Нет никакого сомнения в том, куда намерен Солженицын и иже с ним, отталкиваясь от «Вех», направить острие классовой репрессии.
Но «Вехи» учили и другому - крайнему лицемерию в достижении целей буржуазии. Там фарисейски заявлялось: «Марксизм с его учением о классовой борьбе и государстве как организации классового господства был как бы завершением интеллигентского противогосударственного отщепенчества». Ошельмовав таким образом лучших представителей народа, поднявшихся на борьбу против самодержавия, авторы «Вех» предлагали российской интеллигенции принять в качестве символа веры идеологию буржуазии: «Нужно наконец признать, что «буржуазная» наука и есть именно настоящая объективная наука, «субъективная» же наука наших народников и «классовая» наука наших марксистов имеют больше общего с особой формой веры, чем с наукой». Походя заметим, что напрасно на Западе в конце пятидесятых годов поднимали на щит Д. Белла и К° как первооткрывателей «деидеологизации». Приоритет в создании этой теории принадлежит «Вехам».
Во имя счастья народа российские революционеры шли на виселицу, каторгу. В «Вехах» в выражениях, не вызывающих никакого сомнения, этот путь безоговорочно осуждался, а русская интеллигенция признавалась ущербной. Стране, стоявшей на пороге революции, где во имя ее совершались легендарные подвиги, противопоставлялся обывательский, мещанский Запад. «В этом коренное отличие нашей интеллигенции от западной, - вещали «Вехи», - где забота о личном благополучии является общественной нормой, чем-то таким, что разумеется само собой… Эгоизм, самоутверждение - великая сила; именно она делает западную буржуазию могучим бессознательным оружием божьего дела на земле». Набивать карманы, жить за счет пота и крови своего ближнего, конечно, для господ буржуев дело божье. Понятное, кстати, и миллионеру Солженицыну.
Советский народ придерживался диаметрально противоположного мнения, когда в огне революции смел эту нечисть с лица земли. Теперь энтээсовцы и Солженицын мечтают восстановить их «царство божье» на земле, пигмеи вознамериваются забраться на шею исполину - великому народу великой страны. Но хотя они ориентируются на вехи, расставленные «Вехами» более полустолетия назад, нельзя сказать, чтобы эти господа ничему не научились. Царские тюрьмы и штыки, о которых они тоскуют, оказались непрочными. Солидаристы надеются накинуть не узду, а удавку на шею народа. Единственно пригодной структурой государственного устройства для СССР солидаристы считают фашизм. Это не отсебятина и не случай похищения заглавной страницы из библии фашизма. Коль скоро они находятся на содержании ЦРУ, то идеи эти, конечно, разделяются, благословляются ведомством. Вспомним директиву СНБ 20/1, в которой трактовалось о будущем устройстве России без Советской власти.
А Солженицын? «Сегодня меньше, чем все минувшие столетия, - вещает он, - приличествует нам видеть в западной парламентской системе единственный выход для нашей страны… И Россия тоже много веков просуществовала под авторитарной властью нескольких форм - и тоже сохранила себя и свое здоровье…»
В каком бы направлении ни развивалась «творческая» мысль диссидентов, в конечном итоге они выходят к модели авторитаризма. Солженицын писал о Сахарове: «Интересно, что Сахаров, похваливая западную демократию… проговаривается о совсем другой мечте: «очень интеллигентное… мировое руководство», «мировое правительство…». Это уже совсем иной принцип - власти АВТОРИТАРНОЙ, которая могла бы оказаться либо дурной, либо отличной, но способы ее создания, принципы ее построения и функционирования немного общего могут иметь с современной демократией».
Солженицын - неутомимый пропагандист идей авторитаризма как универсально пригодных для всего человечества. Горячечные идеи Солженицына, конечно, разделяет международная реакция, ибо он зовет покончить с советским строем. Но ведь он говорит не только это. В политический лексикон фашизма неизбежно входят поношения «плутократии», которая не способна ввести угодный фашистам порядок в дела человеческие. Фашисты - цепные псы монополистического капитализма, поносящие демократию. Гитлер утверждал, что воздвигает «третий рейх» на обломках веймарского свинарника, ибо буржуазная демократия в Германии обанкротилась. Гитлеровцы распинались в том, что фашистская диктатура венчает-де все развитие человечества и «новый порядок» не будет иметь конца. Третирование западной демократии занимало видное место во фразеологии всех без исключения фашистских режимов.
Солженицын прочно держит эстафету идеологов фашизма. Он настаивает: западный мир «почти перестает и существовать. Катастрофическое ослабление западного мира и всей западной цивилизации… Это главным образом результат исторического, психологического и нравственного кризиса всей той культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века».
Магистральная цель всех его литературных упражнений - попытка доказать, что будущее за авторитаризмом, фашизмом. К своей излюбленной цели он приспосабливает толкуемые им вкривь и вкось в обоснование авторитаризма теории «технократии». А чтобы донести их до массового сознания, облекает свои рассуждения в форму романа.
Но почему тогда на Западе Солженицын поднят на щит, ведь он носитель идей, чуждых значительной части правящих классов, скажем, в США? Разве трудно было разглядеть все это уже в те времена, когда Солженицын формально не выходил за рамки литературы, не писал еще политических статей, не выступал с речами пророка? Болгарский публицист Н. Павлов проницательно диагностировал суть этого феномена еще до появления солженицынских откровений «Из-под глыб».
«Империалистическая пропаганда, - писал Н. Павлов, - давно создала стереотип Солженицына как поборника «либерализации» и прочих расхожих в буржуазно-демократических странах лозунгов. Идейное содержание «Августа четырнадцатого» начисто перечеркивает благостный стереотип. Отрицание политической деятельности, парламентаризма, а следовательно, атомизация общества, прельстительные речи насчет пригодности технократии к руководству - общее достояние, основы философии тоталитарных, фашистских режимов. Все сторонники изуверских фашистских доктрин в двадцатые годы в Италии, в тридцатые годы в Германии начинали с ликвидации в условиях капитализма партий за исключением своей собственной, а кончали физическим истреблением инакомыслящих…
Так-то при ближайшем рассмотрении и оказывается, что сей необыкновенный светоч «либерализма», по клятвенным заверениям буржуазной пропаганды, на деле заурядный и неоригинальный носитель авторитарных идей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Но «Вехи» учили и другому - крайнему лицемерию в достижении целей буржуазии. Там фарисейски заявлялось: «Марксизм с его учением о классовой борьбе и государстве как организации классового господства был как бы завершением интеллигентского противогосударственного отщепенчества». Ошельмовав таким образом лучших представителей народа, поднявшихся на борьбу против самодержавия, авторы «Вех» предлагали российской интеллигенции принять в качестве символа веры идеологию буржуазии: «Нужно наконец признать, что «буржуазная» наука и есть именно настоящая объективная наука, «субъективная» же наука наших народников и «классовая» наука наших марксистов имеют больше общего с особой формой веры, чем с наукой». Походя заметим, что напрасно на Западе в конце пятидесятых годов поднимали на щит Д. Белла и К° как первооткрывателей «деидеологизации». Приоритет в создании этой теории принадлежит «Вехам».
Во имя счастья народа российские революционеры шли на виселицу, каторгу. В «Вехах» в выражениях, не вызывающих никакого сомнения, этот путь безоговорочно осуждался, а русская интеллигенция признавалась ущербной. Стране, стоявшей на пороге революции, где во имя ее совершались легендарные подвиги, противопоставлялся обывательский, мещанский Запад. «В этом коренное отличие нашей интеллигенции от западной, - вещали «Вехи», - где забота о личном благополучии является общественной нормой, чем-то таким, что разумеется само собой… Эгоизм, самоутверждение - великая сила; именно она делает западную буржуазию могучим бессознательным оружием божьего дела на земле». Набивать карманы, жить за счет пота и крови своего ближнего, конечно, для господ буржуев дело божье. Понятное, кстати, и миллионеру Солженицыну.
Советский народ придерживался диаметрально противоположного мнения, когда в огне революции смел эту нечисть с лица земли. Теперь энтээсовцы и Солженицын мечтают восстановить их «царство божье» на земле, пигмеи вознамериваются забраться на шею исполину - великому народу великой страны. Но хотя они ориентируются на вехи, расставленные «Вехами» более полустолетия назад, нельзя сказать, чтобы эти господа ничему не научились. Царские тюрьмы и штыки, о которых они тоскуют, оказались непрочными. Солидаристы надеются накинуть не узду, а удавку на шею народа. Единственно пригодной структурой государственного устройства для СССР солидаристы считают фашизм. Это не отсебятина и не случай похищения заглавной страницы из библии фашизма. Коль скоро они находятся на содержании ЦРУ, то идеи эти, конечно, разделяются, благословляются ведомством. Вспомним директиву СНБ 20/1, в которой трактовалось о будущем устройстве России без Советской власти.
А Солженицын? «Сегодня меньше, чем все минувшие столетия, - вещает он, - приличествует нам видеть в западной парламентской системе единственный выход для нашей страны… И Россия тоже много веков просуществовала под авторитарной властью нескольких форм - и тоже сохранила себя и свое здоровье…»
В каком бы направлении ни развивалась «творческая» мысль диссидентов, в конечном итоге они выходят к модели авторитаризма. Солженицын писал о Сахарове: «Интересно, что Сахаров, похваливая западную демократию… проговаривается о совсем другой мечте: «очень интеллигентное… мировое руководство», «мировое правительство…». Это уже совсем иной принцип - власти АВТОРИТАРНОЙ, которая могла бы оказаться либо дурной, либо отличной, но способы ее создания, принципы ее построения и функционирования немного общего могут иметь с современной демократией».
Солженицын - неутомимый пропагандист идей авторитаризма как универсально пригодных для всего человечества. Горячечные идеи Солженицына, конечно, разделяет международная реакция, ибо он зовет покончить с советским строем. Но ведь он говорит не только это. В политический лексикон фашизма неизбежно входят поношения «плутократии», которая не способна ввести угодный фашистам порядок в дела человеческие. Фашисты - цепные псы монополистического капитализма, поносящие демократию. Гитлер утверждал, что воздвигает «третий рейх» на обломках веймарского свинарника, ибо буржуазная демократия в Германии обанкротилась. Гитлеровцы распинались в том, что фашистская диктатура венчает-де все развитие человечества и «новый порядок» не будет иметь конца. Третирование западной демократии занимало видное место во фразеологии всех без исключения фашистских режимов.
Солженицын прочно держит эстафету идеологов фашизма. Он настаивает: западный мир «почти перестает и существовать. Катастрофическое ослабление западного мира и всей западной цивилизации… Это главным образом результат исторического, психологического и нравственного кризиса всей той культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века».
Магистральная цель всех его литературных упражнений - попытка доказать, что будущее за авторитаризмом, фашизмом. К своей излюбленной цели он приспосабливает толкуемые им вкривь и вкось в обоснование авторитаризма теории «технократии». А чтобы донести их до массового сознания, облекает свои рассуждения в форму романа.
Но почему тогда на Западе Солженицын поднят на щит, ведь он носитель идей, чуждых значительной части правящих классов, скажем, в США? Разве трудно было разглядеть все это уже в те времена, когда Солженицын формально не выходил за рамки литературы, не писал еще политических статей, не выступал с речами пророка? Болгарский публицист Н. Павлов проницательно диагностировал суть этого феномена еще до появления солженицынских откровений «Из-под глыб».
«Империалистическая пропаганда, - писал Н. Павлов, - давно создала стереотип Солженицына как поборника «либерализации» и прочих расхожих в буржуазно-демократических странах лозунгов. Идейное содержание «Августа четырнадцатого» начисто перечеркивает благостный стереотип. Отрицание политической деятельности, парламентаризма, а следовательно, атомизация общества, прельстительные речи насчет пригодности технократии к руководству - общее достояние, основы философии тоталитарных, фашистских режимов. Все сторонники изуверских фашистских доктрин в двадцатые годы в Италии, в тридцатые годы в Германии начинали с ликвидации в условиях капитализма партий за исключением своей собственной, а кончали физическим истреблением инакомыслящих…
Так-то при ближайшем рассмотрении и оказывается, что сей необыкновенный светоч «либерализма», по клятвенным заверениям буржуазной пропаганды, на деле заурядный и неоригинальный носитель авторитарных идей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139