ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Все, что могло испортиться и протухнуть, сунул в морозильник или выбросил в мусорный ящик. Освобожденные полки вытащил и спрятал подальше от глаз в чулан.
В холодильник Бенедикт вошел вверх тормашками. Голова скосилась набок, и основная нагрузка пришлась на плечи. Это лучший способ размещать людей в холодильниках, потому что центр тяжести низко и меньше вероятности опрокидывания и вываливания. Еще лучше получается, если отрезать голову. Тогда плечи прекрасно ложатся на нижний скос. Но мне было в облом, и голова осталась. Убедившись, что Бенедикт наконец принял устойчивое положение, я прикрыл дверцу. Затем несколько раз встряхнул холодильник и отошел в сторону. Дверца не открылась.
Покончив с житейской прозой, я поспешил в спальню. Моя синяя джинсовая юбка и прелестная желтая кофточка были безнадежно забрызганы кровью. В сердцах швырнув их на пол, я отправился в ванную комнату отмываться от крови. Затем нашел бледно-голубое летнее платье без рукавов и с «молнией» сзади. С чертовой застежкой пришлось повозиться, но в конце концов она была застегнута.
Напялив подобранные с пола волосы, я поправил их перед зеркалом — очаровашка, и только. С сумочкой Хиллари через плечо я зашагал к «Ягуару» Бенедикта.
Верх я откинул.
Разумеется, у Бенедикта был кабриолет. А теперь за рулем восседал я: с обнаженными руками, яркой внешностью и густыми каштановыми волосами, развевающимися на ветру (под скальпом Хиллари голова зудела, но он был липкий и неплохо приклеился. Несколько раз, когда порывы ветра становились сильнее, приходилось придерживать волосы рукой, чтобы они не улетели. Но в основном все шло нормально).
Не проехав и мили от дома Западонов, я встретил три полицейских автомобиля: два черно-белых патрульных и одну «непомеченную» темно-бордовую колымагу, в которой сидела пара парней в штатском. Должно быть, в этот район они прибыли по мою душу.
Ну что, увидели меня?
Из шести копов пять были мужиками, а одна — баба. Шесть длинных восторженных взглядов. Меня так и подмывало улыбнуться, или махнуть рукой, или послать пару воздушных поцелуев. Но решил подчеркнуто их проигнорировать, ведь именно так повела бы себя Хиллари, которая наверняка была надутой богатой сучкой, считавшей ниже своего достоинства выказывать дружелюбие по отношению к блюстителям порядка.
К счастью, не пришлось хвататься за волосы, когда копы мною восхищались.
Полицейские не были единственными, кто поворачивал в мою сторону головы. На меня глазели мужчины всех возрастов, цветов и размеров. Моментально влюблялись и моментально желали меня. Один чудак, бежавший трусцой рядом с подругой или женой, до того засмотрелся, что чуть не вывихнул шею. В зеркале я увидел, как он шагнул в сторону с тротуара, оступился и, поскользнувшись, плашмя рухнул на пpoeзжую часть.
Это вызвало у меня смех, но закончилось довольно сильным возбуждением, потому что вспомнилась девчонка из вчерашней ночи — как она скользила по мокрой траве и как лежала потом с задранной кверху рубашкой.
Такая цаца, эта девчонка.
Сальные взгляды мужиков перестали привлекать мое внимание — теперь я полностью погрузился в мысль о том, что я буду делать с девчонкой, когда доберусь до нее.
Расслабиться немного и помечтать — это все, конечно, здорово, к тому же опасный район позади. Но пора подумать и о том, что делать дальше.
Домой нельзя. Домом я называю свою холостяцкую квартиру в западном Лос-Анджелесе. С одной стороны, потому что не было ключей. Они остались в фургоне Тома вместе с остальными вещами, и судьба их совершенно не ясна. С другой стороны, кто-нибудь из соседей мог меня увидеть. Трюк с переодеванием был рассчитан вовсе не на тех, кто меня знал, — их бы я не провел. Последняя и, пожалуй, самая главная причина держаться подальше от своей квартиры заключалась в том, что меня там могли поджидать мои дружки.
Естественно, им известно, где я обитаю. И, должно быть, уже знают, что я не справился с заданием. Свидетели, которых должен был убрать, мало того что убежали, но еще и настучали на нас. Поэтому меня надо наказать. Так или иначе.
Может, это будет «окончательное решение» в их стиле.
А может, и нет.
Хотя одно не вызывало сомнений: я облажался и это не могло понравиться моим подельщикам.
Лучшее, что я сейчас мог сделать, как мне казалось, это лечь на дно, пока не выяснится, на каком я свете.
Вот как я очутился в «Палм-Корт». Это самый убитый мотель, который я сумел отыскать, дважды проехав вперед и назад по бульвару Ла-Сьенега. Лучшего места, чтобы спрятать концы в воду, не придумаешь.
Дежурный администратор был на вид не старше ученика выпускного класса. Лицо у него было такое жирное, что на нем можно было бы изжарить яичницу, а в уголке одной ноздри висела толстая козявка. Пока я заполнял карточку посетителя, он пялился на мою грудь и облизывал губы.
Зарегистрировался как Саймона Дэ Солей из Деланда, штат Флорида, и заплатил наличными вперед за трое суток — спасибо Хиллари и Бенедикту.
И голос у сопляка был какой-то странный — скрипучий.
— Меня зовут Джастин, мэм. Если вам что-нибудь понадобится...
— Я тебя обязательно позову... — поспешил добавить я.
Пластмассовая бирка ключа от номера была такая скользкая, что я бы не удивился, если в Джастин до этого тер ею нос. На ней я увидел, что у меня был номер 8.
В «Палм-Корт» было двадцать номеров, и все окнами выходили во двор, который представлял собой не что иное, как широкую дорогу с парковочными площадками, расположенными под окнами. Судя по внешним признакам, на момент моего поселения в мотеле было по крайней мере еще пятнадцать свободных номеров.
Мой номер был в самом конце. Там я и поставил свою машину. С бульвара мой «яг» хотя и был виден, но только чуть-чуть. Проезжающему мимо патрулю должно было очень повезти, чтобы он заметил его.
Номер не ахти, но, похоже, в нем есть все, что мне сейчас нужно. Если не считать санитарных условий.
Первое, что я сделал, — это задернул шторы. Затем включил кондиционер. Да, даже в такой дыре есть кондиционеры. Здесь был установлен оконный, который хрипел, тарахтел и вздрагивал... Уверен, его тяжкое дыхание попало на пленку. Слышите?
В любом случае этот шум меня не раздражает, потому что помешает подслушать, о чем я здесь говорю.
Перед началом записи я содрал с себя свои волосы. О, прошу прощения, волосы Хиллари. Хотя, как знать, чьи они теперь? Решение вопроса о собственности порой заводит в такие дебри, согласны?
Как бы там ни было, но сейчас они мои.
И я с огромным облегчением освободил свой многострадальный лысый череп от их мокрых объятий. Как только они отлипли, я склонился над раковиной и вымыл голову с мылом. Это не потому, что было ощущение грязи, заверяю вас — эмоционально контакт с ее кожей доставляет мне истинное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104