— Можно, я пойду спать? Уже поздно, а у меня первая пара.
Тётка обиделась:
— Тебе хорошо, а я тут все одна да одна. А почему ты сегодня вообще так поздно вернулась? Ну ладно, ладно, отправляйся спать, никому я не нужна…
Юстина не стала спорить, по опыту зная, что утешение затянется надолго. Она и в самом деле устала, да и о своих проблемах надо подумать.
Это, конечно, не правда, что она совсем уж никому не нравилась. Нравилась, причём многим. Да вот только не тем, кому надо. А надо, чтобы понравилась Петру. Был у них такой старшекурсник, ну вылитый Грегори Пёк. Правда, женатый, но собирался разводиться. Юстинка же не из тех, кто спешит ловить свой шанс, к тому же красавец Пётр был избалован женским вниманием. Короче, сложный случай. И следует заметить, что на Юстинку этот Пётр как раз не обращал внимания.
И тут очень кстати подвернулся Конрад, а то она совсем уже потеряла веру в себя. Девушке нужно, чтобы ею увлекались, а он явно увлёкся. Да и ей понравился, когда выяснилось, что у парня не только приятная внешность, но и в голове кое-что есть. Но вдруг она узнает, что Конрад только притворялся увлечённым, на самом же деле его интересовал дядя, а не она, ну и тётка ещё интересовала. И наверняка у него уже есть девушка, а гарем ему не нужен. Нет, не так, надо все спокойно и хорошенько обдумать. Хотя зачем? Ведь все равно больше она с Конрадом не встретится.
Так Юстина и заснула — не разобравшись в своих чувствах.
Уснула в конце концов и Марина, уставшая от тяжкого умственного труда. Провалилась в сон, так и не решив проблему: есть ли ей какая польза от угонщиков, раз Кароль и без того помрёт в Дании? А если так, то какое значение имеют ворота?
* * *
Кароль в Дании помирать не собирался, напротив, с присущей ему энергией взялся за дело.
Он быстро разобрался в пользе экспонируемых ноу-хау и, не откладывая, принялся за переговоры. И тут ему понадобилось связаться со своей фирмой. Сразу после десяти позвонил в свой варшавский офис… и не застал ни одной живой души, кроме Беатки. Секретарша в панике известила шефа о непонятном отсутствии всего персонала.
— Через пятнадцать минут я должен знать, в чем дело, — холодно отрезал шеф. — Жду звонка.
— Жена Рольского… — пролепетала Беатка.
— Что жена Рольского? Скончалась?
— Нет, только что звонила. Он всю ночь маялся… Только под утро заснул… Вот она и предупредила.
— Под утро он должен был встать и отправиться на работу.
— И она заперла его на ключ, чтобы не мог выйти из квартиры, потому что он такой старательный, — закончила секретарша.
Шеф подумал, что жена Рольского спятила, ну да это проблемы Рольского. А остальные?
— Так я жду звонка, — повторил он и положил трубку.
На грани истерики Беатка принялась обзванивать сотрудников. Из восемнадцати человек лишь один сам поднял трубку. В остальных случаях ответили три жены, одна домработница и две мамаши. Все они говорили примерно одно и то же: человек тяжко болен, промучился всю ночь, только что заснул, так что будить ни за что не будут. Назвать болезнь никто не захотел. Остальные телефоны вообще молчали.
И только один лично отозвавшийся сотрудник, зам главбуха, слабым голосом сообщил, что проснуться-то проснулся, но сил нет встать, с трудом поднял трубку. И просит дать ему ещё хотя бы два часика, как бы опять не схватило…
— Да ты хоть скажи, что с тобой! — в полнейшем отчаянии кричала в трубку секретарша. — Вольский в Копенгагене рвёт и мечет, я должна ему сейчас же позвонить. Что у тебя, скажи, ради бога! Что за эпидемия такая на вас напала?
— А что? — без особого интереса просипел больной. — Ещё кто-то?
— Да все! На работу ни один не вышел! Родные твердят — заболели! Всю ночь все мучились. А мне необходимо шефу доложить!
— Надо же! — прошелестело в трубке.
— ЧТО У ТЕБЯ?!
Вдруг ощутив прилив сверхчеловеческих сил, зам главбуха почти заорал в трубку:
— Понос у меня! Сногсшибательный!
На большее сил у него не хватило.
Ни зам главбуха, ни остальные пострадавшие могли больше не опасаться. Высушенные листья и плоды некоторых южных растений, в основном кассии и сенеса, уже сделали своё дело и успокоились. С древних времён человечество использовало листья и соцветия этих и некоторых других растений в качестве прекрасного слабительного. И в наши дни они применяются медиками для проведения курсов оздоровительного лечения, отлично очищая желудочно-кишечный тракт человека и приводя его в полный порядок. Так что можно считать — весь персонал фирмы Кароля задаром прошёл дорогостоящую очистку внутренностей, правда чересчур интенсивную. Зато чрезвычайно полезную для организма.
Переварив поразительное известие, мужественная секретарша собралась с силами и позвонила шефу в Копенгаген:
— По десяти телефонам никто не отозвался, по семи говорила, но лишь в одном случае с самим заболевшим, Рольским. Все промучились ночь и не в состоянии выйти на работу.
— Что с ними? — рявкнул Кароль.
— Никто не пожелал ответить. Только Теодор Рольский…
— Получит премию. Ну?!
— Расстройство кишечника в необычайно сильной форме, — элегантно выразилась Беатка.
— Какого рода расстройство? Конкретнее.
— Ну… такого… слабительного…
— Понос! — дошло до шефа. — Сразу у всех? Что за холера?
— Нет-нет, вряд ли холера! — попыталась успокоить шефа верная секретарша. — Но они мучились всю ночь и очень ослабели.
— А их ещё несёт?
— Похоже, нет. Но очень, очень ослабели! На работу прийти не могут.
Шеф задумался. Трех секунд хватило.
— Тогда пусть их принесут на носилках. Вызови Гварчика, Пильчицкого и Мясниковскую. Последний срок — тринадцать пятнадцать. Записала? А сама немедленно разыщи черновик нашего договора с ЦВИПом. Слышишь, именно черновик, а не окончательный вариант!.. И как найдёшь, сразу звони.
И Беатка, избежавшая ночных мучений, отдувалась за всех. Впрочем, «скорую помощь» вызывать к трём названным сотрудникам не пришлось, они прибыли самостоятельно, на такси, предварительно потребовав приготовить им по стакану крепко заваренной ромашки и по сухарику. А Мясниковская пожелала два банана.
Ни одному из троих и в голову не пришло ослушаться шефа, хотя он и не грозил репрессиями. Сотрудники фирмы Кароля Вольского слишком хорошо знали своего директора. Он и сам работает, не щадя сил и не считаясь со временем, и от подчинённых того же требует. Ленивые и медлительные у него не задерживаются. Увольняет с ходу, зато платит щедро и, что особенно важно, начисляет неплохой процент с прибыли, так что за работу у него держались двумя руками.
В Копенгагене Вольский два дела провернул, а вот третье сорвалось. Перед отлётом в Варшаву ещё переговорил с секретаршей, узнал, что персонал выжил и даже оклемался — к концу дня почти все подтянулись в офис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Тётка обиделась:
— Тебе хорошо, а я тут все одна да одна. А почему ты сегодня вообще так поздно вернулась? Ну ладно, ладно, отправляйся спать, никому я не нужна…
Юстина не стала спорить, по опыту зная, что утешение затянется надолго. Она и в самом деле устала, да и о своих проблемах надо подумать.
Это, конечно, не правда, что она совсем уж никому не нравилась. Нравилась, причём многим. Да вот только не тем, кому надо. А надо, чтобы понравилась Петру. Был у них такой старшекурсник, ну вылитый Грегори Пёк. Правда, женатый, но собирался разводиться. Юстинка же не из тех, кто спешит ловить свой шанс, к тому же красавец Пётр был избалован женским вниманием. Короче, сложный случай. И следует заметить, что на Юстинку этот Пётр как раз не обращал внимания.
И тут очень кстати подвернулся Конрад, а то она совсем уже потеряла веру в себя. Девушке нужно, чтобы ею увлекались, а он явно увлёкся. Да и ей понравился, когда выяснилось, что у парня не только приятная внешность, но и в голове кое-что есть. Но вдруг она узнает, что Конрад только притворялся увлечённым, на самом же деле его интересовал дядя, а не она, ну и тётка ещё интересовала. И наверняка у него уже есть девушка, а гарем ему не нужен. Нет, не так, надо все спокойно и хорошенько обдумать. Хотя зачем? Ведь все равно больше она с Конрадом не встретится.
Так Юстина и заснула — не разобравшись в своих чувствах.
Уснула в конце концов и Марина, уставшая от тяжкого умственного труда. Провалилась в сон, так и не решив проблему: есть ли ей какая польза от угонщиков, раз Кароль и без того помрёт в Дании? А если так, то какое значение имеют ворота?
* * *
Кароль в Дании помирать не собирался, напротив, с присущей ему энергией взялся за дело.
Он быстро разобрался в пользе экспонируемых ноу-хау и, не откладывая, принялся за переговоры. И тут ему понадобилось связаться со своей фирмой. Сразу после десяти позвонил в свой варшавский офис… и не застал ни одной живой души, кроме Беатки. Секретарша в панике известила шефа о непонятном отсутствии всего персонала.
— Через пятнадцать минут я должен знать, в чем дело, — холодно отрезал шеф. — Жду звонка.
— Жена Рольского… — пролепетала Беатка.
— Что жена Рольского? Скончалась?
— Нет, только что звонила. Он всю ночь маялся… Только под утро заснул… Вот она и предупредила.
— Под утро он должен был встать и отправиться на работу.
— И она заперла его на ключ, чтобы не мог выйти из квартиры, потому что он такой старательный, — закончила секретарша.
Шеф подумал, что жена Рольского спятила, ну да это проблемы Рольского. А остальные?
— Так я жду звонка, — повторил он и положил трубку.
На грани истерики Беатка принялась обзванивать сотрудников. Из восемнадцати человек лишь один сам поднял трубку. В остальных случаях ответили три жены, одна домработница и две мамаши. Все они говорили примерно одно и то же: человек тяжко болен, промучился всю ночь, только что заснул, так что будить ни за что не будут. Назвать болезнь никто не захотел. Остальные телефоны вообще молчали.
И только один лично отозвавшийся сотрудник, зам главбуха, слабым голосом сообщил, что проснуться-то проснулся, но сил нет встать, с трудом поднял трубку. И просит дать ему ещё хотя бы два часика, как бы опять не схватило…
— Да ты хоть скажи, что с тобой! — в полнейшем отчаянии кричала в трубку секретарша. — Вольский в Копенгагене рвёт и мечет, я должна ему сейчас же позвонить. Что у тебя, скажи, ради бога! Что за эпидемия такая на вас напала?
— А что? — без особого интереса просипел больной. — Ещё кто-то?
— Да все! На работу ни один не вышел! Родные твердят — заболели! Всю ночь все мучились. А мне необходимо шефу доложить!
— Надо же! — прошелестело в трубке.
— ЧТО У ТЕБЯ?!
Вдруг ощутив прилив сверхчеловеческих сил, зам главбуха почти заорал в трубку:
— Понос у меня! Сногсшибательный!
На большее сил у него не хватило.
Ни зам главбуха, ни остальные пострадавшие могли больше не опасаться. Высушенные листья и плоды некоторых южных растений, в основном кассии и сенеса, уже сделали своё дело и успокоились. С древних времён человечество использовало листья и соцветия этих и некоторых других растений в качестве прекрасного слабительного. И в наши дни они применяются медиками для проведения курсов оздоровительного лечения, отлично очищая желудочно-кишечный тракт человека и приводя его в полный порядок. Так что можно считать — весь персонал фирмы Кароля задаром прошёл дорогостоящую очистку внутренностей, правда чересчур интенсивную. Зато чрезвычайно полезную для организма.
Переварив поразительное известие, мужественная секретарша собралась с силами и позвонила шефу в Копенгаген:
— По десяти телефонам никто не отозвался, по семи говорила, но лишь в одном случае с самим заболевшим, Рольским. Все промучились ночь и не в состоянии выйти на работу.
— Что с ними? — рявкнул Кароль.
— Никто не пожелал ответить. Только Теодор Рольский…
— Получит премию. Ну?!
— Расстройство кишечника в необычайно сильной форме, — элегантно выразилась Беатка.
— Какого рода расстройство? Конкретнее.
— Ну… такого… слабительного…
— Понос! — дошло до шефа. — Сразу у всех? Что за холера?
— Нет-нет, вряд ли холера! — попыталась успокоить шефа верная секретарша. — Но они мучились всю ночь и очень ослабели.
— А их ещё несёт?
— Похоже, нет. Но очень, очень ослабели! На работу прийти не могут.
Шеф задумался. Трех секунд хватило.
— Тогда пусть их принесут на носилках. Вызови Гварчика, Пильчицкого и Мясниковскую. Последний срок — тринадцать пятнадцать. Записала? А сама немедленно разыщи черновик нашего договора с ЦВИПом. Слышишь, именно черновик, а не окончательный вариант!.. И как найдёшь, сразу звони.
И Беатка, избежавшая ночных мучений, отдувалась за всех. Впрочем, «скорую помощь» вызывать к трём названным сотрудникам не пришлось, они прибыли самостоятельно, на такси, предварительно потребовав приготовить им по стакану крепко заваренной ромашки и по сухарику. А Мясниковская пожелала два банана.
Ни одному из троих и в голову не пришло ослушаться шефа, хотя он и не грозил репрессиями. Сотрудники фирмы Кароля Вольского слишком хорошо знали своего директора. Он и сам работает, не щадя сил и не считаясь со временем, и от подчинённых того же требует. Ленивые и медлительные у него не задерживаются. Увольняет с ходу, зато платит щедро и, что особенно важно, начисляет неплохой процент с прибыли, так что за работу у него держались двумя руками.
В Копенгагене Вольский два дела провернул, а вот третье сорвалось. Перед отлётом в Варшаву ещё переговорил с секретаршей, узнал, что персонал выжил и даже оклемался — к концу дня почти все подтянулись в офис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98