позвонить. Я обрела надежду разыскать наконец Люциана Орешника.
* * *
Прошло не меньше года, пока до меня добралось письмо из Алжира с информацией о Фермеле. Оказывается, у него закончился срок контракта и он уехал из Алжира, но не на родину, а куда-то в Европу. Может, даже в Штаты, никто не знает точно куда. Таинственный Рысик, до которого я все-таки добралась, уверял — понятия не имеет, куда подевался его приятель, надо подождать, обязательно сам объявится рано или поздно, квартира — это вам не хухры-мухры, не бросит её за здорово живёшь. Так или иначе, Фермель оказался недоступным, я могла на нем крест поставить.
Мой бесподобный Кумир все эти янтарные изыскания воспринял без малейшего энтузиазма. Слова доброго не услышала я от него, рассказав о некоторых моих успехах в этой области, — напротив, отругал меня за то, что лезу не в своё дело. Решительно отказался «участвовать в авантюре», да ещё и забрал все, что принёс, уверяя, что понадобилось самому. Для чего, интересно? Янтарь полировать собрался?
Все это настолько вывело меня из себя, что очередной год я почти целиком посвятила заграничным вояжам, а вояжи, как известно, в те времена требовали усилий немалых Зато за рубежом я не только развеяла тоску-печаль, но и привезла оттуда «крафта», малолитражку, что, собственно, и было главной целью заморской поездки. А заодно кое-какой инструмент для обработки янтаря, в том числе совершенно неизвестные у нас фрезы, оказавшиеся просто бесценными. Теперь остановка была за янтарём, и я стала все чаще подумывать о Вислинской косе.
Пан Люциан так мне и не позвонил, хотя у Адамчика появлялся, продал ему немного сырья. Пан Адам был ярко выраженным представителем тех на родных умельцев, что благодаря дарованному Господом таланту могли бы зарабатывать очень приличные деньги, но вот продавать свои изделия таланта не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Понятия не имею Он сам приходит ко мне, если что привозит. А уникальные образцы у него и в самом деле попадаются. Вот, помню, с маленькой рыбкой…
— … что из икринки вылупляется?
— Так пани тоже видела?
Не желая врать, ответ я дала уклончивый, вернее, ответила вопросом на вопрос:
— А с золотой мухой не видели?
— Не видел, но много слышал. Сомневаюсь, что смог бы купить, ведь это музейный экспонат, редкое произведение искусства, точнее, природы. Стоит небось целое состояние. Такой обрабатывать нет необходимости. Тот, с рыбкой, поменьше будет, из него можно и медальончик сделать, подсветить, вот только как? Ведь янтарные поделки подсвечивают или под слой воды помещают, тогда отчётливо проступает внутренний рисунок. Используется известное оптическое свойство янтаря — прозрачность камня усиливается при смачивании поверхности. В старину делали кубки — человек пьёт вино, а на дне обнаруживается скрытая фигурка или ещё что, слышали, наверное? Но как подсветить или смочить медальон на бабе?!
Я чуть было опять не забыла о проклятом Орешнике. С трудом заставила себя сменить тему.
— А давно пан видел Люциана?
— Ещё в прошлом году, в конце весны Купил у него… надеюсь, вы никому не скажете?
— Мы беседуем с глазу на глаз, и случае чего — отопрётесь! — успокоила я мастера.
— Не хотелось бы вообще лишних разговоров … ну да ладно. Я приобрёл у него роскошный кусище, полкило потянул, вот до сих пор с ним работаю. Ну, правда, было ещё немного другого материала, так что пока сырья хватает, а в этом году, надеюсь, пан Люциан опять появится.
В прошлом году… В прошлом году янтаря было много, Вальдемар тоже продавал и, помнится, упоминал громадину в полкило. Интересно, шёл ли янтарь этой осенью? Ни косу я не поехала, как-то не получилось, дела не позволяли, к тому же Драгоценный возражал, вроде бы деликатно, но сломить его сопротивление не удалось. Ладно, опять сбиваюсь со следа.
— А Валтасара знаете?
— Никогда не слышал. Кто такой?
— Тоже посредник, — озабоченно призналась я. — Видите ли, про него ходи! слухи, что сплавляет за границу все самое лучшее, а это меня чрезвычайно огорчает. Хотелось бы, чтобы янтарь оставался в Польше, такая уж я патриотка. Ничего конкретного об этом Валтасаре не знаю, разве что могу внешний вид описать.
И туг мастер оказался моим единомышленником.
— Полностью согласен с панн! Не скажу, что такой уж из меня патриот, но иностранцы действительно мало что в янтаре понимают, особенно американцы. Да и немцы нам уступают. Что же касается посредников, я их не знаю ни по фамилиям, ни по именам, разве что только один пан Люциан… Приходят совершенно незнакомые люди, ссылаются на моих коллег-камнерезов. Учтите, я вам это из дружеских чувств сообщаю, рассчитываю на ваше доброе отношение.
— Я же обещала — никому не скажу. Черт с ним, с Валтасаром. Ага, минутку. От пана Люциана полкило… Не наследство ли это Флориана? Прошло через руки Валтасара…
— Что за Флориан? — полюбопытствовал мой собеседник.
Ну вот опять проговорилась, что значит глупый бабий язык и привычка рассуждать вслух. Ведь если признаться этому человеку, что распутываю преступление, — станет избегать меня как чумы, такова уж реакция обычных, нормальных людей. Слова мне больше не скажет. Вот теперь изворачивайся…
— Дело в том, что я как раз была на косе, когда там нашли полукилограммовую глыбу. Продана она была быстро и втихую, кажется именно Валтасару. Возможно, у них одна компания с паном Люцианом. Я бы очень обрадовалась, если эта глыба именно к вам попала.
— Не исключено. Такие большие камни попадаются чрезвычайно редко.
— Ну и хорошо, буду считать, что она самая, и радоваться. Могу я просить пана оказать мне услугу?
— Охотно, если это в моих силах.
— Если появится пан Люциан… Оставлю вам свой телефон. Видите ли, это я заинтересована во встрече с ним, а не он со мной. И пан Корецкий, наш общий знакомый, тоже хотел бы с ним встретиться. Я разыскивала пана Люциана, но он переехал, и адрес его никто не знает. Пожалуйста, попросите его позвонить мне. Или Корецким, их телефон наверняка у него есть. Впрочем, вот он, записываю на всякий случай.
— Разумеется, мне это нетрудно сделать. А если спросит, зачем он вам? По какому делу?
— Никаких секретов, ясно — по янтарному. Пан Корецкий — любитель-камнерез, а я, сами видите, сдвинулась на янтаре, меня все интересует. Знаете, больше всего я, пожалуй, люблю собирать янтарь, у меня и одежда есть подходящая, и специальный сачок, знаете, такой, на длинной ручке, им из моря янтарный мусор на берег выволакивается. Ведь никогда не известно, что человеку подвернётся…
Видимо, мастер понял и оценил овладевшую мною страсть, потому что расчувствовался и пообещал обязательно позвонить. Я обрела надежду разыскать наконец Люциана Орешника.
* * *
Прошло не меньше года, пока до меня добралось письмо из Алжира с информацией о Фермеле. Оказывается, у него закончился срок контракта и он уехал из Алжира, но не на родину, а куда-то в Европу. Может, даже в Штаты, никто не знает точно куда. Таинственный Рысик, до которого я все-таки добралась, уверял — понятия не имеет, куда подевался его приятель, надо подождать, обязательно сам объявится рано или поздно, квартира — это вам не хухры-мухры, не бросит её за здорово живёшь. Так или иначе, Фермель оказался недоступным, я могла на нем крест поставить.
Мой бесподобный Кумир все эти янтарные изыскания воспринял без малейшего энтузиазма. Слова доброго не услышала я от него, рассказав о некоторых моих успехах в этой области, — напротив, отругал меня за то, что лезу не в своё дело. Решительно отказался «участвовать в авантюре», да ещё и забрал все, что принёс, уверяя, что понадобилось самому. Для чего, интересно? Янтарь полировать собрался?
Все это настолько вывело меня из себя, что очередной год я почти целиком посвятила заграничным вояжам, а вояжи, как известно, в те времена требовали усилий немалых Зато за рубежом я не только развеяла тоску-печаль, но и привезла оттуда «крафта», малолитражку, что, собственно, и было главной целью заморской поездки. А заодно кое-какой инструмент для обработки янтаря, в том числе совершенно неизвестные у нас фрезы, оказавшиеся просто бесценными. Теперь остановка была за янтарём, и я стала все чаще подумывать о Вислинской косе.
Пан Люциан так мне и не позвонил, хотя у Адамчика появлялся, продал ему немного сырья. Пан Адам был ярко выраженным представителем тех на родных умельцев, что благодаря дарованному Господом таланту могли бы зарабатывать очень приличные деньги, но вот продавать свои изделия таланта не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87