Я подошел к принтеру и с радостью увидел, что Богг все же оставил след своей ночной работы. Немного, но, может быть, найдется хоть что-то. Вытащив лист бумаги, я спрятал его в карман, затем прошелся по квартире и убрал все, что могло бы свидетельствовать о моем пребывании здесь - вторую тарелку и чашку. Содержимое пепельницы с моими окурками я выбросил в мусоросжигатель. Дым из монитора начал щипать глаза. Я собрал сумку и снова окинул взглядом квартиру. Вспомнив о вазоне в прихожей, я перешагнул через вытянутую руку Сандерса и поставил его на место, протерев полотенцем. Наконец, уже в клубах дыма, я вынул Сола из кресла и уложил на пол. Это не имело особого смысла - в обоих стреляли сзади, но с грехом пополам какую-нибудь подходящую историю сочинить было можно. Вытерев пистолет, я сунул его в руку Сола, затем осторожно приоткрыл дверь и, не видя никого в коридоре, вышел из квартиры. Когда дверь уже закрывалась за мной, я успел заметить маленькие язычки пламени на задней стенке монитора. Я вытер платком ручку и на цыпочках спустился вниз. Было все так же тихо. Без лишнего шума я выбрался на улицу и пошел в ту сторону, куда указывали фары автомобиля с двумя мертвыми телами на передних сиденьях. За несколько минут я добрался до Штеттнер-штрассе и пошел по ней налево в сторону оживленной Тегернзеер Ланд-штрассе. На всякий случай я шел пешком полчаса, затем остановил такси и велел отвезти меня на уже знакомый мне вокзал. Без каких-либо проблем купив билет до Нюрнберга, я со знанием дела использовал сорок минут до отхода поезда, после чего позвонил Юргену.
- У меня нет для вас хороших новостей, - сказал я, когда он подошел к телефону.
- Кто говорит?
- Ваши родственники заболели, и притом тяжело, - продолжал я. - Подхватили вирус от одного приезжего. Он заразил и нашего знакомого, да и сам свалился. Мне очень жаль.
- Понимаю. Э-э… - заикнулся он.
- Я уезжаю. Спасибо за помощь. - Я повесил трубку.
Сев в поезд, я достал распечатку с компа Сола и бегло проглядел ряды букв и цифр - «writeln», «read», «enter», «if x», «until», «case» и скобки, апострофы, черточки, запятые… Я стиснул зубы, пытаясь найти во всем этом что-либо, что смог бы понять - найти было просто необходимо. Везти распечатку с собой я не мог, а доверить ее почте боялся. Помогая себе пальцем, я читал текст строка за строкой и впервые в жизни жалел, что до сих пор пользовался компом словно кофеваркой, не вникая глубже в его суть. За четыре строки до конца распечатки в одной из пар скобок я нашел нечто, от чего аж подпрыгнул на сиденье. Нитла! Я не знал, что это значит, но помнил, что слышал это слово из уст Голдлифа. Я лихорадочно пробежал текст до конца, но, хотя инструкция «else» предполагала продолжение, на бумаге его не было. Пуля, убившая Сола, уничтожила и экран, содержавший, возможно, следующие слова, зашифрованные Шнайдером. Позвав проводника, я попросил конверт, а когда он его принес, упаковал в него распечатку и адресовал Клоду до востребования. Существовал шанс, что хороший программист, имеющий в распоряжении мощный компьютер, решит проблему до конца. Я закурил, пытаясь заглушить злость - ведь Сол мог оставить и другие, более ценные указания, а я их не искал. Пожар же окончательно затрет все следы. Осталась лишь «нитла». Слово это не вызывало у меня никаких ассоциаций, оно не имело смысла без других данных. Я решил, что, даже если придется сдвинуть Скалистые горы, я узнаю этот смысл. А потом… Потом… Потом я побеседую с властелином времени Мозредом Голдлифом.
Если бы мне когда-нибудь пришлось всерьез задуматься над собой, я наверняка пришел бы к выводу, что жизнь моя основана на постоянных уступках чему-либо и периодических попытках борьбы с этими самыми уступками. Я уступаю тяге к алкоголю, влечению к женщинам и собственной интуиции. Последовательность меняется, что лишь разнообразит мою жизнь.
Бар на борту лайнера «Люфтганзы» полностью удовлетворил мои потребности. Стюардесса была изящной и с безупречными формами, но почему-то она ассоциировалась у меня со столь же изящными и совершенными очертаниями холодильника «Вайгалла». Каждый раз, когда она улыбалась мне, у меня возникало желание вынуть из стакана один лишний в данный момент кубик льда. Интуиция сработала в рукаве, соединявшем борт ТУ-226 - самого безопасного самолета в мире - с залом терминала. Я присел в кресло у стенки и выкурил три сигареты, сосредоточенно прислушиваясь к собственному внутреннему голосу. В результате я решил отправиться к себе домой, вместо того чтобы - как я планировал еще несколькими десятками минут раньше - мчаться к своим помощникам. Вновь воспользовавшись услугами агентства Пинкертона, я велел проверить стоящую в бездействии в гараже «химеру» и контору, а сам пока зашел в кафетерий выпить кофе, оказавшийся, как всегда здесь, отвратительным.
Час спустя я вышел из такси, подошел к гаражу и выслушал доклад одного из чистильщиков. У него было больше зубов, чем волос, но я все равно удивился тому, что он успел лишиться их естественным образом, а не из-за взрыва какой-нибудь из разыскиваемых бомб. Моя машина была чиста. Дважды проверив, что экран, сигнализирующий о наивысшей степени готовности, не лжет, я поехал в контору, где меня ждал аналогичный доклад. Сев за стол, я выкурил трубку, что делаю чаще всего для того, чтобы заглушить царящий в помещении сухой неприятный запах, затем включил автоответчик и через несколько секунд остолбенел, услышав голос Ариадны Вуд: «Прошу связаться со мной в течение ближайших трех часов. Я буду в галерее Рупи Мохапти на Лемингтон-авеню. Если вы не можете сегодня, то позднее моя просьба станет неактуальной. До свидания».
Я быстро проверил дату. Она звонила два дня назад, то есть ее просьба стала неактуальной. Других записей я не нашел. Отхлебнув из непочатой бутылки «шенли», я потянулся к трубке. Какое-то время мне пришлось вспоминать, как включается модулятор голоса. В конце концов с помощью компа я включил его и соединился с квартирой Вудов. Отдавая себе отчет в том, что мой собеседник слышит не мой голос, но приятное женское контральто, я быстро сказал:
- Говорит Патти Энок. Ариадна дома?
На том конце провода кто-то громко судорожно вздохнул. Потом последовал ряд странных звуков, и наконец я услышал:
- Вы ничего не знаете?
- А что я должна знать? Я час назад вернулась из Мексики. Что-то случилось?
- Поза… - всхлипнула собеседница. - Позавчера… о боже… взорвался газ в уличном распределителе… полночи ее спасали в больнице…
Только с третьей попытки мне удалось положить трубку на место. Я глубоко вздохнул, пытаясь сокрушить ледяной корсет, который внезапно ощутил на себе. Я видел пальцы рук, беспорядочно барабанившие по столу, чувствовал сжимающийся словно после дозы перитина желудок, не ощущал собственных ног и не мог двигать глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65