..
- Мне наплевать на мнение твоей тетки!
- Это меня уже не удивляет! Ты оскорбляешь несчастную Луизу потому,
что она оказалась права!
- Значит, она права, да?
- Ты не только забыл обычаи своей родины, ты еще и преследуешь тех,
кто остался верен им!
- Ты с ума сошла!
- А даже если старики и убили этих мерзавцев Консегуда? Ну и что? Они
подчиняются древнему закону возмездия. Раз полиция не способна покарать
убийц невинных, они имеют право сделать это сами! И если бы я могла, я
помогла бы им!
Сервион покачал головой.
- Анжелина, мне горько осознавать, что после двадцати лет супружеской
жизни ты осталась такой же дикаркой, какой была, когда дралась с
мальчишками в полях Корта.
- Да? Так вот, я рада, что осталась дикаркой! Особенно когда вижу, во
что тебя превратила твоя "цивилизация"!
- Брось этот тон, иначе я надаю тебе по щекам!
- Попробуй только тронь меня, и я тут же уложу чемоданы и перееду в
"малую Корсику", к своим!
- Дура!
- Палач!
Взбесившийся Оноре так хлопнул дверью, что красивое блюдо, подарок
той самой тети Луизы, висевшее на стене, упало и разбилось. Анжелина
увидела в этом знак, поданный ей усопшей тетушкой, призывавшей ее
продолжать борьбу за честь родной Корсики. У Анжелины, как у всех
корсиканок, было богатое воображение.

Парни Консегуда были возмущены поведением Кастанье, но при этом все
испытывали некоторое облегчение. Возмущены, потому что предательство
считалось у них самым страшным, непростительным грехом. Но всем стало
легче, потому что они предпочитали иметь дело со знакомым противником, чем
с неизвестным, невидимым врагом.
- Естественно, у меня нет никаких доказательств... - продолжал
Гастон. - Возможно, я ошибаюсь...
Жозетта впервые присутствовала на их совещании, и это еще больше
подчеркивало серьезность положения. Она внимательно наблюдала за всеми,
пытаясь понять, кто из них в состоянии взять на себя роль главаря. Она
знала, что муж уже не главарь. Старый бандит все еще цеплялся за власть,
но она-то знала, как он боится умереть в тюрьме, особенно сейчас, когда
они стали достаточно состоятельными. Но он упрямится и не хочет выпускать
из своих рук бразды правления. Она подозревала, что он поступает так из
тщеславия, доказывая, что он еще фигура. Ему хотелось казаться
значительным в ее глазах. Она с нежностью глянула на мужа.
Мадам Консегуд уже давно считала Фреда Кабриса опасным дураком. Она
не понимала, почему муж связался с ним, да еще назначил своим
заместителем. Вся эта каша заварилась из-за Фреда. Из-за него умерли
Бандежен и Пелиссан. Из-за него Кастанье стал врагом всей банды. В глазах
Жозетты Фред был ничтожеством.
К Жозе Беролю, простоватому верзиле, она испытывала почти материнскую
нежность. Этот высокий, похожий на крестьянина, парень готов был дать себя
четвертовать ради патрона. К сожалению, он был глуп. Он никогда не
проявлял инициативы и, конечно же, правильно делал.
Больше всех Жозетта уважала Эспри Аскроса. Ему было лет 40. Он был
похож на мелкого лавочника и вел такой же неприметный размеренный образ
жизни со своей женой, толстухой Мирей. Мирей целыми днями что-то готовила
на кухне, несмотря на внешнюю безобидность, на счету этой пары было
столько же преступлений, сколько у всех членов банды вместе взятых. Эспри
был хладнокровным, безжалостным убийцей, которого никогда ничего не
трогало. А среди скупщиков и укрывателей краденого не было никого, равного
Мирей.
Кабрис как всегда горячо поддержал патрона.
- Я уверен, что вы не ошиблись, патрон. Ведь Кастанье даже не счел
нужным скрыть свои намерения - убрать всех нас, набрать новую банду, а
потом самому ее возглавить. Он решил использовать эту историю на
перевале... Теперь смерть Мариуса вполне понятна. У него не было причин
остерегаться своего товарища. А вы помните, как эта мразь говорила о
Бандежене, с какой дрожью в голосе? Дерьмо! Бедняга Барнабе тоже ни о чем
не подозревал... Какая дрянь, а! Это омерзительно!
И Фред, хладнокровно расстрелявший трех человек, мирно игравших в
карты, разразился благородным негодованием на то, что один бандит предал
другого бандита.
- Но если Кастанье убил Мариуса, почему он так упорно настаивал, что
его смерть - не несчастный случай? - спросил Бероль.
- Потому что он хотел, чтобы мы поверили, что нас преследует
неизвестный враг, - ответил Фред. - Так легче убрать нас всех.
- В таком случае остается только убрать Полена, - сказал Жозе. - И
как можно быстрее.
- Вы забываете одну вещь, ребята, - вмешался Эспри. - Одну очень
неприятную вещь.
- Какую еще вещь?
- Письмо, которое попадет в полицию, как только с Поленом что-нибудь
случится.
- Это блеф!
- А где гарантия, что это блеф?
- Да, гарантий нет, - нерешительно произнес Фред.
- Значит нам придется пока оставить Кастанье в покое и быть предельно
осторожными.
- Он убил наших друзей, а мы...
- Сейчас свою шкуру нужно спасать, Фред, - мрачно произнес Эспри. -
Но если ты пойдешь в полицию и заявишь, что это ты укокошил тех троих на
перевале, даю тебе слово, я прикончу Полена через час после твоего ареста.
- Ну ты выдумаешь!
- А почему бы нам не рискнуть? - буркнул Бероль. - До сих пор мы
только и делали, что рисковали.
- Можно рисковать, когда есть хоть какой-то шанс, - спокойно заметил
Эспри. - Но если Кастанье действительно написал письмо, то у нас не будет
ни единого шанса, когда полиция нас схватит. Ты слышишь, ни единого!
Значит надо сидеть тихо и ждать. Теперь мы предупреждены, и он не застанет
нас врасплох.

Не успев остыть после ссоры с Анжелиной, Сервион ворвался в свой
кабинет и сразу же вызвал Кастелле.
- Надеюсь, вы уже в курсе?
- Вы имеете в виду смерть Пелиссана? Да, патрон.
- Приведите сюда сторожа. Я хочу, чтобы он рассказал о старухах,
которых видел в саду.
- Вы думаете...
- Не ваше дело, о чем я думаю! Делайте то, что вам велят!
Поджидая Кастелле, комиссар перебирал кучу административных бумаг,
валявшихся у него на столе. Он начал было читать их, но никак не мог
сосредоточиться. Сейчас он был абсолютно убежден в том, что Бандежена и
Пелиссана убили обитатели "малой Корсики". Он, правда, не мог себе
представить, как им это удалось. Кто-то очень обдуманно и хитро ведет
вендетту. Кто же? Кроме этой лгуньи Базилии, которая утверждает, что не
знает, кто убил ее родных, больше некому.
В сердце Сервиона боролись противоречивые чувства. С одной стороны,
его возмущало, что кто-то осмелился взять на себя роль правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30