Настроившись на утку или какую-то другую домашнюю птицу, я в первый момент ничего не поняла, безмолвно переводя взгляд с Лёлика на доллары и обратно.
— Что это значит? Ты нашёл свои доллары?
— Как это нашёл? Ничего я не нашёл, и вовсе я их не нашёл, — волновался Лёлик. — Где я их мог найти? Это пришло по почте. То есть нет… не так… по почте пришло извещение, домой пришло, понимаешь? Я пошёл на почту, а там получил это! На почте? Понимаешь?
— Сегодня?
— Сегодня.
Я молчала, а Лёлик смотрел на меня, как на редкость непонятливый баран на какие-то потрясающе новые ворота.
— Кофе бы сделал, что ли, — наконец сказала я. — Мне надо подумать.
Не сводя глаз с разорванного конверта, я присела на диван, а Лёлик послушно протопал на кухню. Надо отдать ему должное, возился он не так уж долго, но я успела прийти к решению и, когда он появился с кофе, сказала:
— Избави тебя бог прикасаться к этому. Запомни: ни под каким видом не смей больше к этому прикасаться.
От ужаса Лёлик уронил сахарницу.
— Ты думаешь… Ты считаешь… Ты думаешь, они чем-то пропитаны? Отравлены?
— Я считаю, что на банкнотах могли сохраниться отпечатки пальцев. Видишь, там есть совсем новенькие купюры. Так вот, на них и могли остаться отпечатки. На старых искать без толку, конверт наверняка весь будет в отпечатках пальцев почтовых работников, а вот на новых, может быть, и найдётся что стоящее. Надеюсь, ты не пересчитывал их?
— Ну что ты! Я распечатал, увидел и напугался! И сразу побежал звонить тебе.
— Правильно сделал. А теперь сразу позвони в милицию. Тому капитану, который занимался твоим делом. Фамилия капитана Ружевич. Вот тут у меня записан номер его телефона. Звони!
Лёлик от волнения поперхнулся кофе и прыснул им на стол, забрызгав конверт с долларами. Этого ещё не хватало! Теперь на вещественном доказательстве появились совершенно новые лишние следы. Я изо всех сил стукнула этого недотёпу по спине. Помогло. Он обрёл голос и жалобно простонал:
— Как это… в милицию. Они мне не поверят… Посадят меня… отберут деньги…
Трудно описать, какие понадобились сверхъестественные усилия для того, чтобы убедить его в необходимости такого шага. Ему же лично, твердила я, не грозит ни конфискация имущества, ни посылка на галеры, ни заточение в темницу, ни топор палача. В конце концов он мне поверил, но был слишком слаб, чтобы поднять телефонную трубку.
Пришлось позвонить самой. Я набрала номер капитана Ружевича. Если его не окажется на месте, думала я, мне скажут, где его найти.
Капитан оказался на месте.
Майор Фертнер осчастливил коллег полученной от меня информацией, и вот теперь капитан с помощью поручика Петшака прорабатывал некоторые из своих гипотез. Наличие широкомасштабной операции по ограблению дельцов чёрного рынка не вызывало сомнений, дебаты возникали лишь по вопросам методов краж и целей, которыми руководствовались преступники. И капитан, и поручик проявили к происходящему чуть ли не личный интерес, усматривая в афёрах на чёрном рынке прямую связь с ограблением Лёлика, чьи ненайденные доллары тяжким грузом отягощали их профессиональную честь. Поручик по привычке вживался в образ то одного, то другого деятеля чёрного рынка, что давало интересные и обнадёживающие результаты. Он занимался этим с самого утра и создал уже галерею самых разнообразных персонажей, но тут их творческие поиски прервал телефонный звонок.
— Капитан Ружевич? Говорит Хмелевская. Я звоню из квартиры Рокота. Лучше будет, если вы немедленно приедете и сами все увидите…
Реакция капитана была для меня неожиданной.
— Не хотите ли вы сказать, что обнаружили его труп? — спросил он вежливо-зловещим голосом.
Я невольно взглянула на Лёлика. Он действительно от треволнений был чуть жив, но все-таки жив.
— Нет, — успокоила я капитана. — Пока нет. Он получил бандероль с долларами. Вот, лежит на столе. Да нет, бандероль лежит, а не пан Рокош. Мы к ней не прикасаемся, может, вы найдёте там отпечатки пальцев или ещё что. Вот я и подумала, лучше будет вам самим приехать и посмотреть, а не нам везти её в управление. Как вы считаете?
— Выезжаю! — бросил в трубку капитан.
Они с поручиком приехали через полчаса, прихватив с собой и специалиста по дактилоскопии. Очень интересно было наблюдать за тем, как специалист пинцетом прихватывает банкнот, посыпает его порошком, фотографирует и что-то ещё непонятное делает с ним. Тут выяснилось, как умно я поступила.
На нескольких почти новых стодолларовых банкнотах проявились отпечатки пальцев, немного смазанные, но даже для меня отчётливо заметные. А два так и вовсе были в прекрасном состоянии. Капитан не мог скрыть удовлетворения, поручик — тот просто сиял от счастья, Лёлик сидел на диване и клацал зубами.
— Когда и как вы это получили? — приступил капитан к допросу.
— Сегодня! — Лёлик вскочил с дивана. — На почте. То есть нет, в ящике это было…
— Поместилось в почтовом ящике? — удивился поручик.
— Нет! То есть да, конечно, поместилось! Извещение. Потом я пошёл на почту и получил это. То есть не сам получил, пани в окошечке мне дала, ну, я принёс домой и распечатал. Здесь распечатал, на столе, немного вывалилось, и я вообще ничего не понимаю, я этого не отправлял…
— Понятно, — мягко подтвердил капитан. — Вы не отправляли, вы получили. Мы это поняли. Бандероль была заказная?
— Да, конечно, заказная, я показал паспорт, то есть показал его на почте, не так просто, там переписали, то есть не это переписали, а паспортные данные…
— А почему конверт так сильно разодран? Он был чем-то заклеен?
— Я его не раздирал! — отчаянно крикнул Лёлик. — То есть разодрал, но я не хотел… То есть хотел, но не так сильно…
Я испытала угрызения совести. Надо было заранее заодно уж убедить его и в том, что за вскрытие писем человека в очень редких случаях приговаривают к высшей мере. Капитан посмотрел на него и отказался от дальнейших расспросов.
— Конверт был заклеен полоской поля от марочного листа и разорвался рядом с заклеенным краем, — объяснил специалист по дактилоскопии. — Конверт не новый, уже употреблявшийся ранее. Вам, думаю, интересно знать, что в этом конверте было раньше?
— Не помешает. Передайте экспертам. Вы уже закончили?
— Да. Пока я ничего из него больше не выжму.
Капитан взял конверт в руки, перевернул на другую сторону, прочёл адрес отправителя и с совершенно каменным лицом произнёс:
— Ну, разумеется. Станислав Вишневский.
В комнате воцарилось тяжёлое молчание. Мы с поручиком молча таращились на капитана. Лёлик не выдержал:
— Я… я… я не знаю его! Кто это такой? Клянусь вам, не знаю я никакого Вишневского!
— Никто его не знает! — буркнул поручик. Капитан же взглянул на поручика, потом на меня, потом опять на поручика, сообщив ему взглядом нечто, понятное лишь им одним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Что это значит? Ты нашёл свои доллары?
— Как это нашёл? Ничего я не нашёл, и вовсе я их не нашёл, — волновался Лёлик. — Где я их мог найти? Это пришло по почте. То есть нет… не так… по почте пришло извещение, домой пришло, понимаешь? Я пошёл на почту, а там получил это! На почте? Понимаешь?
— Сегодня?
— Сегодня.
Я молчала, а Лёлик смотрел на меня, как на редкость непонятливый баран на какие-то потрясающе новые ворота.
— Кофе бы сделал, что ли, — наконец сказала я. — Мне надо подумать.
Не сводя глаз с разорванного конверта, я присела на диван, а Лёлик послушно протопал на кухню. Надо отдать ему должное, возился он не так уж долго, но я успела прийти к решению и, когда он появился с кофе, сказала:
— Избави тебя бог прикасаться к этому. Запомни: ни под каким видом не смей больше к этому прикасаться.
От ужаса Лёлик уронил сахарницу.
— Ты думаешь… Ты считаешь… Ты думаешь, они чем-то пропитаны? Отравлены?
— Я считаю, что на банкнотах могли сохраниться отпечатки пальцев. Видишь, там есть совсем новенькие купюры. Так вот, на них и могли остаться отпечатки. На старых искать без толку, конверт наверняка весь будет в отпечатках пальцев почтовых работников, а вот на новых, может быть, и найдётся что стоящее. Надеюсь, ты не пересчитывал их?
— Ну что ты! Я распечатал, увидел и напугался! И сразу побежал звонить тебе.
— Правильно сделал. А теперь сразу позвони в милицию. Тому капитану, который занимался твоим делом. Фамилия капитана Ружевич. Вот тут у меня записан номер его телефона. Звони!
Лёлик от волнения поперхнулся кофе и прыснул им на стол, забрызгав конверт с долларами. Этого ещё не хватало! Теперь на вещественном доказательстве появились совершенно новые лишние следы. Я изо всех сил стукнула этого недотёпу по спине. Помогло. Он обрёл голос и жалобно простонал:
— Как это… в милицию. Они мне не поверят… Посадят меня… отберут деньги…
Трудно описать, какие понадобились сверхъестественные усилия для того, чтобы убедить его в необходимости такого шага. Ему же лично, твердила я, не грозит ни конфискация имущества, ни посылка на галеры, ни заточение в темницу, ни топор палача. В конце концов он мне поверил, но был слишком слаб, чтобы поднять телефонную трубку.
Пришлось позвонить самой. Я набрала номер капитана Ружевича. Если его не окажется на месте, думала я, мне скажут, где его найти.
Капитан оказался на месте.
Майор Фертнер осчастливил коллег полученной от меня информацией, и вот теперь капитан с помощью поручика Петшака прорабатывал некоторые из своих гипотез. Наличие широкомасштабной операции по ограблению дельцов чёрного рынка не вызывало сомнений, дебаты возникали лишь по вопросам методов краж и целей, которыми руководствовались преступники. И капитан, и поручик проявили к происходящему чуть ли не личный интерес, усматривая в афёрах на чёрном рынке прямую связь с ограблением Лёлика, чьи ненайденные доллары тяжким грузом отягощали их профессиональную честь. Поручик по привычке вживался в образ то одного, то другого деятеля чёрного рынка, что давало интересные и обнадёживающие результаты. Он занимался этим с самого утра и создал уже галерею самых разнообразных персонажей, но тут их творческие поиски прервал телефонный звонок.
— Капитан Ружевич? Говорит Хмелевская. Я звоню из квартиры Рокота. Лучше будет, если вы немедленно приедете и сами все увидите…
Реакция капитана была для меня неожиданной.
— Не хотите ли вы сказать, что обнаружили его труп? — спросил он вежливо-зловещим голосом.
Я невольно взглянула на Лёлика. Он действительно от треволнений был чуть жив, но все-таки жив.
— Нет, — успокоила я капитана. — Пока нет. Он получил бандероль с долларами. Вот, лежит на столе. Да нет, бандероль лежит, а не пан Рокош. Мы к ней не прикасаемся, может, вы найдёте там отпечатки пальцев или ещё что. Вот я и подумала, лучше будет вам самим приехать и посмотреть, а не нам везти её в управление. Как вы считаете?
— Выезжаю! — бросил в трубку капитан.
Они с поручиком приехали через полчаса, прихватив с собой и специалиста по дактилоскопии. Очень интересно было наблюдать за тем, как специалист пинцетом прихватывает банкнот, посыпает его порошком, фотографирует и что-то ещё непонятное делает с ним. Тут выяснилось, как умно я поступила.
На нескольких почти новых стодолларовых банкнотах проявились отпечатки пальцев, немного смазанные, но даже для меня отчётливо заметные. А два так и вовсе были в прекрасном состоянии. Капитан не мог скрыть удовлетворения, поручик — тот просто сиял от счастья, Лёлик сидел на диване и клацал зубами.
— Когда и как вы это получили? — приступил капитан к допросу.
— Сегодня! — Лёлик вскочил с дивана. — На почте. То есть нет, в ящике это было…
— Поместилось в почтовом ящике? — удивился поручик.
— Нет! То есть да, конечно, поместилось! Извещение. Потом я пошёл на почту и получил это. То есть не сам получил, пани в окошечке мне дала, ну, я принёс домой и распечатал. Здесь распечатал, на столе, немного вывалилось, и я вообще ничего не понимаю, я этого не отправлял…
— Понятно, — мягко подтвердил капитан. — Вы не отправляли, вы получили. Мы это поняли. Бандероль была заказная?
— Да, конечно, заказная, я показал паспорт, то есть показал его на почте, не так просто, там переписали, то есть не это переписали, а паспортные данные…
— А почему конверт так сильно разодран? Он был чем-то заклеен?
— Я его не раздирал! — отчаянно крикнул Лёлик. — То есть разодрал, но я не хотел… То есть хотел, но не так сильно…
Я испытала угрызения совести. Надо было заранее заодно уж убедить его и в том, что за вскрытие писем человека в очень редких случаях приговаривают к высшей мере. Капитан посмотрел на него и отказался от дальнейших расспросов.
— Конверт был заклеен полоской поля от марочного листа и разорвался рядом с заклеенным краем, — объяснил специалист по дактилоскопии. — Конверт не новый, уже употреблявшийся ранее. Вам, думаю, интересно знать, что в этом конверте было раньше?
— Не помешает. Передайте экспертам. Вы уже закончили?
— Да. Пока я ничего из него больше не выжму.
Капитан взял конверт в руки, перевернул на другую сторону, прочёл адрес отправителя и с совершенно каменным лицом произнёс:
— Ну, разумеется. Станислав Вишневский.
В комнате воцарилось тяжёлое молчание. Мы с поручиком молча таращились на капитана. Лёлик не выдержал:
— Я… я… я не знаю его! Кто это такой? Клянусь вам, не знаю я никакого Вишневского!
— Никто его не знает! — буркнул поручик. Капитан же взглянул на поручика, потом на меня, потом опять на поручика, сообщив ему взглядом нечто, понятное лишь им одним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76