Или мы могли бы переехать в какую-нибудь Богом забытую дыру и даже сменить фамилии и начать новую жизнь совсем другими людьми.
— Нет, папа, так не пойдет. Угу. Только не я. Лучше рискнуть.
— Да, я знаю это, не сомневайся. Но мы бы так все равно поступили, если бы я решил, что это самый безопасный выход. Но я так не думаю. Пока преступники расхаживают по улице, и речи не может быть о подлинной безопасности. И чем раньше их арестуют, тем лучше для всех.
— Значит, ты надеешься, что они придут сюда, — произнесла она.
— Вот именно. Только я не очень уверен, что тебе надо при этом присутствовать.
Лицо Энди озарилось.
— Она могла бы поехать со мной в Аризону.
Джоуди едва удержалась, чтобы не треснуть его.
— Я не собираюсь никуда ехать.
— Присяжные еще не вынесли своего решения по этому вопросу, золотце.
— Что? Ты не можешь отослать меня! Я не поеду! Кроме того, я нужна тебе здесь. Я — свидетель, если ты не забыл.
— Мы оба, — напомнил ей Энди.
— Ладно, ты можешь ехать. Но я не собираюсь. Папа! Ты не мог предложить это всерьез. Какая же это будет западня, если ты вынешь из нее последнюю приманку, черт побери?
Теперь его грозный взгляд был направлен прямо на нее.
— Я говорю это вполне серьезно.
— Угомонись, золотце. И следи за своими выражениями.
— Нет, правда! Ты не можешь отослать меня из города. Это было бы несправедливо.
Отец вытянул руку в ее сторону и медленно похлопал ладонью воздух.
— Полегче, полегче. Вся беда в том, что я единственный, кому могу доверить твою охрану.
— Тогда все решено, не так ли?
— На данный момент. Но скажем так: ситуация может измениться со всеми вытекающими из этого последствиями.
Вытекающими. Сознание Джоуди почему-то прореагировало на звуковую оболочку. Ей представилась лужа на столе. Если стол не трогать — все нормально. Но стоит его чуть шелохнуть, как жидкость мигом стечет вниз.
«Интересно, какой понадобится толчок, чтобы папа отправил меня из города? Может, для этого в окно должна влететь пуля?»
Зазвонил телефон. От внезапного трезвона она вздрогнула и громче застучало сердце. Но подскочил и Энди, и это ее обрадовало: «Он так же испуган, как и я». К телефону пошел отец, отведя правую руку в сторону, словно загребая воздух, как обычно бывало, когда он сильно торопился. В конце взмаха его огромная ладонь полностью накрыла трубку.
— Алло, — произнес он, а через несколько секунд добавил: — Понял. Спасибо.
Когда трубка была на месте, Джоуди вопросительно подняла брови.
— Ник Брайан, — пояснил отец.
— А, — Ника она знала хорошо. Он вместе с отцом учился в полицейской академии и был одним из самых старых папиных друзей.
— Он ведущий программы. — Папа повернулся к Энди. — На улицу въехал твой дядя. Похоже, поспел как раз к обеду.
По виду мальчика нельзя было сказать, что новость его обрадовала.
— О, замечательно.
— Он быстро добрался. Должно быть, движение было небольшое.
— Они уверены, что это он? — спросила Джоуди.
— Наблюдатель засек аризонские номера. Но я хочу, Энди, чтобы ты на всякий случай на него взглянул. Пойдем со мной. — И отец пошел вперед.
Энди и Джоуди поплелись следом.
По обе стороны от входных дверей располагались длинные узкие окна, занавешенные желтыми шторами. Как только они сюда въехали, в ту же неделю отец вызвал мастера заменить стекла на плотные прозрачные акриловые блоки. У мастера на правой руке не хватало двух пальцев, и Джоуди, которой на ту пору было четыре, спросила: «А почему у вас так мало пальцев?» Тот улыбнулся и сказал: «Проголодался, и пришлось их съесть. А сейчас собираюсь попробовать твои. Уж очень они аппетитные». Это было одно из самых ранних воспоминаний Джоуди. Мама, которая тогда еще была жива, услышала с кухни эту беседу и пришла в ужас: сначала от бестактности дочери, затем от ответа работника, затем снова от действий Джоуди. Она думала, что девочка убежит в слезах. Вместо этого малышка серьезным голоском сказала: «Только попробуй укусить меня, придурок, и я тебе ми-и-гом снесу башку». Джоуди не помнила, чтобы она так говорила, но мама рассказывала эту историю всем подряд, и даже папа повторил ее однажды, когда один из его друзей указал, что не очень хорошо, когда окна на расстоянии вытянутой руки от двери. Все его друзья, разумеется, были полицейскими. И все они громко смеялись, слушая, какой отпор дала Джоуди пожирателю пальцев.
Вплоть до сегодняшнего дня, когда она вновь вспомнила эту историю, и почти с того самого дня, когда она произошла, Джоуди была твердо убеждена в том, что ее просто дразнили. Ведь, в конце концов, люди не едят пальцы.
Однако она с ужасом подумала, что он мог говорить это вполне серьезно.
После прошедшей ночи она перестала чему-либо удивляться. По сути, пожирание чужих пальцев казалось почти естественным по сравнению с ношением штанов, сшитых из чьих-то ягодиц.
Подойдя к правому окну, папа слегка отодвинул штору.
«Интересно, а как выглядят эти штаны спереди? — невольно подумала Джоуди. — Знать не хочу».
Папа взмахнул рукой, подзывая к себе Энди.
— Иди, посмотришь. Машина как раз заруливает на подъездную аллею.
Мальчик подошел и стал рядом. Когда они оба придвинулись ближе к окну, отец положил ему на плечо руку.
Хлопнула дверца машины.
— Это он, все правильно, — заявил Энди.
— О'кей. — Они оба отошли от окна.
— Станьте в сторонку, — приказал он.
Подождав, пока они удалились на приличное расстояние в гостиную, он повернулся к двери и распахнул ее настежь.
Остановившись у порога, дядя Энди нервно улыбнулся и вытянул шею.
— Джек Фарго?
— Он самый. — Сделав гигантский шаг вперед, он сделал широкий гребок правой рукой.
— Я Вилсон Сполдинг, дядя Энди. — Пока он это выговаривал, его голова непрерывно покачивалась, но она не замерла и после того, как он закончил. У него был гнусавый голос, унылые глаза и почти не было подбородка. Нескладный коротышка с грудью такой же впалой, как и подбородок, он постоянно сутулился, пытаясь скрыть ее отсутствие. На голове примостилась белая бейсболка с эмблемой, изображающей скрещенные клюшки для гольфа. На нем была синяя тенниска, белые шорты, гамаши под цвет тенниски и огромные черные кожаные ботинки со шнурками. «Вот те на», — подумала Джоуди.
— Рад, что вам удалось так скоро доехать, — произнес папа, затягивая гостя в дом.
Вилсон улыбнулся и качнул головой.
— Скорость — это моя вторая натура. «Какой болван», — подумала Джоуди.
— А, вот ты где. — Вилсон ткнул пальцем в сторону Энди и зашаркал к нему.
Мальчишка слегка напрягся, словно решил не сходить со своего места.
— Привет, дядюшка Вилли.
Вокруг его плеча обвилась худая рука. Затем Вилсон похлопал Энди по спине.
— Какие ужасные вещи! Мой бедный, бедный мальчик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Нет, папа, так не пойдет. Угу. Только не я. Лучше рискнуть.
— Да, я знаю это, не сомневайся. Но мы бы так все равно поступили, если бы я решил, что это самый безопасный выход. Но я так не думаю. Пока преступники расхаживают по улице, и речи не может быть о подлинной безопасности. И чем раньше их арестуют, тем лучше для всех.
— Значит, ты надеешься, что они придут сюда, — произнесла она.
— Вот именно. Только я не очень уверен, что тебе надо при этом присутствовать.
Лицо Энди озарилось.
— Она могла бы поехать со мной в Аризону.
Джоуди едва удержалась, чтобы не треснуть его.
— Я не собираюсь никуда ехать.
— Присяжные еще не вынесли своего решения по этому вопросу, золотце.
— Что? Ты не можешь отослать меня! Я не поеду! Кроме того, я нужна тебе здесь. Я — свидетель, если ты не забыл.
— Мы оба, — напомнил ей Энди.
— Ладно, ты можешь ехать. Но я не собираюсь. Папа! Ты не мог предложить это всерьез. Какая же это будет западня, если ты вынешь из нее последнюю приманку, черт побери?
Теперь его грозный взгляд был направлен прямо на нее.
— Я говорю это вполне серьезно.
— Угомонись, золотце. И следи за своими выражениями.
— Нет, правда! Ты не можешь отослать меня из города. Это было бы несправедливо.
Отец вытянул руку в ее сторону и медленно похлопал ладонью воздух.
— Полегче, полегче. Вся беда в том, что я единственный, кому могу доверить твою охрану.
— Тогда все решено, не так ли?
— На данный момент. Но скажем так: ситуация может измениться со всеми вытекающими из этого последствиями.
Вытекающими. Сознание Джоуди почему-то прореагировало на звуковую оболочку. Ей представилась лужа на столе. Если стол не трогать — все нормально. Но стоит его чуть шелохнуть, как жидкость мигом стечет вниз.
«Интересно, какой понадобится толчок, чтобы папа отправил меня из города? Может, для этого в окно должна влететь пуля?»
Зазвонил телефон. От внезапного трезвона она вздрогнула и громче застучало сердце. Но подскочил и Энди, и это ее обрадовало: «Он так же испуган, как и я». К телефону пошел отец, отведя правую руку в сторону, словно загребая воздух, как обычно бывало, когда он сильно торопился. В конце взмаха его огромная ладонь полностью накрыла трубку.
— Алло, — произнес он, а через несколько секунд добавил: — Понял. Спасибо.
Когда трубка была на месте, Джоуди вопросительно подняла брови.
— Ник Брайан, — пояснил отец.
— А, — Ника она знала хорошо. Он вместе с отцом учился в полицейской академии и был одним из самых старых папиных друзей.
— Он ведущий программы. — Папа повернулся к Энди. — На улицу въехал твой дядя. Похоже, поспел как раз к обеду.
По виду мальчика нельзя было сказать, что новость его обрадовала.
— О, замечательно.
— Он быстро добрался. Должно быть, движение было небольшое.
— Они уверены, что это он? — спросила Джоуди.
— Наблюдатель засек аризонские номера. Но я хочу, Энди, чтобы ты на всякий случай на него взглянул. Пойдем со мной. — И отец пошел вперед.
Энди и Джоуди поплелись следом.
По обе стороны от входных дверей располагались длинные узкие окна, занавешенные желтыми шторами. Как только они сюда въехали, в ту же неделю отец вызвал мастера заменить стекла на плотные прозрачные акриловые блоки. У мастера на правой руке не хватало двух пальцев, и Джоуди, которой на ту пору было четыре, спросила: «А почему у вас так мало пальцев?» Тот улыбнулся и сказал: «Проголодался, и пришлось их съесть. А сейчас собираюсь попробовать твои. Уж очень они аппетитные». Это было одно из самых ранних воспоминаний Джоуди. Мама, которая тогда еще была жива, услышала с кухни эту беседу и пришла в ужас: сначала от бестактности дочери, затем от ответа работника, затем снова от действий Джоуди. Она думала, что девочка убежит в слезах. Вместо этого малышка серьезным голоском сказала: «Только попробуй укусить меня, придурок, и я тебе ми-и-гом снесу башку». Джоуди не помнила, чтобы она так говорила, но мама рассказывала эту историю всем подряд, и даже папа повторил ее однажды, когда один из его друзей указал, что не очень хорошо, когда окна на расстоянии вытянутой руки от двери. Все его друзья, разумеется, были полицейскими. И все они громко смеялись, слушая, какой отпор дала Джоуди пожирателю пальцев.
Вплоть до сегодняшнего дня, когда она вновь вспомнила эту историю, и почти с того самого дня, когда она произошла, Джоуди была твердо убеждена в том, что ее просто дразнили. Ведь, в конце концов, люди не едят пальцы.
Однако она с ужасом подумала, что он мог говорить это вполне серьезно.
После прошедшей ночи она перестала чему-либо удивляться. По сути, пожирание чужих пальцев казалось почти естественным по сравнению с ношением штанов, сшитых из чьих-то ягодиц.
Подойдя к правому окну, папа слегка отодвинул штору.
«Интересно, а как выглядят эти штаны спереди? — невольно подумала Джоуди. — Знать не хочу».
Папа взмахнул рукой, подзывая к себе Энди.
— Иди, посмотришь. Машина как раз заруливает на подъездную аллею.
Мальчик подошел и стал рядом. Когда они оба придвинулись ближе к окну, отец положил ему на плечо руку.
Хлопнула дверца машины.
— Это он, все правильно, — заявил Энди.
— О'кей. — Они оба отошли от окна.
— Станьте в сторонку, — приказал он.
Подождав, пока они удалились на приличное расстояние в гостиную, он повернулся к двери и распахнул ее настежь.
Остановившись у порога, дядя Энди нервно улыбнулся и вытянул шею.
— Джек Фарго?
— Он самый. — Сделав гигантский шаг вперед, он сделал широкий гребок правой рукой.
— Я Вилсон Сполдинг, дядя Энди. — Пока он это выговаривал, его голова непрерывно покачивалась, но она не замерла и после того, как он закончил. У него был гнусавый голос, унылые глаза и почти не было подбородка. Нескладный коротышка с грудью такой же впалой, как и подбородок, он постоянно сутулился, пытаясь скрыть ее отсутствие. На голове примостилась белая бейсболка с эмблемой, изображающей скрещенные клюшки для гольфа. На нем была синяя тенниска, белые шорты, гамаши под цвет тенниски и огромные черные кожаные ботинки со шнурками. «Вот те на», — подумала Джоуди.
— Рад, что вам удалось так скоро доехать, — произнес папа, затягивая гостя в дом.
Вилсон улыбнулся и качнул головой.
— Скорость — это моя вторая натура. «Какой болван», — подумала Джоуди.
— А, вот ты где. — Вилсон ткнул пальцем в сторону Энди и зашаркал к нему.
Мальчишка слегка напрягся, словно решил не сходить со своего места.
— Привет, дядюшка Вилли.
Вокруг его плеча обвилась худая рука. Затем Вилсон похлопал Энди по спине.
— Какие ужасные вещи! Мой бедный, бедный мальчик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104