И тут, почти одновременно, возникает утопленник и всплывают три уникальных янтаря, о которых потом только и говорят. Золотая муха в первую очередь. О деньгах очень туманно, ничего конкретного, удивляюсь, почему следователь не поприжал малость этих горе-свидетелей, раскололись бы как миленькие, ведь даже теперь чувствуется — знали многое. А так ограничились той лапшой, что им на уши вешали, — деньги украдены, нет, вроде бы найдены, или потеряны, а может, обнаружены… Ну и; в-третьих, теперешнее убийство…
— Из тех показаний, что нам уже удалось получить, следует — золотая муха объявилась между первым убийством и обнаружением трупов, — задумчиво произнёс Бежан. — Задолго до того, как на косе стали о ней говорить. Появилась далеко от тех мест, в Варшаве, и видели её люди, никак не связанные с преступлением. Надо полагать, преступник привёз её в столицу…
— Неужели такой дурак? — усомнился подпоручик.
— Наверняка не сам привёз. Проверь. Демонстрировали её Орешник и Валтасар, в руках Франтишека Лежала никто её не видел. Только вот сейчас появился свидетель, который утверждает — муха находилась в доме Лежала. Валтасар пытается свалить на Лежала все, что можно.
— Не верю я его показаниям ни на грош.
— И правильно делаешь. Да и не он один лжёт. Уверен — среди гостей Орешника была какая-то баба. У Лежала тоже была баба. Очень хотелось бы добраться до неё, что-то говорит мне — она связующее звено. Точнее, недостающее. Вот гляди, все вроде бы логично, убили из-за янтаря, украденный янтарь появляется на рынке, его владельцы известны… Нет, тут мы допустили промашку, ведь ни разу не спросили свидетелей, кто же хозяин мухи…
— …а также ещё двух камней.
— Да, всех трех. Кто получит деньги, когда янтарь будет продан? Ладно, ещё не поздно это выяснить. И кроме того, у всех придётся произвести обыск, ведь эти наши янтарщики — одна шайка-лейка, друг дружку покрывают.
* * *
С достижениями капитана Бежана Аня ознакомила нас лишь поздно вечером.
— Боюсь, муж уже начинает подозревать меня бог знает в чем, — пожаловалась она, входя. — Ведь и в самом деле, как ночь — я за порог. К счастью, это его не особенно тревожит.
— Тем более что преступления, как правило, совершаются по ночам, — успокоил её Костик, — так что все правильно.
— Бумаги! — обрадовалась я. — Покажи!
— Но потом сожжём, ведь это доказательства моей вины, — попросила Аня. — Вот они. Ага, это о смерти Казика, на всякий случай захватила. Отксерила. Я вообще уже ничем другим не занимаюсь в рабочее время, только служебными нарушениями. Хорошо хоть, нет никаких горящих дел.
Напросившаяся в гости Дануся принялась расставлять на столе принесённые ею экзотические закуски, заваривать чай и разливать многочисленные напитки. Очень хотела принести какую-то пользу. Покончив с этими делами, она начала сооружать маленькие бутербродики, заявив, что надо чем-то занять руки, а то от волнения сильно дрожат. И пожаловалась:
— Чего я боюсь — донесут на меня мужу. Сообщат, что веду ночной образ жизни. Одна надежда на то, что Зенобию не до меня, сейчас за него взялась полиция. А потом я Хамиду сама обо всем расскажу, когда лично рассказываю, он мне верит.
Я принялась знакомиться с копиями самых последних материалов следствия. Это не были официальные протоколы допросов, просто перепись магнитофонных записей, а также рабочие заметки. И все они недвусмысленно свидетельствовали: без радикальной помощи общественности капитан пропал. Общественность же в моем лице все ещё сомневалась.
— Ясно ведь, та баба у Орешника — Идуся, — рассуждала я. — Костик видел её собственными глазами, насчёт этого никаких сомнений. А у меня сильные подозрения — капитан пугает её с нами, со мной и Данусей. Ведь не зря же допрашивал парикмахершу. Блондинки ему спать не дают.
— Обратите внимание на такой факт, — подключилась Аня. — Следствие до сих пор не связывает с преступлением Казика, иначе капитан кое о чем бы догадался. Вот, я подняла протоколы допросов Идуси после смерти мужа, в них ни слова о янтаре. И о людях, с ним связанных. Нигде не упомянула Орешника, хотя уже тогда его знала. В материалах же восемнадцатилетней давности, тех, что оставила полиция Эльблонга, Казик вообще не фигурирует. Неужели вас тогда не допросили?
— Не допросили, — сокрушённо призналась я. — Ведь преступление совершено было в Песках, а мы жили в Крынице, причём хозяйка нас даже прописала. Я всегда говорила, что тогда милиция подошла к делу спустя рукава. Те же, кого допросили, о Казике предпочли не упоминать, скорее всего, он уже вступил с ними в контакт и стал опасным для окружения. Потому в следственных материалах той поры и не всплыл.
Долгое время все собравшиеся знакомились с принесёнными Аней бумагами и пытались делать свои выводы. Первой их представила Аня, как и положено профессионалу.
— Одни косвенные улики, никаких убедительных доказательств, — недовольно заявила она. — Приди они ко мне с таким обвинительным заключением, я бы их за дверь вышвырнула и вернула бы дело на доследование, хотя чисто субъективно у меня уже есть своё мнение. Но судить будет человек посторонний, который не знает тебя так, как я, никогда не встречался с Казиком, не играл в бридж с Идусей и не поедет на Вислинскую косу. Не вижу иного выхода. Ты просто обязана им обо всем рассказать, лучше неофициально.
— Аноним-доносчик! — обрадовалась я. — Или тайный осведомитель! Я слышала, они очень любят таких, втихаря встречаются с ними и всячески скрывают в собственных же интересах. Да я и сама уже об этом думала и охотно пригласила бы капитана в гости, да нет у меня его домашнего телефона…..
— Может, он сейчас ещё сидит на работе. Но если согласится прийти, я немедленно испаряюсь. И прихвачу с собой доказательства собственного преступления, служебного, — подхватилась Аня.
— А я? — жалобно поинтересовалась Дануся, с грустью глядя на приготовленное угощение.
— Оставайся! — снизошла я. — Пусть бедняга увидит наконец искомых блондинок, и в двух экземплярах. Паспорт у тебя с собой? Надеюсь, удастся ему объяснить, что арабская жена — дело тонкое. С виду он понятливый.
— Я тоже останусь! — решился Костик. — Мне тоже есть что ему сказать, а на меня он до сих пор не вышел, так что обрадуется. Ну как, звоним?
Капитана поймали буквально на пороге, он как раз собирался уходить. Приглашение на ужин в узком кругу воспринял с интересом, глупых вопросов не стал задавать и пообещал через полчасика явиться.
Аня спешно принялась сгребать компрометирующие её бумаги, отложив в сторонку несколько копий милицейских протоколов.
— А Казика оставлю вам. Ты могла их и сама раздобыть ещё в те времена. Надеюсь, обо мне никто из вас не проговорится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Из тех показаний, что нам уже удалось получить, следует — золотая муха объявилась между первым убийством и обнаружением трупов, — задумчиво произнёс Бежан. — Задолго до того, как на косе стали о ней говорить. Появилась далеко от тех мест, в Варшаве, и видели её люди, никак не связанные с преступлением. Надо полагать, преступник привёз её в столицу…
— Неужели такой дурак? — усомнился подпоручик.
— Наверняка не сам привёз. Проверь. Демонстрировали её Орешник и Валтасар, в руках Франтишека Лежала никто её не видел. Только вот сейчас появился свидетель, который утверждает — муха находилась в доме Лежала. Валтасар пытается свалить на Лежала все, что можно.
— Не верю я его показаниям ни на грош.
— И правильно делаешь. Да и не он один лжёт. Уверен — среди гостей Орешника была какая-то баба. У Лежала тоже была баба. Очень хотелось бы добраться до неё, что-то говорит мне — она связующее звено. Точнее, недостающее. Вот гляди, все вроде бы логично, убили из-за янтаря, украденный янтарь появляется на рынке, его владельцы известны… Нет, тут мы допустили промашку, ведь ни разу не спросили свидетелей, кто же хозяин мухи…
— …а также ещё двух камней.
— Да, всех трех. Кто получит деньги, когда янтарь будет продан? Ладно, ещё не поздно это выяснить. И кроме того, у всех придётся произвести обыск, ведь эти наши янтарщики — одна шайка-лейка, друг дружку покрывают.
* * *
С достижениями капитана Бежана Аня ознакомила нас лишь поздно вечером.
— Боюсь, муж уже начинает подозревать меня бог знает в чем, — пожаловалась она, входя. — Ведь и в самом деле, как ночь — я за порог. К счастью, это его не особенно тревожит.
— Тем более что преступления, как правило, совершаются по ночам, — успокоил её Костик, — так что все правильно.
— Бумаги! — обрадовалась я. — Покажи!
— Но потом сожжём, ведь это доказательства моей вины, — попросила Аня. — Вот они. Ага, это о смерти Казика, на всякий случай захватила. Отксерила. Я вообще уже ничем другим не занимаюсь в рабочее время, только служебными нарушениями. Хорошо хоть, нет никаких горящих дел.
Напросившаяся в гости Дануся принялась расставлять на столе принесённые ею экзотические закуски, заваривать чай и разливать многочисленные напитки. Очень хотела принести какую-то пользу. Покончив с этими делами, она начала сооружать маленькие бутербродики, заявив, что надо чем-то занять руки, а то от волнения сильно дрожат. И пожаловалась:
— Чего я боюсь — донесут на меня мужу. Сообщат, что веду ночной образ жизни. Одна надежда на то, что Зенобию не до меня, сейчас за него взялась полиция. А потом я Хамиду сама обо всем расскажу, когда лично рассказываю, он мне верит.
Я принялась знакомиться с копиями самых последних материалов следствия. Это не были официальные протоколы допросов, просто перепись магнитофонных записей, а также рабочие заметки. И все они недвусмысленно свидетельствовали: без радикальной помощи общественности капитан пропал. Общественность же в моем лице все ещё сомневалась.
— Ясно ведь, та баба у Орешника — Идуся, — рассуждала я. — Костик видел её собственными глазами, насчёт этого никаких сомнений. А у меня сильные подозрения — капитан пугает её с нами, со мной и Данусей. Ведь не зря же допрашивал парикмахершу. Блондинки ему спать не дают.
— Обратите внимание на такой факт, — подключилась Аня. — Следствие до сих пор не связывает с преступлением Казика, иначе капитан кое о чем бы догадался. Вот, я подняла протоколы допросов Идуси после смерти мужа, в них ни слова о янтаре. И о людях, с ним связанных. Нигде не упомянула Орешника, хотя уже тогда его знала. В материалах же восемнадцатилетней давности, тех, что оставила полиция Эльблонга, Казик вообще не фигурирует. Неужели вас тогда не допросили?
— Не допросили, — сокрушённо призналась я. — Ведь преступление совершено было в Песках, а мы жили в Крынице, причём хозяйка нас даже прописала. Я всегда говорила, что тогда милиция подошла к делу спустя рукава. Те же, кого допросили, о Казике предпочли не упоминать, скорее всего, он уже вступил с ними в контакт и стал опасным для окружения. Потому в следственных материалах той поры и не всплыл.
Долгое время все собравшиеся знакомились с принесёнными Аней бумагами и пытались делать свои выводы. Первой их представила Аня, как и положено профессионалу.
— Одни косвенные улики, никаких убедительных доказательств, — недовольно заявила она. — Приди они ко мне с таким обвинительным заключением, я бы их за дверь вышвырнула и вернула бы дело на доследование, хотя чисто субъективно у меня уже есть своё мнение. Но судить будет человек посторонний, который не знает тебя так, как я, никогда не встречался с Казиком, не играл в бридж с Идусей и не поедет на Вислинскую косу. Не вижу иного выхода. Ты просто обязана им обо всем рассказать, лучше неофициально.
— Аноним-доносчик! — обрадовалась я. — Или тайный осведомитель! Я слышала, они очень любят таких, втихаря встречаются с ними и всячески скрывают в собственных же интересах. Да я и сама уже об этом думала и охотно пригласила бы капитана в гости, да нет у меня его домашнего телефона…..
— Может, он сейчас ещё сидит на работе. Но если согласится прийти, я немедленно испаряюсь. И прихвачу с собой доказательства собственного преступления, служебного, — подхватилась Аня.
— А я? — жалобно поинтересовалась Дануся, с грустью глядя на приготовленное угощение.
— Оставайся! — снизошла я. — Пусть бедняга увидит наконец искомых блондинок, и в двух экземплярах. Паспорт у тебя с собой? Надеюсь, удастся ему объяснить, что арабская жена — дело тонкое. С виду он понятливый.
— Я тоже останусь! — решился Костик. — Мне тоже есть что ему сказать, а на меня он до сих пор не вышел, так что обрадуется. Ну как, звоним?
Капитана поймали буквально на пороге, он как раз собирался уходить. Приглашение на ужин в узком кругу воспринял с интересом, глупых вопросов не стал задавать и пообещал через полчасика явиться.
Аня спешно принялась сгребать компрометирующие её бумаги, отложив в сторонку несколько копий милицейских протоколов.
— А Казика оставлю вам. Ты могла их и сама раздобыть ещё в те времена. Надеюсь, обо мне никто из вас не проговорится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87