Иными словами, сидя за дисплеем подключенного к сети портативного компьютера, Харкнессу не приходилось улучать минутку, когда кто-нибудь из сопровождающих не заглядывает через плечо. Зная, что суть манипуляций поднадзорного им все равно недоступна, Джонсон и Кэндлмен, предоставив ему полную свободу, самозабвенно дулись у другой консоли в старомодный покер. Правда, на тот случай, если кому-то из них все же приспичит поинтересоваться, чем он занят, Горацио задействовал «горячую клавишу», мгновенно выводившую на экран безобидную абракадабру.
К настоящему моменту Харкнесс с помощью своего мини-компьютера провел весьма масштабную работу, причем внесение изменений в игровые программы представляло собой лишь малую и далеко не самую важную ее часть. Собственно говоря, он уже успел вызнать практически все, что хотел, однако по-прежнему сидел за компьютером подолгу: даже Джонсон с Кэндлменом, полагавшие, что он занят исключительно модификацией игр, могли удивиться тому, почему у него стало уходить на это меньше времени. Работа над «Переходом Фарли» была отрекомендована им как особо сложная, ибо эта разработанная на базе упрощенного тактического тренажера игра предусматривала одновременное участие до десяти игроков, способных контролировать более шестисот кораблей. Однако сейчас, справившись с модификацией, он стоял перед более сложной задачей: объяснить обоим мордоворотам, что нового появилось в программе и как этим пользоваться. Он набрал воздуху и начал:
– Понимаете, в этой игре задано огромное количество переменных. Самое важное: при полном наборе игроков каждый корабль управляется не компьютером, а человеком. Нужно проявлять осторожность, поскольку игрок может оказаться ушлым, и при грубом использовании наших «усовершенствований» заметит подвох. Дошло?
Кэндлмен промолчал, но Джонсон кивнул:
– До меня дошло. Ты имеешь в виду, что слишком явное преимущество одного игрока – скажем, если порядок появления кораблей в варианте «Танго» будет все время складываться в пользу одной стороны, или если корабли противника внезапно перестанут повиноваться командам – вызовет подозрения.
– В точку! – поздравил его Харкнесс. – Так вот что я придумал: устроил так, что тот игрок, который введет тайный идентификатор, получит пятидесятипроцентное преимущество при каждом двойном нажатии клавиши «огонь».
– О! Это и до меня дошло! – радостно вскричал Кэндлмен.
– Я так и думал, что ты сообразишь, – с ухмылкой откликнулся Харкнесс. – Так вот, как я уже говорил, пользоваться этим надо с умом, чтобы не перестараться. Другое преимущество: случись нашему кораблю попасть под огонь, модификатор снизит уровень ущерба. Есть у меня и еще несколько задумок, но сначала надо проверить в деле то, что уже готово. Главное не зарываться, и тогда вы всегда будете с чертовски хорошим выигрышем.
– Ну и молодчина же ты, Харкнесс, – расцвел Джонсон. Он забрал у Кэндлмена чип, повертел его в руках и добавил: – Чтоб мне сдохнуть, если ты не стоишь каждого цента из твоей доли.
– Рад, что ты так считаешь, капрал, – улыбнувшись, отозвался Горацио. – Знаешь ли, куда бы меня ни занесло, я не только сам стараюсь подзаработать, но всегда забочусь и о друзьях.
Глава 27
– Сообщение с «Цепеша», гражданин контр-адмирал, – доложил лейтенант Фрейзер.
Подняв руку, Лестер Турвиль прервал разговор с гражданином капитаном Богдановичем и гражданином комиссаром Эверардом Хонекером и повернулся к офицеру связи.
– Что там говорится, Гаррисон? – спросил Турвиль, стараясь чтобы голос не выдал его напряженность и волнение. Вполне объяснимое, если учесть, что «Граф Тилли» находился в шестистах девяноста часах полета от Барнетта и всего в двадцати четырех световых минутах от Цербера-Б, звезды класса G3, «младшего партнера» в системе двойной звезды Цербера.
–»Цепеш» продолжит путь к парковочной орбите Аида, но нам предстоит расположиться на орбите Цербера-Б-3, гражданин контр-адмирал, – почтительно сообщил Фрейзер и, прокашлявшись, добавил. – Есть также личное послание от гражданки члена Комитета Рэнсом. Она предлагает тебе, гражданину комиссару Хонекеру, гражданину капитану Богдановичу и гражданке коммандеру Форейкер прибыть ботом к ней на Аид завтра, в девять ноль-ноль по местному времени.
– Ну что ж, прекрасно! – буркнул Богданович с очевидным для каждого из офицеров штаба Турвиля отвращением.
Первоначальным планом предусматривалось, что «Граф Тилли» будет сопровождать «Цепеш» до самого Аида, и неожиданное изменение приказа было воспринято на борту боевого корабля как неразумное и оскорбительное.
– Не хотят подпускать Флот близко к своей драгоценной тюрьме: боятся, что мы откроем огонь или устроим еще что-нибудь покруче.
В язвительном, хлещущем, как плеть, голосе начальника штаба звучало неприкрытое раздражение, выказать которое еще месяц назад он бы ни за что не решился. Но Хонекер и не подумал возмутиться: полет до Цербера занял достаточно времени, и он успел сообразить, что находится ничуть не в лучшем положении, чем Турвиль и его офицеры. Наверное, ему следовало бы винить в этом гражданина контр-адмирала, но как-то не получалось. Он поддержал Турвиля сознательно и до сих пор был убежден, что флотоводец все делал правильно, а вот Рэнсом допустила ошибку. Ее решение казнить Хонор Харрингтон грозило обернуться бедой, и не только для тех, кто пытался предотвратить расправу. Мало того что Альянс будет взбешен; такой же реакции следует ожидать и от Солнечной Лиги – и это в то время, когда Республика остро нуждалась в современных технологиях. К тому же у большинства военных это вызовет такие же отвращение и стыд, как и у контр-адмирала Турвиля. И, наконец, помимо всех сугубо прагматических соображений, делавших казнь Харрингтон актом безумия, попытки сохранить ей жизнь были вполне оправданны и с моральной точки зрения.
Нет, даже сожалея о том, чем обернулось дело, и опасаясь тяжких последствий, Хонекер не считал себя вправе в чем бы то ни было обвинять Турвиля. Странное дело, комиссар находился на борту «Графа Тилли» (а еще раньше на прежнем флагманском корабле Турвиля «Раш-эд-Дин»), чтобы шпионить за контр-адмиралом по поручению БГБ и Комитета общественного спасения. Ему нравился этот отважный, напористый, бесшабашный вояка, но комиссар никогда не забывал о своей роли надзирателя и в качестве такового считал необходимым сохранять дистанцию.
Теперь эта дистанция исчезла, и пусть это произошло из-за того, что они оба обречены, Хонекер все равно чувствовал облегчение. Отчасти потому, что больше не надо было лгать и оправдывать то, чему (и в глубине души он знал это всегда) оправдания не было и быть не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
К настоящему моменту Харкнесс с помощью своего мини-компьютера провел весьма масштабную работу, причем внесение изменений в игровые программы представляло собой лишь малую и далеко не самую важную ее часть. Собственно говоря, он уже успел вызнать практически все, что хотел, однако по-прежнему сидел за компьютером подолгу: даже Джонсон с Кэндлменом, полагавшие, что он занят исключительно модификацией игр, могли удивиться тому, почему у него стало уходить на это меньше времени. Работа над «Переходом Фарли» была отрекомендована им как особо сложная, ибо эта разработанная на базе упрощенного тактического тренажера игра предусматривала одновременное участие до десяти игроков, способных контролировать более шестисот кораблей. Однако сейчас, справившись с модификацией, он стоял перед более сложной задачей: объяснить обоим мордоворотам, что нового появилось в программе и как этим пользоваться. Он набрал воздуху и начал:
– Понимаете, в этой игре задано огромное количество переменных. Самое важное: при полном наборе игроков каждый корабль управляется не компьютером, а человеком. Нужно проявлять осторожность, поскольку игрок может оказаться ушлым, и при грубом использовании наших «усовершенствований» заметит подвох. Дошло?
Кэндлмен промолчал, но Джонсон кивнул:
– До меня дошло. Ты имеешь в виду, что слишком явное преимущество одного игрока – скажем, если порядок появления кораблей в варианте «Танго» будет все время складываться в пользу одной стороны, или если корабли противника внезапно перестанут повиноваться командам – вызовет подозрения.
– В точку! – поздравил его Харкнесс. – Так вот что я придумал: устроил так, что тот игрок, который введет тайный идентификатор, получит пятидесятипроцентное преимущество при каждом двойном нажатии клавиши «огонь».
– О! Это и до меня дошло! – радостно вскричал Кэндлмен.
– Я так и думал, что ты сообразишь, – с ухмылкой откликнулся Харкнесс. – Так вот, как я уже говорил, пользоваться этим надо с умом, чтобы не перестараться. Другое преимущество: случись нашему кораблю попасть под огонь, модификатор снизит уровень ущерба. Есть у меня и еще несколько задумок, но сначала надо проверить в деле то, что уже готово. Главное не зарываться, и тогда вы всегда будете с чертовски хорошим выигрышем.
– Ну и молодчина же ты, Харкнесс, – расцвел Джонсон. Он забрал у Кэндлмена чип, повертел его в руках и добавил: – Чтоб мне сдохнуть, если ты не стоишь каждого цента из твоей доли.
– Рад, что ты так считаешь, капрал, – улыбнувшись, отозвался Горацио. – Знаешь ли, куда бы меня ни занесло, я не только сам стараюсь подзаработать, но всегда забочусь и о друзьях.
Глава 27
– Сообщение с «Цепеша», гражданин контр-адмирал, – доложил лейтенант Фрейзер.
Подняв руку, Лестер Турвиль прервал разговор с гражданином капитаном Богдановичем и гражданином комиссаром Эверардом Хонекером и повернулся к офицеру связи.
– Что там говорится, Гаррисон? – спросил Турвиль, стараясь чтобы голос не выдал его напряженность и волнение. Вполне объяснимое, если учесть, что «Граф Тилли» находился в шестистах девяноста часах полета от Барнетта и всего в двадцати четырех световых минутах от Цербера-Б, звезды класса G3, «младшего партнера» в системе двойной звезды Цербера.
–»Цепеш» продолжит путь к парковочной орбите Аида, но нам предстоит расположиться на орбите Цербера-Б-3, гражданин контр-адмирал, – почтительно сообщил Фрейзер и, прокашлявшись, добавил. – Есть также личное послание от гражданки члена Комитета Рэнсом. Она предлагает тебе, гражданину комиссару Хонекеру, гражданину капитану Богдановичу и гражданке коммандеру Форейкер прибыть ботом к ней на Аид завтра, в девять ноль-ноль по местному времени.
– Ну что ж, прекрасно! – буркнул Богданович с очевидным для каждого из офицеров штаба Турвиля отвращением.
Первоначальным планом предусматривалось, что «Граф Тилли» будет сопровождать «Цепеш» до самого Аида, и неожиданное изменение приказа было воспринято на борту боевого корабля как неразумное и оскорбительное.
– Не хотят подпускать Флот близко к своей драгоценной тюрьме: боятся, что мы откроем огонь или устроим еще что-нибудь покруче.
В язвительном, хлещущем, как плеть, голосе начальника штаба звучало неприкрытое раздражение, выказать которое еще месяц назад он бы ни за что не решился. Но Хонекер и не подумал возмутиться: полет до Цербера занял достаточно времени, и он успел сообразить, что находится ничуть не в лучшем положении, чем Турвиль и его офицеры. Наверное, ему следовало бы винить в этом гражданина контр-адмирала, но как-то не получалось. Он поддержал Турвиля сознательно и до сих пор был убежден, что флотоводец все делал правильно, а вот Рэнсом допустила ошибку. Ее решение казнить Хонор Харрингтон грозило обернуться бедой, и не только для тех, кто пытался предотвратить расправу. Мало того что Альянс будет взбешен; такой же реакции следует ожидать и от Солнечной Лиги – и это в то время, когда Республика остро нуждалась в современных технологиях. К тому же у большинства военных это вызовет такие же отвращение и стыд, как и у контр-адмирала Турвиля. И, наконец, помимо всех сугубо прагматических соображений, делавших казнь Харрингтон актом безумия, попытки сохранить ей жизнь были вполне оправданны и с моральной точки зрения.
Нет, даже сожалея о том, чем обернулось дело, и опасаясь тяжких последствий, Хонекер не считал себя вправе в чем бы то ни было обвинять Турвиля. Странное дело, комиссар находился на борту «Графа Тилли» (а еще раньше на прежнем флагманском корабле Турвиля «Раш-эд-Дин»), чтобы шпионить за контр-адмиралом по поручению БГБ и Комитета общественного спасения. Ему нравился этот отважный, напористый, бесшабашный вояка, но комиссар никогда не забывал о своей роли надзирателя и в качестве такового считал необходимым сохранять дистанцию.
Теперь эта дистанция исчезла, и пусть это произошло из-за того, что они оба обречены, Хонекер все равно чувствовал облегчение. Отчасти потому, что больше не надо было лгать и оправдывать то, чему (и в глубине души он знал это всегда) оправдания не было и быть не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145