Насколько я понял, Аслан объясняет, что участвовавшие в нападении на Кизляр не знали, куда они направляются, и обнаружив себя в Кизляре были крайне удивлены. Кусок же с переходом (замёрзшего в январе) Терека, обвязавшись простынями, скорее всего отдельный эпизод прихода Аслана к своим, но уже в Первомайское 10 января 1996 года. Очевидно после Кизляра он проследовал на территорию Чечни отдельно, затем решил вернуться к своим, осаждённым в Первомайском, и сделал это успешно.
Если верить Аслану, после 1996 года он работал на компрессорной станции ответственным за безопасность. 18 ноября 2000 года его арестовали в горном селе Тевизана, откуда родом его тейп. Вначале его поместили в яму метра в три-четыре глубиной, на территории в/ч, а именно 45 полка МВД, «самый зверский полк», шепчет Аслан, потом забрали в в/ч Министерства обороны, в их зиндан. «В зиндане МинОбороны сырость страшная, камни… там отсидел не то 12, не то 14 дней. Когда допросы вели, то били, пытали».
«Как пытали? Ну по сердцу били. Душили. Прыгали на тело, одевали целлофановый пакет на голову. Брали за руки, за ноги, и об стену. „Рассказывай!“ - требовали. „Где базы находятся? Кто в горы ходит? Где ваххабиты? Фамилии?“ Бьют, аж сил нет, душат, кадык вырывают. Говорю „Басаев фамилия. Масхадов фамилия“. „Издеваешься сука? Фамилии твоих командиров!“ Бьют сильно, особенно войска МВД, эти вообще не люди. Я много общался и с солдатами-срочниками. Они ко мне в яму спускались, ели вместе. Эти нормальные».
Аслану удалось связаться с близкими. Те старались вырвать Аслана из ямы, действуя через чеченских милиционеров. Последние четыре дня сидения в зиндане Аслана отпускали ночевать домой! Правда заложником служила его сестра Лейла - адвокат. "Лейла оставалась последнюю ночь вместо меня. Я хотел убежать. Грозили, если не вернёшься, кроме сестры и брата арестуем, а брат служил в это время в Российской Армии. Ибрагим Култыгов, охранник Кадырова, дал гарантию, что приду. Последний раз я один пошёл домой. Сказали, что отпустят. Договорились. «Ты к этой войне не причастен. А по Первомайскому была амнистия».
Аслана обманули. Его договоры с чеченской милицией и воинской частью ничего не значили перед государственной необходимостью. Утром его на вертолёте перекинули в Ханкалу, по дороге пугая тем, что выбросят из вертолёта. Он не видел, кто его пугал, так как на Аслана натянули маску. В Ханкале он провёл ночь в клетке. К нему кинули в клетку пьяных солдат. Солдаты забрали у него куртку и личные вещи, избили его. Утром от солдат его «спасли» ОМОНовцы. ОМОН переправил его в УФСБ. УФСБ решило одолжить его РУБОПу. Начальник РУБОПа привёз его в Нальчик, там стали допрашивать. Спрашивали то же самое. «Называй фамилии командиров!» «Басаев, Масхадов!» «Нам нужны фамилии твоих командиров!» Опять били. «Сейчас увезём в лес и расстреляем!» Стали иголки под ногти на ногах загонять... Привезли в КПЗ, оформили задержание. Мучили.
Наутро привезли в суд. Судья: «У Вас написано, что Вас задержали на Верхнем Рынке в Нальчике» Судья дала шесть суток ареста…
Слушая Аслана, я подумал. «Жюстин или Злоключёния Добродетели», или «Жюльет», или «120 дней Содома» - все самые жуткие романы Сада, где злодеи передают вот так же по цепи, из рук в руки героиню или героя - просто жалко бледнеют перед рассказом рыжего тракториста о его злоключениях. Но конечно ни РУБОПы, ни товарищи МВД или ФСБ так же как и чеченская сторона не читали де Сада в подлиннике как читал я, ни даже в переводе, потому им недоступно понять, что они творят.
«Шесть суток ареста!» - казалось бы ошибка злодеев, свобода! Но тут наступает садистская по всем стандартам развязка. По истечении шести суток появляется следователь ФСБ! Аслана переводят в ИВС Нальчика. 8 декабря его перевозят в тюрьму города Пятигорска. А 16 апреля сего года перевозят в Лефортовский изолятор ФСБ в Москве, чтобы сделать подельником Радуева. Чуть позднее в Лефортово завозят Турпалали Адгериева. Турпалала заманили в ловушку, позвали якобы на переговоры, позвал генерал ФСБ, недавно умерший в Чечне от сердечного приступа. «Сучья проделка», хмуро квалифицирует арест Адгериева Аслан. «Слабость, бессилие -налицо. Не могут взять в честном бою, - заманили». «Адгериев - светский парень!» Так характеризует подельника Аслан. Адгериев участвовал в Первомайской операции. Адгериев - человек Масхадова, он был вице-премьером у Масхадова и создал что-то вроде Министерства Госбезопасности. Вот будет суд: генерал Радуев, командир Адгериев и мюрат Алхазуров. С НБП они тоже попытаются организовать нечто подобное. Они могли бы арестовать и двадцать человек, но бумажной работы будет в двадцать раз больше. Потому они создают компактные «террористические» коллективы.
Пятигорская тюрьма по рассказам Аслана - рядовой Ад. Всем тюрьмам де Сада такая тюрьма будет антитезой. Поскольку в ней подают заключённым особое насилие: насилие для нищих. Хозяин этой северо-кавказской тюрьмы - азербайджанец, работают надзирателями несколько осетин, остальной персонал - казаки. Казаки, по словам Аслана, хуже всех относятся к евреям и чеченам. Евреи по-чеченски называются «жюготы». Кормят зэка в тюрьме хуже собак. И казаки бьют заключённых, даже смирных «хозбыков», не делая, по словам Аслана, разницы между русскими, чеченами и «жюготы».
Для начала Аслана бросили в спецкамеру. Он отметил сырость на стенах и потолке. За решёткой снаружи находилась псарня. Грязи по колено. Невиданное количество клопов. «Как листьев в траве, так было клопов», - поэтично выразился Аслан. В меню пятигорской тюрьмы знаменит суп, так же поэтично называемый зэками «Аквариум», по-видимому сделанный из кильки. «Рыбные головешки только. Маленькие головы как геморрой». У Аслана явно поэтическое зрение. Если бы не война, из него мог бы получиться чеченский поэт. «Аквариум» - очень солёный суп. Ещё зэков кормят соевым мясом.
«Национализма, - сообщает Аслан, - в пятигорской тюрьме в камерах нет. Все знают, что это коммерческая война. „Красный Крест“ добирается и в Пятигорскую тюрьму. Но когда они выходят, их бумаги читают. Если что против тюрьмы написано - то зэков наказывают…»
«А если на иностранных языках? Они же, „Красные Кресты“, на иностранных записывают? Как же персонал читает?» - задаёт вопрос до сих пор спавший Иван. Въедливый и занудный спорщик, в данном случае Иван прав. «Красный Крест» приходил и к Аслану, и к Радуеву в Лефортово. Это были французские граждане. Аслан честно отвечает, что не знает, как вертухи читают бумаги «Красного Креста». Но случаи отъёма бумаг были.
До меня с Асланом несколько месяцев сидел мой подельник Сергей Аксёнов. Следователь Баранов (Подполковник, худой с тёмным лицом. Он же один из следователей и в нашем деле №171, также как и следователь дела Радуева) много раз подбивал Аслана избить Сергея Аксёнова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Если верить Аслану, после 1996 года он работал на компрессорной станции ответственным за безопасность. 18 ноября 2000 года его арестовали в горном селе Тевизана, откуда родом его тейп. Вначале его поместили в яму метра в три-четыре глубиной, на территории в/ч, а именно 45 полка МВД, «самый зверский полк», шепчет Аслан, потом забрали в в/ч Министерства обороны, в их зиндан. «В зиндане МинОбороны сырость страшная, камни… там отсидел не то 12, не то 14 дней. Когда допросы вели, то били, пытали».
«Как пытали? Ну по сердцу били. Душили. Прыгали на тело, одевали целлофановый пакет на голову. Брали за руки, за ноги, и об стену. „Рассказывай!“ - требовали. „Где базы находятся? Кто в горы ходит? Где ваххабиты? Фамилии?“ Бьют, аж сил нет, душат, кадык вырывают. Говорю „Басаев фамилия. Масхадов фамилия“. „Издеваешься сука? Фамилии твоих командиров!“ Бьют сильно, особенно войска МВД, эти вообще не люди. Я много общался и с солдатами-срочниками. Они ко мне в яму спускались, ели вместе. Эти нормальные».
Аслану удалось связаться с близкими. Те старались вырвать Аслана из ямы, действуя через чеченских милиционеров. Последние четыре дня сидения в зиндане Аслана отпускали ночевать домой! Правда заложником служила его сестра Лейла - адвокат. "Лейла оставалась последнюю ночь вместо меня. Я хотел убежать. Грозили, если не вернёшься, кроме сестры и брата арестуем, а брат служил в это время в Российской Армии. Ибрагим Култыгов, охранник Кадырова, дал гарантию, что приду. Последний раз я один пошёл домой. Сказали, что отпустят. Договорились. «Ты к этой войне не причастен. А по Первомайскому была амнистия».
Аслана обманули. Его договоры с чеченской милицией и воинской частью ничего не значили перед государственной необходимостью. Утром его на вертолёте перекинули в Ханкалу, по дороге пугая тем, что выбросят из вертолёта. Он не видел, кто его пугал, так как на Аслана натянули маску. В Ханкале он провёл ночь в клетке. К нему кинули в клетку пьяных солдат. Солдаты забрали у него куртку и личные вещи, избили его. Утром от солдат его «спасли» ОМОНовцы. ОМОН переправил его в УФСБ. УФСБ решило одолжить его РУБОПу. Начальник РУБОПа привёз его в Нальчик, там стали допрашивать. Спрашивали то же самое. «Называй фамилии командиров!» «Басаев, Масхадов!» «Нам нужны фамилии твоих командиров!» Опять били. «Сейчас увезём в лес и расстреляем!» Стали иголки под ногти на ногах загонять... Привезли в КПЗ, оформили задержание. Мучили.
Наутро привезли в суд. Судья: «У Вас написано, что Вас задержали на Верхнем Рынке в Нальчике» Судья дала шесть суток ареста…
Слушая Аслана, я подумал. «Жюстин или Злоключёния Добродетели», или «Жюльет», или «120 дней Содома» - все самые жуткие романы Сада, где злодеи передают вот так же по цепи, из рук в руки героиню или героя - просто жалко бледнеют перед рассказом рыжего тракториста о его злоключениях. Но конечно ни РУБОПы, ни товарищи МВД или ФСБ так же как и чеченская сторона не читали де Сада в подлиннике как читал я, ни даже в переводе, потому им недоступно понять, что они творят.
«Шесть суток ареста!» - казалось бы ошибка злодеев, свобода! Но тут наступает садистская по всем стандартам развязка. По истечении шести суток появляется следователь ФСБ! Аслана переводят в ИВС Нальчика. 8 декабря его перевозят в тюрьму города Пятигорска. А 16 апреля сего года перевозят в Лефортовский изолятор ФСБ в Москве, чтобы сделать подельником Радуева. Чуть позднее в Лефортово завозят Турпалали Адгериева. Турпалала заманили в ловушку, позвали якобы на переговоры, позвал генерал ФСБ, недавно умерший в Чечне от сердечного приступа. «Сучья проделка», хмуро квалифицирует арест Адгериева Аслан. «Слабость, бессилие -налицо. Не могут взять в честном бою, - заманили». «Адгериев - светский парень!» Так характеризует подельника Аслан. Адгериев участвовал в Первомайской операции. Адгериев - человек Масхадова, он был вице-премьером у Масхадова и создал что-то вроде Министерства Госбезопасности. Вот будет суд: генерал Радуев, командир Адгериев и мюрат Алхазуров. С НБП они тоже попытаются организовать нечто подобное. Они могли бы арестовать и двадцать человек, но бумажной работы будет в двадцать раз больше. Потому они создают компактные «террористические» коллективы.
Пятигорская тюрьма по рассказам Аслана - рядовой Ад. Всем тюрьмам де Сада такая тюрьма будет антитезой. Поскольку в ней подают заключённым особое насилие: насилие для нищих. Хозяин этой северо-кавказской тюрьмы - азербайджанец, работают надзирателями несколько осетин, остальной персонал - казаки. Казаки, по словам Аслана, хуже всех относятся к евреям и чеченам. Евреи по-чеченски называются «жюготы». Кормят зэка в тюрьме хуже собак. И казаки бьют заключённых, даже смирных «хозбыков», не делая, по словам Аслана, разницы между русскими, чеченами и «жюготы».
Для начала Аслана бросили в спецкамеру. Он отметил сырость на стенах и потолке. За решёткой снаружи находилась псарня. Грязи по колено. Невиданное количество клопов. «Как листьев в траве, так было клопов», - поэтично выразился Аслан. В меню пятигорской тюрьмы знаменит суп, так же поэтично называемый зэками «Аквариум», по-видимому сделанный из кильки. «Рыбные головешки только. Маленькие головы как геморрой». У Аслана явно поэтическое зрение. Если бы не война, из него мог бы получиться чеченский поэт. «Аквариум» - очень солёный суп. Ещё зэков кормят соевым мясом.
«Национализма, - сообщает Аслан, - в пятигорской тюрьме в камерах нет. Все знают, что это коммерческая война. „Красный Крест“ добирается и в Пятигорскую тюрьму. Но когда они выходят, их бумаги читают. Если что против тюрьмы написано - то зэков наказывают…»
«А если на иностранных языках? Они же, „Красные Кресты“, на иностранных записывают? Как же персонал читает?» - задаёт вопрос до сих пор спавший Иван. Въедливый и занудный спорщик, в данном случае Иван прав. «Красный Крест» приходил и к Аслану, и к Радуеву в Лефортово. Это были французские граждане. Аслан честно отвечает, что не знает, как вертухи читают бумаги «Красного Креста». Но случаи отъёма бумаг были.
До меня с Асланом несколько месяцев сидел мой подельник Сергей Аксёнов. Следователь Баранов (Подполковник, худой с тёмным лицом. Он же один из следователей и в нашем деле №171, также как и следователь дела Радуева) много раз подбивал Аслана избить Сергея Аксёнова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93