— А что, если тебе потокать с президентом банка? Сам знаешь, я крепко люблю всех этих шишек, но он тебя не забыл, ручаюсь. Такие деньжата забыть тяжело!
Я истерически перебирал пассворды, проклиная собственную тупость. Если Севаж окажется на месте и если он окажется без харда, то, возможно, не все потеряно. Но прежде, чем в пучке света заиграла эмблема «Националя», состоялось сразу несколько событий, изменивших расстановку сил.
Исполнительный директор и совладелец «Охоты» Дэн Ли подтвердил наличие злокачественных изменений в мозгах двух найденных на Марсе трупов несчастных ассенизаторов.
Челнок американской Психо-полиции под мощной охраной доставил на Землю Изи и Серж. Оба выступили с заявлениями, что своими глазами видели, как выворачивало наизнанку обоих братьев Ли. Обо мне пока не было сказано ни слова, но я не сомневался, что до этого дело дойдет, и очень скоро. Когда Изабель огорошил мир, что диверсия на китайской орбитальной станции была проведена под личным руководством Стасова, в харде началось нечто невообразимое. Несколько минут я был уверен, что новая война вспыхнет незамедлительно.
Один за другим давали интервью обитатели Глубины и в один голос повторяли, что сама идея органического вируса, способного существовать в электронной среде и живых тканях, абсурдна. Чем активнее они это доказывали, тем меньше им верили. Полиция Диипа чуть ли не насильно вытаскивала игроков из Ванн погружения, каждую минуту просыпалось несколько сотен тысяч человек.
И тут отыскался Севаж. Харда на нем не было. Президент банка глядел на меня несколько секунд не узнавая, он находился не в кабинете, а в одном из операционных залов. За спиной шефа сумбурно метались десятки клерков, без визоров они путались, тщились что-то записывать, врывались в конусы чужих стационаров, мешая друг другу в работе. Севаж старался внешне сохранять каменное спокойствие, но в зрачках его плясали цифры. По отдельным выкрикам я понял, что падение основных индексов перешло черту последней депрессии, когда евро девальвировали на сорок процентов.
— Спасибо, — произнес он, перемещаясь куда-то за стенку, в более тихий угол. — Невероятно, месье Антонио.
— Ну вот, — погрозил я ему. — Вечно вы не доверяете. Признайтесь, и тут подстраховались, а теперь жалеете?
— Признаюсь, — машинально кивнул он. — Но в том и состоит моя работа…
Он вынул платок, отер пот с бычьей шеи. Бронислав переводил глаза с меня на Севажа и обратно, силился понять, что происходит.
— Вчера я посоветовал моему банку сыграть на понижение ценными бумагами вирта. Хочется верить, месье Севаж убедился в достоверности сведений?
— Более чем! — Квадратная фигура опустилась в кресло. — Акции сотни ведущих вирт-компаний упали вчетверо. Чем я могу быть полезен, месье?
— Сущий пустяк! — Я изложил программу ближайшего часа.
— Это крайне непросто…
— Мне приятно, что вы не употребляете слово «невозможно», месье. В прошлый раз, — напомнил я, — вам также было крайне непросто.
— Извините, что я вам это говорю. — Севаж смотрел в своей обычной манере, не моргая. — В прошлый раз вы просили того же, но в ином амплуа. Не слишком ли поспешно вы размениваете друзей на врагов?
— Зато я не размениваю принципы. Истинные друзья остаются.
Я скосил взгляд. Минута сорок две секунды. Оставалось сто две секунды до конца срока. Либо они поймут, что я блефую, либо предпочтут собирать радиоактивные отходы над всем Лазурным побережьем ценой спасения «Национала».
Минута тридцать секунд.
— Быстрее думайте, Севаж. — Я на секунду отключил связь с банком.
— Приготовься стрелять, — подмигнул я Воробью.
— Куда? Куда стрелять, френдик?! — Тем не менее ученый послушно переместился под колпак.
— Черт возьми! Ты можешь сделать так, чтобы они поверили, что мы стреляем?1
— Йэп! Они заметят… Мы доведем мощность генератора до предела. Молись, френдик, чтобы у ребят на «Икаре» были крепкие нервы!
Пятьдесят секунд. Беззвучно надрывались каналы новостей. Без автономной связи хромало взаимодействие пограничных отрядов. Несколько тысяч мутиков, наколовшихся сплина, прорвали кордоны на рубежах Восточного пакта. Потасовки вспыхивали даже в защищенных зонах Желтых Городов. Покинутые персоналом, кое-где застопорились очистные сооружения. Вдоль тротуаров, как черви, вылезшие после дождя, валялись брошенные валики хардов. Спрос на спиртное возрос троекратно.
Сорок секунд. Пришел вызов от Жанны. Я подержал руку над индикатором, но не соединился. Видеть ее сейчас, сию минуту, я был не в состоянии.
Тридцать секунд.
— Френдик, оба генератора в режиме. Что дальше?!
— Будем надеяться, они убрали людей внизу… — Я включил стационары. Теперь нас снова слышали.
— Ты свихнулся! Двадцать секунд.
— Импульс по моей команде!
— Мистер Антонио, с вами говорит Генеральный секретарь ООН. Прекратите приготовления. Ваши предложения приняты, европейский Город отключен. Вы слышите, мистер Антонио? Вы слышите меня?..
— Да, — наконец выговорил я. — Слышу. Один реактор и генераторы будут заглушены. Дайте дорогу, я сяду на взлетной площадке Хранилища.
— Вас встретят президент концерна и Главный Смотритель.
— Нет! Постарайтесь, чтобы никого не было. Я доверяю только Севажу. Меня встретит и проводит вниз президент банка, один, без охраны. Если я кого-нибудь замечу, взорву реактор дистанционно. Вы поняли? Никого чтобы не было, у меня с собой гамма-экструдер, буду стрелять без предупреждения.
— Хорошо, господин Антонио, не волнуйтесь. Двадцать минут, мы верно вас поняли?
— Да, двадцать минут. Потом делайте со мной, что хотите.
Taken: , 122. Город Мудрых
Я лежал в той же Ракушке. В отличие от прошлого раза, в коридоре с пушками наготове дежурили четверо из отряда «Мангуста». Такие же амбалы, поднаторевшие в тренингах высокого тяготения, никакой кибернетики, и моложе меня почти вдвое. Еще четверо блокировали лифты. Севаж сделал, что было в его силах. Если бы не заступничество концерна, бедный Снейк сидел бы уже за решеткой. Перед тем как сдаться, я накрепко связал Бронислава. Мы оба понимали, что эта детская увертка вряд ли поможет. На прощание Воробей сказал только одно:
— Обидно, Макс, чертовски обидно! У меня в руках была такая машина… Елена восемь лет занималась демпфером магнитной напряженности, а тут готовое решение…
— Я завидую тебе, Броня.
— Мне?! Ты точно крейзи, звереныш. Но с тобой пиково было спикать…
— У тебя есть эта… положительная доминанта, — выговорил я. — И не спрашивай, что это такое!
Комиссар полиции получил указание с самого верха. Двадцать минут, и ни мгновением больше. Двадцать минут на погружение, и меня выдернут, утрамбуют в кокон и отправят куда следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Я истерически перебирал пассворды, проклиная собственную тупость. Если Севаж окажется на месте и если он окажется без харда, то, возможно, не все потеряно. Но прежде, чем в пучке света заиграла эмблема «Националя», состоялось сразу несколько событий, изменивших расстановку сил.
Исполнительный директор и совладелец «Охоты» Дэн Ли подтвердил наличие злокачественных изменений в мозгах двух найденных на Марсе трупов несчастных ассенизаторов.
Челнок американской Психо-полиции под мощной охраной доставил на Землю Изи и Серж. Оба выступили с заявлениями, что своими глазами видели, как выворачивало наизнанку обоих братьев Ли. Обо мне пока не было сказано ни слова, но я не сомневался, что до этого дело дойдет, и очень скоро. Когда Изабель огорошил мир, что диверсия на китайской орбитальной станции была проведена под личным руководством Стасова, в харде началось нечто невообразимое. Несколько минут я был уверен, что новая война вспыхнет незамедлительно.
Один за другим давали интервью обитатели Глубины и в один голос повторяли, что сама идея органического вируса, способного существовать в электронной среде и живых тканях, абсурдна. Чем активнее они это доказывали, тем меньше им верили. Полиция Диипа чуть ли не насильно вытаскивала игроков из Ванн погружения, каждую минуту просыпалось несколько сотен тысяч человек.
И тут отыскался Севаж. Харда на нем не было. Президент банка глядел на меня несколько секунд не узнавая, он находился не в кабинете, а в одном из операционных залов. За спиной шефа сумбурно метались десятки клерков, без визоров они путались, тщились что-то записывать, врывались в конусы чужих стационаров, мешая друг другу в работе. Севаж старался внешне сохранять каменное спокойствие, но в зрачках его плясали цифры. По отдельным выкрикам я понял, что падение основных индексов перешло черту последней депрессии, когда евро девальвировали на сорок процентов.
— Спасибо, — произнес он, перемещаясь куда-то за стенку, в более тихий угол. — Невероятно, месье Антонио.
— Ну вот, — погрозил я ему. — Вечно вы не доверяете. Признайтесь, и тут подстраховались, а теперь жалеете?
— Признаюсь, — машинально кивнул он. — Но в том и состоит моя работа…
Он вынул платок, отер пот с бычьей шеи. Бронислав переводил глаза с меня на Севажа и обратно, силился понять, что происходит.
— Вчера я посоветовал моему банку сыграть на понижение ценными бумагами вирта. Хочется верить, месье Севаж убедился в достоверности сведений?
— Более чем! — Квадратная фигура опустилась в кресло. — Акции сотни ведущих вирт-компаний упали вчетверо. Чем я могу быть полезен, месье?
— Сущий пустяк! — Я изложил программу ближайшего часа.
— Это крайне непросто…
— Мне приятно, что вы не употребляете слово «невозможно», месье. В прошлый раз, — напомнил я, — вам также было крайне непросто.
— Извините, что я вам это говорю. — Севаж смотрел в своей обычной манере, не моргая. — В прошлый раз вы просили того же, но в ином амплуа. Не слишком ли поспешно вы размениваете друзей на врагов?
— Зато я не размениваю принципы. Истинные друзья остаются.
Я скосил взгляд. Минута сорок две секунды. Оставалось сто две секунды до конца срока. Либо они поймут, что я блефую, либо предпочтут собирать радиоактивные отходы над всем Лазурным побережьем ценой спасения «Национала».
Минута тридцать секунд.
— Быстрее думайте, Севаж. — Я на секунду отключил связь с банком.
— Приготовься стрелять, — подмигнул я Воробью.
— Куда? Куда стрелять, френдик?! — Тем не менее ученый послушно переместился под колпак.
— Черт возьми! Ты можешь сделать так, чтобы они поверили, что мы стреляем?1
— Йэп! Они заметят… Мы доведем мощность генератора до предела. Молись, френдик, чтобы у ребят на «Икаре» были крепкие нервы!
Пятьдесят секунд. Беззвучно надрывались каналы новостей. Без автономной связи хромало взаимодействие пограничных отрядов. Несколько тысяч мутиков, наколовшихся сплина, прорвали кордоны на рубежах Восточного пакта. Потасовки вспыхивали даже в защищенных зонах Желтых Городов. Покинутые персоналом, кое-где застопорились очистные сооружения. Вдоль тротуаров, как черви, вылезшие после дождя, валялись брошенные валики хардов. Спрос на спиртное возрос троекратно.
Сорок секунд. Пришел вызов от Жанны. Я подержал руку над индикатором, но не соединился. Видеть ее сейчас, сию минуту, я был не в состоянии.
Тридцать секунд.
— Френдик, оба генератора в режиме. Что дальше?!
— Будем надеяться, они убрали людей внизу… — Я включил стационары. Теперь нас снова слышали.
— Ты свихнулся! Двадцать секунд.
— Импульс по моей команде!
— Мистер Антонио, с вами говорит Генеральный секретарь ООН. Прекратите приготовления. Ваши предложения приняты, европейский Город отключен. Вы слышите, мистер Антонио? Вы слышите меня?..
— Да, — наконец выговорил я. — Слышу. Один реактор и генераторы будут заглушены. Дайте дорогу, я сяду на взлетной площадке Хранилища.
— Вас встретят президент концерна и Главный Смотритель.
— Нет! Постарайтесь, чтобы никого не было. Я доверяю только Севажу. Меня встретит и проводит вниз президент банка, один, без охраны. Если я кого-нибудь замечу, взорву реактор дистанционно. Вы поняли? Никого чтобы не было, у меня с собой гамма-экструдер, буду стрелять без предупреждения.
— Хорошо, господин Антонио, не волнуйтесь. Двадцать минут, мы верно вас поняли?
— Да, двадцать минут. Потом делайте со мной, что хотите.
Taken: , 122. Город Мудрых
Я лежал в той же Ракушке. В отличие от прошлого раза, в коридоре с пушками наготове дежурили четверо из отряда «Мангуста». Такие же амбалы, поднаторевшие в тренингах высокого тяготения, никакой кибернетики, и моложе меня почти вдвое. Еще четверо блокировали лифты. Севаж сделал, что было в его силах. Если бы не заступничество концерна, бедный Снейк сидел бы уже за решеткой. Перед тем как сдаться, я накрепко связал Бронислава. Мы оба понимали, что эта детская увертка вряд ли поможет. На прощание Воробей сказал только одно:
— Обидно, Макс, чертовски обидно! У меня в руках была такая машина… Елена восемь лет занималась демпфером магнитной напряженности, а тут готовое решение…
— Я завидую тебе, Броня.
— Мне?! Ты точно крейзи, звереныш. Но с тобой пиково было спикать…
— У тебя есть эта… положительная доминанта, — выговорил я. — И не спрашивай, что это такое!
Комиссар полиции получил указание с самого верха. Двадцать минут, и ни мгновением больше. Двадцать минут на погружение, и меня выдернут, утрамбуют в кокон и отправят куда следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87