А тут вдруг в кабинете включили свет, и он увидел страшную вещь: пани Вероника лежала на пороге с разбитой головой, а за ней он углядел Патрика, того самого племянника.., ну конечно, свет в прихожей должен был гореть, иначе он бы не узнал Патрика. Патрик в кабинет не вошёл, он чем-то занялся в доме.
И тогда он, Ксавусь, повёл себя недостойно, да чего там — безобразно, просто как настоящая свинья. Но это все в нервном состоянии, пан следователь, он просто был в шоке, так потрясло его увиденное. Учтите — смягчающее вину обстоятельство. И вместо того чтобы спасать пани Веронику.., а он сразу понял — чего там спасать, поздно, даже доктор не поможет, а полицию вызывать.., гм.., чего уж там. А в голове одно — брактеат проклятый, надо хватать и — ноги в руки, ведь он не дурак, понимает, что стал свидетелем жуткого убийства, и убийца тут рядом ошивается. Боялся он его ужасно, приходится признаться… А в голове… А, он об этом уже говорил? Ну все равно, в голове сплошное умственное затмение: без брактеата бежать из этого дома никак нельзя. Ему оставалось просмотреть совсем немного ящиков. И он судорожно взялся за дело, стараясь не стукнуть, не брякнуть, хотя руки у него и тряслись. Нашёл! Монета словно сама ему на глаза попалась. Он схватил её и хотел смыться, но в этот момент появился проклятый Патрик, гнусный убийца. И увидел его!
Последние слова подозреваемого были преисполнены столь глубоким драматизмом, словно Куба произносил их со сцены перед миллионной публикой. Убийца был просто обязан тут же, не мешкая, лишить бедного Ксавуся жизни.
И было странно, что не сделал этого. Нет, он, Ксавусь, тоже ломает голову, почему. При этом опять густо полились философские рассуждения. Чего только в них не было! И разрядка стресса, и действие в состоянии аффекта, и вынужденная оборона. Все это звучало, однако, как-то неубедительно, и нельзя было понять, что именно пытается доказать подозреваемый.
На прямой вопрос об этом последний пояснил, раз уж до туповатого следствия не доходит; должно быть, Патрик оказался просто-напросто неуравновешенным психом. Убийца жутко испугался, а когда пришёл в себя, бешено налетел на Ксавуся, вырвал у него из рук железный ящик, которым явно собирался прибить беднягу, и вдруг передумал. Поглядел на ящик, поглядел на Ксавуся… Хорошо, что у последнего мягкий характер ион вообще парень сговорчивый.
Ради спасения жизни он и согласился выполнить требование жестокого убийцы, а именно забрать всю коллекцию, ясное дело, только подносики с монетами, без тяжеленных ящиков.
Убийца пинками погнал Кубу с этакой тяжестью в какой-то дом неподалёку. Кстати, Ксавусь один раз был в этом доме вместе с Антосем. В старом домишке уже давно никто не живёт, так Антось оборудовал себе в нем укромное местечко. В кухне. Там Патрик велел Ксавусю оставить сокровища и ещё немного побил несчастного. Пока бил, часть денег рассыпалась. Убийца велел своей жертве собрать все до копейки и сбежал со всей этой старинной мелочью. Нет, брактеат остался, Ксавусь успел его предусмотрительно спрятать. А потом и он, Ксавусь, поспешил убраться из того дома.
На вопрос, говорил ли Патрик что-нибудь, подозреваемый не замедлил ответить. Ещё как говорил! В основном угрожал ему: пусть, дескать, только словечко кому заикнётся — не жить ему.
Велел Ксавусю немедленно убираться из Болеславца и больше там не показываться, а о нем, Патрике, забыть навсегда. Ну, что ещё? Требовал сказать, с кем Ксавусь был в доме Вероники, он же, опасаясь за жизнь друга Антося, отвечал, что был один. А тот опять принялся ему угрожать, что-то невразумительное бормотал и вообще нёс чепуху, как псих ненормальный. Ксавусь даже и не понял, чего он ещё добивался. А тот приходил в ярость, ещё больше стервенел, аж слюни, то есть пена у него изо рта текла — сплошной кошмар! Потом, как сумасшедший, развернулся и сбежал. Ксавусь тоже убежал. Ну об этом он уже…
Нет, вы даёте! Ему только не хватало мчаться в полицию жаловаться и доносить. Да у него при одном воспоминании о Патрике и сейчас поджилки трясутся.
И тогда тряслись. И вечером тоже. А на следующий день он уже ехал в поезде подальше от этого проклятого места. За ночь немного пришёл в себя и теперь уже стал бояться полиции.
И дядюшки. Как почему? Отдал ему брактеат и не знал, чего теперь ждать, когда все узнают об убийстве пани Вероники. К тому же дядюшка может почувствовать себя замешанным в этом деле и не простит ему, проклянёт, наследства лишит да ещё, глядишь, в тюрьму засадит. Нет, у него такой дядюшка, что не дай бог никому! И теперь он, Ксаверий Зубило, очень просит почтённое следствие ни о чем дядюшке не говорить.
Почему скрывался? Кто сказал, что он скрывался? С чего вы это взяли? А, вы вот о чем, так это совсем другое дело. Просто боялся сумасшедшего Патрика. А так нечего ему скрываться. Ну как же, и Антоний Габрысь знает его.., как их.., анкетные данные, и в гостинице, когда снимал номер, фамилию и адрес называл. Да, повестки из полиции приходили, но не могли догнать его, он сменял адреса, потому что девушки его часто менялись. Такой уж он влюбчивый.
А как только влюбится, тут все остальное вылетает из головы, вы уж извините, он исправится…
— Ну и ну! — только и сказала я, потому что Януш замолчал. Говорить он больше не мог, пересохло в горле.
Надо отдать Янушу должное, он очень старался передать интонации и манеру поведения подозреваемого и вообще весь дух допроса. Заслужил свежезаваренный чай, который я ему и приготовила. Я почти перестала жалеть, что он не мог привезти дискету.
— Это все? — кашлянув, деликатно спросила Гражинка.
— Что вы! Сейчас начнётся самое интересное — неточности и несостыковки, — все ещё вдохновенно продолжал Януш.
— Лично я вижу миллион неточностей, — сурово заметила я. — Надеюсь, полиция отмечала их по мере поступления. А данные экспертизы у них там были?
— Были, были, не беспокойся. Следователи терпеливо выслушали всю галиматью, которую нёс парень, а потом напомнили ему, что в суде он будет давать показания под присягой, причём за ложные полагается срок до пяти лет Честно говоря, я не могу припомнить в своей практике приговора за ложные показания, однако такое предупреждение всегда производит должное впечатление Вот и теперь наш подозреваемый, медленно, правда, и с большим трудом, принялся вносить коррективы в свои ответы на допросе.
— Ну?!
— Не сейчас. Поправок было тьма, но мне уже пора ехать, если тебе не терпится получить факсы из Болеславца И хотелось бы напомнить, что получаю я их нелегально, так что ещё неизвестно, кто окажется за решёткой.
Януш допил свой чай и убежал. Гражинка по-прежнему сидела безмолвным пнём. Я подождала — девушка продолжала молчать.
Когда я, не вытерпев этого молчаливого напряжения, уже раскрыла рот, чтобы предложить что-нибудь своё, она неожиданно заявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85