— Нет, в том, что по дороге больше посылки нигде не проверяют.
— Крепко же сидят в тебе представления периода ошибок и искажений. Говорю тебе, просматривают только на почтамте и больше нигде.
Янка уронила под стол карты, и они с Павлом принялись их собирать, ползая на четвереньках. А Баська упрямо развивала тему:
— В таком случае я могу отправить знакомым за границу, скажем, вышитую крестиком подушечку-думку, набив её бриллиантами? И она преспокойно дойдёт?
— Тебя засекут при отправке, слишком тяжёлой окажется твоя подушечка. А вот если ты её набьёшь бумажными долларами, тогда могут и не засечь.
— А у тебя есть бумажные доллары? — поинтересовался Павел из-под стола, но не успела я ответить, как меня перебил Мартин:
— С бумажными долларами её тоже засекут, они шуршать будут.
Я пошла на уступки:
— Ну тогда можешь выслать какие-нибудь шпионские материалы — микрофильмы или что другое. Маленькое, лёгкое и не шуршит.
— Нет у меня шпионских материалов, — огорчилась Баська. — Впрочем, долларов и бриллиантов тоже нету. Может, у вас есть?
— Есть. Разумеется! Целые кучи. Я специально нарисовала знамя, чтобы их переправить.
Вместо того чтобы играть в бридж, вся компания вдруг с оживлением принялась обсуждать проблему контрабанды в целом и возможности переправки контрабандных товаров в моем тубусе в частности, совершенно игнорируя при этом тот факт, что у меня не было ни контрабандных товаров, ни, следовательно, желания их переправлять. Да и у них не было ничего подобного, так что их повышенный интерес к контрабанде был совершенно непонятен.
— Нет, бриллианты отпадают, — решительно заявил Павел. — Они будут грохотать в этом, как его… ну, в трубке. А золото слишком тяжёлое.
— Нелегально пересылать лучше всего «Гвиану», — предложил Мартин, — или «Маврикия». Можно приклеить скотчем внутри тубуса. Так что если у тебя найдётся «Гвиана» — вот удобный случай избавиться от неё.
— Что за «Гвиана»? — спросила Янка, и я с готовностью удовлетворила её любопытство:
— Самая редкая в мире марка. Её единственный экземпляр принадлежит филателисту-миллионеру, который пожелал остаться неизвестным. Теперь выясняется, что этот неизвестный миллионер — я, только до сих пор я сама об этом не знала.
— Вот и хорошо, отправь её подальше. Прекрасная мысль — прилепить внутри к трубке.
Наконец они угомонились, и мы занялись бриджем, только Баське, первой выходящей, делать было нечего, и она продолжала морочить мне голову:
— Послушай, раз уж ты все знаешь, расскажи, что потом делается с посылками? И что бывает, когда обнаруживается контрабанда?
— Все принятые на главпочтамте посылки сваливают в кучу в отдельной комнате, там их сортируют. Подозрительные просматривают в другом помещении. Без причины потрошить не будут, сама подумай, распорют твою подушку, полетят пух и перья по всей конторе, ничего неположенного у тебя не обнаружат, как тогда? Придётся выплачивать тебе возмещение убытков. Кому это надо?
— Я думаю, ты права, — заявил в пространство Мартин.
— Кто прав? Я или Баська?
— Ты. Честный человек может смело идти на преступление. Ирония судьбы, вот как это называется. Может, но не идёт.
— Зря пропадает, — вздохнула Янка.
— Так, может, выкинем что-нибудь этакое, чтобы не пропадать зря? — предложила Баська. — А что делают с такими посылками за границей?
— Это смотря где, — пробурчал Мартин.
— Три без козыря, — решительно объявил Павел.
— На Западе, где же. Что делают? — настаивала Баська.
— Пас, — ответил Мартин. — Как правило, доставляют адресатам.
— И никто их не проверяет?
Все спасовали, свои карты я выложила на стол. Павел начал разыгрывать свои три без козыря.
— А на кой черт проверять? — удивилась я. — Кому какое дело, что ты отправляешь?
Мартин меня поправил:
— Разве что подумают — спиртное. Тогда вскроют и наложат пошлину.
Но тут я его поправила:
— И то не всегда. Они верят тому, что написано. Написано, что пол-литра, они берут пошлину за пол-литра. А если в сопроводительной квитанции ты напишешь, что отправляешь «бобровку» вместо «зубровки», так и вовсе не будут открывать, потому как не поймут, и дойдёт без пошлины.
— А если все-таки догадаются, что бриллианты?
— Ну, это зависит от страны. В Скандинавии, например, даже если и обнаружат бриллианты, все равно доставят их тебе в целости и вручат с почтением, ни одного не украдут, там это не принято. А вот в слаборазвитых странах непременно свистнут — и поминай как звали.
— Берём пять, — сказал Павел. — На два больше.
— В таком случае переправлять контрабанду я буду только в Скандинавию, — решила Баська. — Вот интересно, как пройдёт у тебя пересылка знамени, скажи, ладно?
Игра в бридж закончилась для меня небольшим проигрышем. Знамя я свернула, засунула в тубус и отправила в Канаду, записав в таможенной декларации, что отправляю эскиз вышивки, благодаря чему удалось избежать визита в комитет и комиссию. Через три недели мне из Канады сообщили, что мой шедевр получен и в дороге не пострадал, о чем я с удовлетворением информировала Баську, которая наконец-то оставила в покое идею насчёт контрабанды бриллиантов и перестала переживать, что их честность пропадает зря.
* * *
Через несколько дней после отправки знамени мне неожиданно нанёс вечерний визит Мартин и уже с порога заявил, что пришёл по делу. Разговор он начал с вопроса:
— У тебя есть какой-нибудь иностранный каталог марок? Хороший каталог.
— Есть. Каталог Гиббонса. Большой, в нем марки всего мира.
— А ты дашь его посмотреть?
— Дам, но ненадолго. И не уверена, что ты в нем разберёшься, там не везде есть репродукции, а в основном только описания.
— На каком?
— На английском.
— Тогда разберусь. А цены есть?
— Есть, и даже самые актуальные.
— В какой валюте?
— В новых пенсах и фунтах. Устраивает тебя?
— Вполне.
— Послушай, у меня есть ещё и польский ценник иностранных марок, — добавила я, озадаченная его внезапным интересом к филателии. — Тоже актуальный. В нем марки европейских стран. Цены в польских злотых. Желаешь?
— Если ты не против…
Я была не против. Как уже говорилось, тогда я по уши погрузилась в свою научно-фантастическую повесть, преследования ядерщиков отнимали у меня все силы, и заниматься марками не было времени. Согнувшись под тяжестью Гиббонса и польского ценника, Мартин отбыл восвояси. Был он в тот вечер какой-то странный, но я тогда не придала этому значения.
Через неделю он опять пришёл, приволок оба справочника, спросил, не найдётся ли у меня для него свободной минутки, узнал, что найдётся, закурил сигарету и молча уставился в окно. Я тоже молчала за компанию, ожидая, когда сам созреет.
— Как ты считаешь, есть в них хоть доля правды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76