Более легальных долларов вообще не может быть! И все мои объяснения пошли псу под хвост: до Лёлика ничегошеньки не доходило. Вот и сейчас он попеременно то заламывал руки, то драл бороду в приступе отчаяния.
Наконец он выговорил:
— Но ведь я… Но ведь я же работал в ФРГ!
— Шпионом?
— Да нет, ты что? Шпионом я не умею.
Что правда, то правда. Из него такой же шпион, как танцор из паралитика.
— Я не работал шпионом, ты же знаешь, я работал в учреждении.
— Знаю, в международном научно-исследовательском строительном институте. И не только я знаю, это и в твоём паспорте записано, и все, кому положено, знают.
— Так почему же шпионом? — спросил он с миной смертельно озадаченного барана.
— Вот и подумай сам, — уклонилась я от ответа на поставленный бараном вопрос. — У тебя бьшо легально нажитое имущество. Его похитили. Значит, надо немедленно сообщить в милицию!
— Ну да, а они станут спрашивать, откуда у меня доллары…
— …а ты им скажешь! И даже докажешь на бумаге!
— Ну да, а у меня были ещё доллары коллеги… Прицепятся, что я их незаконно привёз.
— Нашими таможенными правилами не возбраняется привозить в страну валюту. Вывозить воспрещается, а не ввозить. Ты их в декларацию вписал, когда ввозил?
— Вписал. Но вписал все вместе, как свои…
— Попробовал бы вписать как чужие! То, что ввозишь, — твоё, и кому какое дело до этого? Каждому понятно, что нижнюю юбку ты везёшь не себе, а мамочке, но ты же не пишешь, что она чужая? Главное, доллары ты провёз легально и приобрёл их законно.
— А вот недавно я часть продал…
— А ты не говори об этом, просто потерял, и все тут. Тебе сразу поверят, не сомневайся! Перестань ломаться и звони в милицию!
— А что это даст?
— Не знаю, может, у них уже не первый случай кражи со взломом.
— Взлома не было, просто отперли дверь, наверное отмычкой… И вошли в квартиру.
— А хоть бы и на слоне въехали! Какое это имеет значение? Главное — милиция отыщет вора, а ты получишь своё добро.
Мы оба немного успокоились. Лёлик перестал рвать на себе волосы, а я заинтересовалась подробностями случившегося.
— Где ты их держал?
— В конверте, знаешь, есть такие небольшие конверты, то есть я держал их в двух конвертах, в одном были мои, а в другом — его…
— А конверты где лежали?
— Они не лежали, они стояли. На книжной полке, за книгами.
— У вас всегда кто-нибудь есть дома?
— Нет, мамочка работает и я тоже, вчера нас не было дома часа два, попеременно не было, то есть не так, попеременно мы были дома, а позавчера нас не было дольше. Я надеялся, ты что-нибудь придумаешь.
— Я и придумала — сообщи в милицию. Они знают, как искать, поговорят с людьми, может, кто и заметил что-нибудь. Жаль, тебя не убили, тогда бы они искали энергичнее, — добавила я безжалостно.
— Конечно, жаль, — грустно согласился Лёлик. — Но меня не было дома.
— Послушай, а как ты узнал, что конвертов уже нет? Тебя будто кто толкнул, верно?
— Никто меня не толкал. Я сам вынул толстый словарь, за которым они стояли, и посмотрел туда, а за ним ничего нет. Должно быть, а нет. Тогда я заглянул за другие книги, может, они там, но и там не было. Мы с мамочкой перерыли всю квартиру. Мамочка очень расстроилась. Послушай, а может, ты могла бы… Может, ты бы могла… Ты, может быть, могла бы…
Я бы, может, и могла, да вовремя вспомнила, что имею дело с Лёликом, и возможно, завтра же этот чёртов конверт обнаружится в совершенно неожиданном месте, а я буду выглядеть дура дурой. Э нет, ничего я не могла бы!
— Лучше поезжай прямо сейчас в Главное управление милиции. Если окажется, что такими вещами занимаются районные отделения, тебя туда и направят, но не исключено, что три с половиной тысячи долларов покажутся им достаточно серьёзной суммой и они сами займутся твоим делом. Перестань канючить и немедленно отправляйся!
Не прошло и двух часов, как ценой сверхчеловеческих усилий мне удалось убедить Лёлика. Убедила я его в том, что он скрывает преступное деяние, а сокрытие преступного деяния является ещё большим преступлением. Никакие другие идиотские аргументы не приходили мне в голову, а давно было известно, что рациональные доводы на Лёлика не действуют. От моих доводов он одурел окончательно и подчинился.
Сразу же на следующий день мне позвонил некий капитан Ружевич из Главного управления милиции и попросил зайти к нему.
Этого следовало ожидать. Как только трепещущий Лёлик отправился заявлять кому следует, я поняла, что сделала очередную глупость из любви к ближнему. Теперь я обязательно окажусь у милиции под подозрением и мне не избежать с ней непосредственного контакта. Доллары мог украсть лишь тот, кто знал об их существовании, а я знала. Более того, их ещё не было, а я уже знала, что они будут! Может, в другое время визит в Главное управление милиции и доставил бы мне удовольствие, но сейчас я была очень занята своей повестью и мне было не до развлечений.
В управление Лёлик с присущим ему талантом попал в самое неподходящее время. Капитан Ружевич и его помощник поручик Петшак по уши закопались в на редкость гнусном деле — изматывающем все силы, безнадёжно тянущемся как резина, с кошмарным количеством пьянчуг. Прямо скажем, милиции не привыкать общаться со злоупотребляющими алкоголем преступниками, жертвами и свидетелями, но на сей раз это было нечто невообразимое. И правонарушители, и дающие свидетельские показания — все как один давали показания, будучи в стельку, вдребезги пьяными. По страницам дела волнами перекатывались целые океаны спиртных напитков, от которых капитана с поручиком уже давно мутило. Несколько недель они кропотливо продирались сквозь дремучие, зловонные заросли пьяных бредней, на каждом шагу встречая белых мышек, чёртиков, нетопырей и даже большую чёрную свинью, постоянно фигурирующую в показаниях главного свидетеля. Капитана эта свинья особенно угнетала.
И вот когда вконец замотанные капитан с поручиком в который уже раз констатировали, что их подопечные, протрезвев, несли ещё более дикий вздор, чем в пьяном виде, им позвонили из бюро пропусков.
— Гражданин Кароль Рокош явился с заявлением о краже со взломом. Настаивает, что в его деле компетентно лишь наше управление. Похоже, нервничает.
Капитан уже открыл было рот, чтобы направить гражданина Рокоша в отделение милиции по месту жительства, как в голове его мелькнула мысль — а вдруг этот Рокош нормальный, непьющий гражданин? Так хотелось хоть ненадолго вырваться из алкогольного омута, позабыть о чёрной свинье. Изменив первоначальное намерение, он бросил в трубку:
— Хорошо, пришлите. — И, собрав разбросанные по столу материалы пьяного дела, сказал поручику:
— Пока спрячь это. Сделаем перерыв. Свинопаса придётся допросить ещё раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Наконец он выговорил:
— Но ведь я… Но ведь я же работал в ФРГ!
— Шпионом?
— Да нет, ты что? Шпионом я не умею.
Что правда, то правда. Из него такой же шпион, как танцор из паралитика.
— Я не работал шпионом, ты же знаешь, я работал в учреждении.
— Знаю, в международном научно-исследовательском строительном институте. И не только я знаю, это и в твоём паспорте записано, и все, кому положено, знают.
— Так почему же шпионом? — спросил он с миной смертельно озадаченного барана.
— Вот и подумай сам, — уклонилась я от ответа на поставленный бараном вопрос. — У тебя бьшо легально нажитое имущество. Его похитили. Значит, надо немедленно сообщить в милицию!
— Ну да, а они станут спрашивать, откуда у меня доллары…
— …а ты им скажешь! И даже докажешь на бумаге!
— Ну да, а у меня были ещё доллары коллеги… Прицепятся, что я их незаконно привёз.
— Нашими таможенными правилами не возбраняется привозить в страну валюту. Вывозить воспрещается, а не ввозить. Ты их в декларацию вписал, когда ввозил?
— Вписал. Но вписал все вместе, как свои…
— Попробовал бы вписать как чужие! То, что ввозишь, — твоё, и кому какое дело до этого? Каждому понятно, что нижнюю юбку ты везёшь не себе, а мамочке, но ты же не пишешь, что она чужая? Главное, доллары ты провёз легально и приобрёл их законно.
— А вот недавно я часть продал…
— А ты не говори об этом, просто потерял, и все тут. Тебе сразу поверят, не сомневайся! Перестань ломаться и звони в милицию!
— А что это даст?
— Не знаю, может, у них уже не первый случай кражи со взломом.
— Взлома не было, просто отперли дверь, наверное отмычкой… И вошли в квартиру.
— А хоть бы и на слоне въехали! Какое это имеет значение? Главное — милиция отыщет вора, а ты получишь своё добро.
Мы оба немного успокоились. Лёлик перестал рвать на себе волосы, а я заинтересовалась подробностями случившегося.
— Где ты их держал?
— В конверте, знаешь, есть такие небольшие конверты, то есть я держал их в двух конвертах, в одном были мои, а в другом — его…
— А конверты где лежали?
— Они не лежали, они стояли. На книжной полке, за книгами.
— У вас всегда кто-нибудь есть дома?
— Нет, мамочка работает и я тоже, вчера нас не было дома часа два, попеременно не было, то есть не так, попеременно мы были дома, а позавчера нас не было дольше. Я надеялся, ты что-нибудь придумаешь.
— Я и придумала — сообщи в милицию. Они знают, как искать, поговорят с людьми, может, кто и заметил что-нибудь. Жаль, тебя не убили, тогда бы они искали энергичнее, — добавила я безжалостно.
— Конечно, жаль, — грустно согласился Лёлик. — Но меня не было дома.
— Послушай, а как ты узнал, что конвертов уже нет? Тебя будто кто толкнул, верно?
— Никто меня не толкал. Я сам вынул толстый словарь, за которым они стояли, и посмотрел туда, а за ним ничего нет. Должно быть, а нет. Тогда я заглянул за другие книги, может, они там, но и там не было. Мы с мамочкой перерыли всю квартиру. Мамочка очень расстроилась. Послушай, а может, ты могла бы… Может, ты бы могла… Ты, может быть, могла бы…
Я бы, может, и могла, да вовремя вспомнила, что имею дело с Лёликом, и возможно, завтра же этот чёртов конверт обнаружится в совершенно неожиданном месте, а я буду выглядеть дура дурой. Э нет, ничего я не могла бы!
— Лучше поезжай прямо сейчас в Главное управление милиции. Если окажется, что такими вещами занимаются районные отделения, тебя туда и направят, но не исключено, что три с половиной тысячи долларов покажутся им достаточно серьёзной суммой и они сами займутся твоим делом. Перестань канючить и немедленно отправляйся!
Не прошло и двух часов, как ценой сверхчеловеческих усилий мне удалось убедить Лёлика. Убедила я его в том, что он скрывает преступное деяние, а сокрытие преступного деяния является ещё большим преступлением. Никакие другие идиотские аргументы не приходили мне в голову, а давно было известно, что рациональные доводы на Лёлика не действуют. От моих доводов он одурел окончательно и подчинился.
Сразу же на следующий день мне позвонил некий капитан Ружевич из Главного управления милиции и попросил зайти к нему.
Этого следовало ожидать. Как только трепещущий Лёлик отправился заявлять кому следует, я поняла, что сделала очередную глупость из любви к ближнему. Теперь я обязательно окажусь у милиции под подозрением и мне не избежать с ней непосредственного контакта. Доллары мог украсть лишь тот, кто знал об их существовании, а я знала. Более того, их ещё не было, а я уже знала, что они будут! Может, в другое время визит в Главное управление милиции и доставил бы мне удовольствие, но сейчас я была очень занята своей повестью и мне было не до развлечений.
В управление Лёлик с присущим ему талантом попал в самое неподходящее время. Капитан Ружевич и его помощник поручик Петшак по уши закопались в на редкость гнусном деле — изматывающем все силы, безнадёжно тянущемся как резина, с кошмарным количеством пьянчуг. Прямо скажем, милиции не привыкать общаться со злоупотребляющими алкоголем преступниками, жертвами и свидетелями, но на сей раз это было нечто невообразимое. И правонарушители, и дающие свидетельские показания — все как один давали показания, будучи в стельку, вдребезги пьяными. По страницам дела волнами перекатывались целые океаны спиртных напитков, от которых капитана с поручиком уже давно мутило. Несколько недель они кропотливо продирались сквозь дремучие, зловонные заросли пьяных бредней, на каждом шагу встречая белых мышек, чёртиков, нетопырей и даже большую чёрную свинью, постоянно фигурирующую в показаниях главного свидетеля. Капитана эта свинья особенно угнетала.
И вот когда вконец замотанные капитан с поручиком в который уже раз констатировали, что их подопечные, протрезвев, несли ещё более дикий вздор, чем в пьяном виде, им позвонили из бюро пропусков.
— Гражданин Кароль Рокош явился с заявлением о краже со взломом. Настаивает, что в его деле компетентно лишь наше управление. Похоже, нервничает.
Капитан уже открыл было рот, чтобы направить гражданина Рокоша в отделение милиции по месту жительства, как в голове его мелькнула мысль — а вдруг этот Рокош нормальный, непьющий гражданин? Так хотелось хоть ненадолго вырваться из алкогольного омута, позабыть о чёрной свинье. Изменив первоначальное намерение, он бросил в трубку:
— Хорошо, пришлите. — И, собрав разбросанные по столу материалы пьяного дела, сказал поручику:
— Пока спрячь это. Сделаем перерыв. Свинопаса придётся допросить ещё раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76