В руках американцев остался майор Андре. Когда его Доставили к Вашингтону, генерал не мог подавить волнения – такой же блестящий молодой человек, как Лафайет, и наверняка занимавший сходное положение у Клинтона. Перед лицом неизбежной смерти Андре вел себя Спокойно, с достоинством и был даже весел. Вашингтон проклинал все: должность, войну, жизнь – нужно казнить джентльмена. Он ухватился за спасительную мысль – обменять Андре на Арнольда. Клинтон отказался, прислав пространное письмо, доказывавшее, что майор не был рядовым низким шпионом. Пощадить Андре было совершенно невозможно – нужен был предметный урок всем, особенно тем, кто попытался бы склонить офицеров континентальной армии к предательству.
Андре не питал иллюзий, выразив в личном письме Вашингтону надежду, что не умрет не подобающей солдату смертью в петле. Вашингтон не счел возможным изменять способ казни, приказав только, чтобы рафинированный английский джентльмен увидел виселицу в последний момент. В полдень 2 октября на глазах выстроенных войск Андре был казнен. Он с достоинством принял смерть, а многие стоявшие вокруг не скрывали слез. Плакали навзрыд в штабе, где заперся на время казни Вашингтон с высшими офицерами. Они не успели вытереть слезы, как Доставили запоздавшее послание от Арнольда – он грозил страшными карами, если Андре умрет. Англичане прочно закрепили за Вашингтоном прозвище «убийцы», припомнив и давнее дело Жюмонвиля, еще до Семилетней войны. Английские карикатуристы изображали его в виде кровожадного чудовища.
Клинтон выполнил свою часть сделки с Арнольдом, выплатив ему 6315 фунтов стерлингов и обеспечив Пегги пенсией в 500 фунтов стерлингов в год. Он стал генералом английской службы и вскоре возглавил опустошительные набеги. Для американцев Арнольд – символ предательства. В Саратоге стоит безымянный памятник, на котором красуется сапог, что означает: только нога, в которую Арнольд был ранен дважды, заслуживает уважения. В старой военной церкви в Вест-Пойнте на мраморной доске с именами всех генералов войны за независимость значится: «Генерал-майор... родился в 1740 году».
Шестая зима войны... В Нью-Йорке англичане и тори готовились отпраздновать Новый год. В Ньюпорте, где обосновались союзники – французы не сделали ни шага оттуда с прибытия в США, – в теплых домах уютно и весело. А континентальная армия! Послушаем Вашингтона:
«У нас нет ни денег, ни кредита, чтобы купить хотя бы досок и сделать двери для наших хижин... Если бы солдаты могли, подобно хамелеонам, питаться воздухом или, как медведи, сосать лапу и так перебиться в суровые дни наступающей зимы... Собрав все наше тряпье, мы едва ли обеспечим их теплой одеждой. И что особенно прискорбно – меня положительно заверили – во Франции наготове десять тысяч мундиров. Они лежат там только потому, что наши представители не могут договориться, кому отправить их».
Раздетая армия не годилась для проведения даже небольших операций. Лафайет попытался побудить Вашингтона нанести все же удары по англичанам, напомнить о Трентоне и Принстоне. «Французский двор, – писал он генералу, – часто жаловался мне на неактивность американской армии, которая до заключения союза отличалась предприимчивостью. При дворе мне постоянно говорили: «Твои друзья бросили нас воевать за них, а сами не хотят рисковать». На что Вашингтон ответил: «Невозможно, дорогой маркиз, желать более страстно, чем я, закончить кампанию удачным ударом. Но нам следует сообразовываться с имеющимися возможностями, а не желаниями и не пытаться улучшить наше положение предприятиями, которые могут только ухудшить ее». Собственно, Вашингтон пожинал плоды американской политики – США всецело положились на союз с Францией, а армия Бурбонов пока не рвалась в бой на американской земле.
Континентальная армия была низведена до жалкого положения. Только «невероятная пассивность» врага, писал Вашингтон, позволила удержать в ту осень Вест-Пойнт, «дала нам возможность маячить у их квартир (у Нью-Йорка. – Н. Я. ), в то время как у нас едва-едва хватало солдат, чтобы выставлять обычное охранение». Накануне нового, 1781 года Вашингтон писал генералу Кедваладеру: «Я не вижу ничего впереди, кроме новых бед. Половину времени мы сидим без продовольствия, и так будет дальше. У нас нет складов и нет средств на создание их. Очень скоро мы останемся и без солдат, ибо у нас нет денег, чтобы платить им. Мы кое-как держались, но всему приходит конец. Одним словом, история этой войны – история ложных надежд».
1 января 1782 года случилось то, что давно предсказывал и ожидал Вашингтон, – войска восстали. Поднялись все полки из Пенсильвании, расквартированные в Морристауне, – 2400 человек. Солдаты убили капитана, ранили несколько офицеров и, захватив шесть орудий, пошли на Филадельфию. Полки возглавили сержанты. Генерал Вайн попытался задержать восставших, он угрожал зачинщикам пистолетами, в ответ над его головой прогремел залп. Вайн расстегнул мундир и драматическим жестом предложил поразить его сердце. Солдаты разъяснили, что они не таят зла на боевого генерала, а намерены добиться справедливости у конгресса, забывшего об армии. Нельзя, кричали они, потрясая мушкетами, больше так жить и служить – голодными, без обмундирования, получать жалованье бумажками.
Вашингтон, узнавший о восстании, осмотрительно не покинул Вест-Пойнт, солдаты крепости были ненадежны, «они только дожидались результатов мятежа пенсильванцев». Он поручил разузнать настроения частей из Новой Англии, результат обескураживающий – солдаты не выступят на подавление своих товарищей. Лафайет попробовал свои силы – он встретился с восставшими. «Эти смелые люди, – писал он, – страдали вместе с нами четыре года». Они не получали жалованья пятнадцать месяцев, их задержали на год против обещанного срока службы. «Было бы весьма неуместно», признался он, поднять меч на восставших, ибо «вероятность сокрушения их недостаточна, чтобы решиться нанести удар». Полк, посланный отобрать орудия, уже присоединился к восставшим.
Волей-неволей пришлось идти на уступки. Вашингтон рекомендовал конгрессу не бежать из Филадельфии, а отрядить представителей для переговоров с мятежными пенсильванцами. Одновременно он обратился с требованием к губернаторам штатов Новой Англии немедленно предоставить деньги и обмундирование. Президент конгресса Рид встретил восставшие полки в Принстоне. Начался унизительный для конгресса торг. Ветераны демонстрировали свои рубища, шрамы от ран, заверяли, что «сама идея стать арнольдами им ненавистна», но упорно отказывались передать до удовлетворения их требований двух английских эмиссаров, которых успел прислать к ним Клинтон с самыми соблазнительными посулами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124