Чего только не вытворял Анунна, загробный интриган, как только не глумился над юным монархом! Каких только монстров не подбрасывал из небытия! Но все-таки Абакомо переиграл коварного чародея, и теперь их должен рассудить сам Нергал. Император нисколько не сомневался, что суд закончится в его пользу.
– А раз готово, – произнес Абакомо, внутренне содрогаясь от волнения, – чего же мы ждем?
Ибн-Мухур повернулся к Кефу и Магруху и картинно воздел руки – подал верховным жрецам знак начинать. Те направились к своей пастве: худощавый седой инаннит – к шеренгам священников в желто-коричневых мантиях, низенький плешивый эрешит – к строгим зеленым рядам. Абакомо взобрался по лестнице на подий и встал спиной к трону, а лицом – к суровым горногвардейцам.
– Верные сыны Агадеи! – воззвал он к собравшимся на площади. – Храбрые защитники отечества и смиренные радетели веры! Возлюбленные подданные мои!
Шеренги отозвались гулким благоговейным вздохом. В благодатной долине меж трех горных кряжей молодой властелин снискал всеобщее обожание. Как и его отец, и дед, и другие венценосные предки.
– Все вы знаете, зачем мы здесь собрались. Наш маленький гордый народ – в кольце врагов. За нашими горными хребтами, – император повел руками кругом, – полыхают войны. Владыки соседних государств, все как один, желают нам смерти.
Снова дружный вздох, на сей раз с оттенком возмущения.
– Скажите, дети мои, – Абакомо прижал ладони к груди, – разве мы этого заслуживаем?
– Не-ет! – шумно выдохнули шеренги.
– Разве мы желаем или желали кому-нибудь зла?
– Не-е-ет!
– Да! Вот именно! Мы желаем всем только блага! Десятки лет мы трудимся не покладая рук, мечтая лишь о том, чтобы принести мир, любовь и достаток в раздираемые хаосом страны. Не покидая этой крошечной долины, – он снова показал кругом, – мы прошли огромный путь и сегодня как никогда близки к успеху. Во славу нашего грозного и справедливого божества, великого Нергала, мы готовы пересечь кряжи и пройти через все королевства победным маршем, и возвести на престол мира царя и царицу, которые устроят всех! Имена им – Порядок и Мудрость!
Священники и солдаты зачарованно внимали. Император выпрямил руки, указывая на землю.
– Но там, – он почтительно понизил голос, – в обители милосердных богов, не всем, оказывается, по нраву наши благочестивые устремления.
Он сделал паузу. Окинул шеренги испытующим взглядом. Решимость, застывшая на лицах. Преданность, окаменевшая во взорах. О таких подданных другие властелины могут только мечтать.
Он невесело улыбнулся и с горечью пояснил:
– Анунна, коего мы почитаем, как святого. Увы, годы загробных испытаний помрачили разум достойного Ну-Ги. Он нарушил обет невозвращения, недеяния… Он восстал из праха и строит козни. Он снова прибег к колдовству, от коего зарекался прилюдно и гласно. Он хочет нам помешать! Он стал нашим врагом!
Изумленное молчание. Потрясенный вздох. Возмущенный гул.
– Он говорит, – продолжал Абакомо громче, – что богов только раздражает наше глупое подвижничество. Что всемогущий Нергал сладко спит, и горе ничтожным смертным, кои дерзнут его разбудить. Смеясь мне в лицо, Анунна уверял, что с тех пор, как вечный сон сморил владыку Кура, в мире людей только прибавилось порядка и мудрости. Но скажите, возлюбленные мои: можем ли мы верить тому, кто с такой легкостью нарушает обеты?
– Не-ет, – проревела площадь.
– Несколько лет назад, наследуя отцовскую корону, я дал обет: пока на земле бушуют войны, пока в людских душах царят злоба и алчность, я буду идти дорогой, завещанной великими предками! И не познает моя душа покоя раньше, чем его познают все сопредельные царства! Раньше, чем все человечество возьмется за ум! Раньше, чем люди увидят в вас избавителей от хаоса, от косности, от вековой бессмыслицы!
– Люди, – назидательно произнес старческий голос за спиной Абакомо, – гораздо охотнее повесят тебя на твоей же кишке.
Молодой монарх развернулся на каблуках. Лицо его исказилось гневом, кулаки сжались до белизны в суставах. Ну-Ги сидел верхом на каменном подлокотнике трона, обхватив его костлявыми ногами, а в цепких пальцах держал полуощипанного зеленого попугая.
Гнев на лице императора сменился злорадством.
– Видите?! – вскричал Абакомо, поворачиваясь к подданным. – Я не обманул вас! Вот оно, выжившее из ума привидение! Вот кто сует нам палки в колеса! Да вы только поглядите на это драное пугало! – Император снова обернулся к Ну-Ги. – Что тебе тут надо, грязнуля? Кто тебя сюда звал? По какому праву ты расселся на троне верховного божества Агадеи?
– Я пришел, – беззлобно ответил призрак, – в последний раз предупредить тебя, детка. С огнем играешь.
– Сейчас, возлюбленные чада мои, – сказал Абакомо шеренгам, – мы призовем самого Нергала. И он придет, и накажет эту обнаглевшую сущность. – Монарх ткнул большим пальцем за плечо. – А потом мы поведаем всемогущему богу, что совершили во славу его и что хотим совершить, и будем молить его о благословении и поддержке. Ибо в долгом и трудном пути нам понадобится его помощь.
– Кхи-кхи-хи! Поможет он тебе, как же!
Абакомо снова резко повернулся к призраку. Вскинул кулак.
– Слушай, исчез бы ты, а? Неужели еще не понял, что никому здесь не нужен? И никто тебя не боится.
– А и не надо, чтоб боялись, – философски произнес Анунна и выдернул у попугая щепоть зеленых перьев. – Надо, чтобы слушались.
– Уходи. Я тебя по-человечески прошу.
Отшельник выдернул еще щепотку перьев и развеял их над каменным сиденьем трона.
– Ваше императорское величество, ну, что вы привязались к пожилому покойнику? «Уходи! Исчезни!» Разве воспитанные мальчики так себя ведут? А покойник, между прочим, прилетел сюда аж из Собутана, где некий бродяга благополучно разделался и с вашим ловким сотником Бен-Саифом, и с его людьми. Я устал и проголодался. Занимайтесь своими глупостями, водите хороводы вокруг этого дурацкого трона, распевайте псалмы. А я отдохну и позавтракаю.
Попугай в его руках задергался и зашелся человечьим криком. И умолк. Анунна безжалостно свернул ему клювастую голову, молниеносно ощипал тушку и поднес ко рту.
Абакомо отвернулся. За его спиной раздалось противное чавканье.
– Не обращайте на него внимания, – велел монарх подданным. – Пора начинать. Итак, напоминаю: гвардия повторяет молитву за Ибн-Мухуром, священнослужители – за преподобными Кефом и Магрухом…
– Кстати! – Чавканье оборвалось. – Извини, забыл тебе сказать. Кхи-кхи-хи… Сущая мелочь – немудрено, что из головы выскочила. Сюда летит твоя смерть. Я и до десяти сосчитать не успею, как она будет здесь.
Абакомо не ответил отшельнику. Он знал, что бессилен против чар распоясавшегося привидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– А раз готово, – произнес Абакомо, внутренне содрогаясь от волнения, – чего же мы ждем?
Ибн-Мухур повернулся к Кефу и Магруху и картинно воздел руки – подал верховным жрецам знак начинать. Те направились к своей пастве: худощавый седой инаннит – к шеренгам священников в желто-коричневых мантиях, низенький плешивый эрешит – к строгим зеленым рядам. Абакомо взобрался по лестнице на подий и встал спиной к трону, а лицом – к суровым горногвардейцам.
– Верные сыны Агадеи! – воззвал он к собравшимся на площади. – Храбрые защитники отечества и смиренные радетели веры! Возлюбленные подданные мои!
Шеренги отозвались гулким благоговейным вздохом. В благодатной долине меж трех горных кряжей молодой властелин снискал всеобщее обожание. Как и его отец, и дед, и другие венценосные предки.
– Все вы знаете, зачем мы здесь собрались. Наш маленький гордый народ – в кольце врагов. За нашими горными хребтами, – император повел руками кругом, – полыхают войны. Владыки соседних государств, все как один, желают нам смерти.
Снова дружный вздох, на сей раз с оттенком возмущения.
– Скажите, дети мои, – Абакомо прижал ладони к груди, – разве мы этого заслуживаем?
– Не-ет! – шумно выдохнули шеренги.
– Разве мы желаем или желали кому-нибудь зла?
– Не-е-ет!
– Да! Вот именно! Мы желаем всем только блага! Десятки лет мы трудимся не покладая рук, мечтая лишь о том, чтобы принести мир, любовь и достаток в раздираемые хаосом страны. Не покидая этой крошечной долины, – он снова показал кругом, – мы прошли огромный путь и сегодня как никогда близки к успеху. Во славу нашего грозного и справедливого божества, великого Нергала, мы готовы пересечь кряжи и пройти через все королевства победным маршем, и возвести на престол мира царя и царицу, которые устроят всех! Имена им – Порядок и Мудрость!
Священники и солдаты зачарованно внимали. Император выпрямил руки, указывая на землю.
– Но там, – он почтительно понизил голос, – в обители милосердных богов, не всем, оказывается, по нраву наши благочестивые устремления.
Он сделал паузу. Окинул шеренги испытующим взглядом. Решимость, застывшая на лицах. Преданность, окаменевшая во взорах. О таких подданных другие властелины могут только мечтать.
Он невесело улыбнулся и с горечью пояснил:
– Анунна, коего мы почитаем, как святого. Увы, годы загробных испытаний помрачили разум достойного Ну-Ги. Он нарушил обет невозвращения, недеяния… Он восстал из праха и строит козни. Он снова прибег к колдовству, от коего зарекался прилюдно и гласно. Он хочет нам помешать! Он стал нашим врагом!
Изумленное молчание. Потрясенный вздох. Возмущенный гул.
– Он говорит, – продолжал Абакомо громче, – что богов только раздражает наше глупое подвижничество. Что всемогущий Нергал сладко спит, и горе ничтожным смертным, кои дерзнут его разбудить. Смеясь мне в лицо, Анунна уверял, что с тех пор, как вечный сон сморил владыку Кура, в мире людей только прибавилось порядка и мудрости. Но скажите, возлюбленные мои: можем ли мы верить тому, кто с такой легкостью нарушает обеты?
– Не-ет, – проревела площадь.
– Несколько лет назад, наследуя отцовскую корону, я дал обет: пока на земле бушуют войны, пока в людских душах царят злоба и алчность, я буду идти дорогой, завещанной великими предками! И не познает моя душа покоя раньше, чем его познают все сопредельные царства! Раньше, чем все человечество возьмется за ум! Раньше, чем люди увидят в вас избавителей от хаоса, от косности, от вековой бессмыслицы!
– Люди, – назидательно произнес старческий голос за спиной Абакомо, – гораздо охотнее повесят тебя на твоей же кишке.
Молодой монарх развернулся на каблуках. Лицо его исказилось гневом, кулаки сжались до белизны в суставах. Ну-Ги сидел верхом на каменном подлокотнике трона, обхватив его костлявыми ногами, а в цепких пальцах держал полуощипанного зеленого попугая.
Гнев на лице императора сменился злорадством.
– Видите?! – вскричал Абакомо, поворачиваясь к подданным. – Я не обманул вас! Вот оно, выжившее из ума привидение! Вот кто сует нам палки в колеса! Да вы только поглядите на это драное пугало! – Император снова обернулся к Ну-Ги. – Что тебе тут надо, грязнуля? Кто тебя сюда звал? По какому праву ты расселся на троне верховного божества Агадеи?
– Я пришел, – беззлобно ответил призрак, – в последний раз предупредить тебя, детка. С огнем играешь.
– Сейчас, возлюбленные чада мои, – сказал Абакомо шеренгам, – мы призовем самого Нергала. И он придет, и накажет эту обнаглевшую сущность. – Монарх ткнул большим пальцем за плечо. – А потом мы поведаем всемогущему богу, что совершили во славу его и что хотим совершить, и будем молить его о благословении и поддержке. Ибо в долгом и трудном пути нам понадобится его помощь.
– Кхи-кхи-хи! Поможет он тебе, как же!
Абакомо снова резко повернулся к призраку. Вскинул кулак.
– Слушай, исчез бы ты, а? Неужели еще не понял, что никому здесь не нужен? И никто тебя не боится.
– А и не надо, чтоб боялись, – философски произнес Анунна и выдернул у попугая щепоть зеленых перьев. – Надо, чтобы слушались.
– Уходи. Я тебя по-человечески прошу.
Отшельник выдернул еще щепотку перьев и развеял их над каменным сиденьем трона.
– Ваше императорское величество, ну, что вы привязались к пожилому покойнику? «Уходи! Исчезни!» Разве воспитанные мальчики так себя ведут? А покойник, между прочим, прилетел сюда аж из Собутана, где некий бродяга благополучно разделался и с вашим ловким сотником Бен-Саифом, и с его людьми. Я устал и проголодался. Занимайтесь своими глупостями, водите хороводы вокруг этого дурацкого трона, распевайте псалмы. А я отдохну и позавтракаю.
Попугай в его руках задергался и зашелся человечьим криком. И умолк. Анунна безжалостно свернул ему клювастую голову, молниеносно ощипал тушку и поднес ко рту.
Абакомо отвернулся. За его спиной раздалось противное чавканье.
– Не обращайте на него внимания, – велел монарх подданным. – Пора начинать. Итак, напоминаю: гвардия повторяет молитву за Ибн-Мухуром, священнослужители – за преподобными Кефом и Магрухом…
– Кстати! – Чавканье оборвалось. – Извини, забыл тебе сказать. Кхи-кхи-хи… Сущая мелочь – немудрено, что из головы выскочила. Сюда летит твоя смерть. Я и до десяти сосчитать не успею, как она будет здесь.
Абакомо не ответил отшельнику. Он знал, что бессилен против чар распоясавшегося привидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94