Ян Фартинг не отходил ни на шаг от Аландры. Сосредоточившись на ее красоте и на любви, которую она в нем разожгла (о дрожь восторга, о жужжащие в крови пчелы, о вздохи безмолвных глаз!), он ненадолго позабыл о донимавших его дурных предчувствиях относительно исхода всего этого злоключения.
В конце концов, он ведь искупил свою ужасную оплошность. Благодаря его усилиям принцесса Аландра спасена и воссоединенас сэром Годфри, который непременно приведет их отряд к Предначертанной Цели и... и...
Дальше этого момента его разум не рисковал заглядывать в будущее. Слишком много страшного ожидало впереди. Ибо Ян знал, что ныне его будущее накрепко переплелось с будущим Аландры... а прошлое уходит корнями во что-то несравнимо более глубокое и зловещее.
И так они шли, ведя за собой навьюченного единорога. Аландра очаровательно щебетала о радостях и тяготах детства волшебной принцессы. Ян благоговейно слушал: его собственное детство промелькнуло незаметно за тяжким трудом, во мраке убогого средневекового быта; юность, стреноженная кожаными ремнями, распятая сапожными гвоздями, питаемая материнской овсяной кашей и отцовским пивом; короче, навоза на эту жизнь не жалели — но зато из этой кучи удобрений выросли мечты. Хиллари помогла этим мечтам окрепнуть, и Яну самому было горько, что, забыв про нее, он теперь глаз не сводит с Аландры. Но, по крайней мере, Хиллари не осталась в одиночестве: судя по всему, она нашла замечательного друга в лице своего нового знакомца, кота Алебастра.
«Интересно, о чем это она так увлеченно беседует с котом?» — подумал Ян.
Впрочем, какая разница?..
Они шли и шли, с горки на горку, из дола в дол, час за часом, и загадочные фантастические твари, с потерянным видом скитавшиеся по местности, точно беглецы из психиатрического зверинца доктора Карла Юнга, не чинили нашим героям никаких препон.
Но стоило выйти к шоссе «Три шестерки», как судьба повернулась к путникам затылком.
Это случилось очень быстро. Ян толком и разглядеть ничего не успел. Он слушал рассказ Аландры о ее коллекции кукол — и вдруг раздался громовой голос сэра Оскара Корноухского: «Тревога! Нас атакуют!»
Ян мгновенно обернулся, решив загородить принцессу Аландру от потенциальной опасности собственным телом.
«Наконец-то возьму реванш!» — промелькнуло в его голове.
Пока остальные торопливо вытаскивали из ножен мечи и приосанивались, с холма прямо на них сбежал какой-то огромныйзверь. Ян с первого взгляда опознал в нем громадного-громадногомедведя.
Нет, наверное, медведицу, так как зверюга была в платье и лифчике, а на ее морду был наложен настоящий человеческиймакияж.
— Р-рык! — взревела медведица вполне медвежьим голосом, приближаясь к ним и сверкая накрашенными глазами. — Рык!
— Господи ты Боже, Ян, — вымолвила Аландра. — Сделай что-нибудь!
Ян полез в карман за Пером. Но от волнения заторопился, задергался... и сам не заметил, как оружие выскользнуло из его пальцев.
Прежде чем он успел что-либо предпринять, медведица навалилась на него: сплошные когти, клыки, обильно капающая слюна и запах духов.
«Духи?!» — такова была последняя мысль Яна перед тем, как косматая лапа вышибла из него сознание.
Глава 2

Маг ожидал свою мать перед Линкольновским центром. Подпирая спиной фонарный столб, он смотрел, как пролетают по Бродвею автомобили, как полосы света играют в чехарду с клубами вечернего сумрака. Смотрел и слушал, блаженно подставив уши какофоническому, сладостному, умиротворяющему многоголосию города Нью-Йорка.
Он готовился к Большой Игре. Вы еще убедитесь, маловеры: Кроули Нилрема голыми руками не возьмешь! Ему предстояло вернуться в свой мир и помериться силами с врагом в решающем поединке, а этот крохотный участок материальной (он игриво пощупал полу собственного пиджака) и твердой (он топнул ногой по тротуару) реальности должен был стать для него отличным якорем.
Да-да, якорем — если верить утверждениям маман. Он был вынужден ждать, пока она не поможет ему проложить ход назад в Темный Круг. В одиночку даже пробовать бесполезно. Он появился жутко не вовремя, застав маман почти что в дверях — она собиралась на балет.
— Ну что ж, — промолвила она, — ты пока выкупайся, Элмор (иногда она звала его «Элмор», время от времени — «Сидни», а порой, хотя и очень редко, с ее языка срывалось неуместное на этом ярусе реальности обращение «Мерлин»), прими, миленький, горячую ванну и переоденься во что-нибудь из шкафа с запасной одеждой. Потом сходи прогуляйся, покушай в каком-нибудь миленьком китайском ресторанчике, выпей шерри, выкури сигару и жди меня на углу Шестидесятой и Бродвея водиннадцать. Если к тому времени Барышников еще не перестанет трясти гузкой, как-нибудь постараюсь слинять пораньше.
Отдых сотворил с Кроули Нилремом чудеса. Его силы восстановились полностью, точно после целой вечности крепкого сна. Конечно, малая толика фирменного матушкиного чая тоже внесла свой вклад, а обильно сдобренная специями тарелка креветок по-хунаньски до сих пор плясала от восторга с целой компанией поглощенных коктейлей, но главной панацеей было время: свободное время, которое дало ему возможность поостыть, отдышаться, поразмыслить и перегруппироваться.
А сделать это следовало давно — ведь с того самого злосчастного броска, когда кости упали «змеиными глазами» вверх, его жизнь стала беспрерывной гонкой по вертикали сквозь Полимир, гонкой на износ!
Гудели ночные такси. В воздухе висел едкий запах подгоревших каштанов. Обрывок газеты юркнул в канаву, точно живое существо в поисках укрытия от беспощадных автомобильных колес. Кроули Нилрем затянулся своей гаванской сигарой, подержал во рту дым, услаждая язык и нёбо, и выдул, еще одно облако в другое небо — звездный небосклон над Манхэттеном. «Слушай меня, Колин Роулингс, — подумал он, созерцая молодую луну. — Ты не победишь. Даю слово! Может, одна-две партии и останутся за тобой... но чтоб весь раунд! Не говоря уже о матче!»
— Сидни! — послышалось из-за его спины. — Милыймой Сидни!
Обернувшись, Нилрем увидел, что к нему, как он и ожидал, движется матушка. То была высокая, величественная дама безупречного телосложения: пышный, царственный бюст и изящно обтекаемая фигура, отвечающая новейшим веяниям великосветской моды. В нескромном вырезе ее платья колыхались в такт шагам жемчуга. Она шла под руку с пожилым джентльменом аристократической наружности: костюм в мелкую полоску, очки, бородка клинышком. Его лицо было незнакомо Кроули Нилрему, но дрожь в ауральных структурах неоспоримо свидетельствовала, что спутник матушки балуется магией.
— Маман! — воскликнул Нилрем с радостной улыбкой, начиная ощущать себя... самим собой, тем прежним, самоуверенным Нилремом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45