Лезвия, словно по собственной воле, устремились вперед. Ножи вошли в спину Ански как раз в тот момент, когда я выскочила из-за кустов и приземлилась рядом с ними, разбрасывая во все стороны гравий.
Итеролд попытался удержать Ански в руках, когда она начала падать, а потом с криком отскочил в сторону, когда тело его возлюбленной начало меняться у него на глазах. Я уже видела такое выражение в глазах у Рэджема - не самое приятное воспоминание.
Ански умирала, и плоть Паутины стекала к ногам предавшего ее существа, превращаясь в голубую жидкость.
Я потеряла способность слышать и издавать звуки - началось непроизвольное изменение формы. На меня нахлынули воспоминания Эрш, зараженные врагом...
«Насыщаться. Поглощать».
...Каким-то образом мне удалось вынырнуть на поверхность из бездонного омута горя, ярости и чудовищного голода. Я вновь начала воспринимать окружающий мир, чувства Паутины немедленно отсортировали молекулярную информацию - от умирающей Ански до вкуса более организованной массы живых, убегающих артосиан. И еще до меня донесся далекий резонанс имплантата Рэджема.
Собрав всю оставшуюся у меня волю, я сформировала рот и осторожно проглотила кусочек массы своей умирающей матери. Меня захлестнула волна спокойствия и любви - каким-то образом Ански удалось удерживать приближающуюся смерть в ядре своего существа. Я сжалась, ассимилируя кусочек ее плоти, но отказываясь взять больше.
Воспоминания Эрш рассказывали, как можно поглотить все, увеличиться в размерах, стать такой огромной, что я смогу прикончить всех врагов Паутины. Но плоть Ански, теперь ставшая моей, пела о любви к этим людям, к ургайяну, оставшемуся в гостинице, ко мне. Она не хотела, чтобы кому-нибудь причинили вред.
Я должна оставить Ански и спасти Рэджема.
Прежде всего, мне следовало позаботиться о том, чтобы останки Ански больше никто не тревожил. Гранатомет валялся рядом, брошенный во время панического бегства артосиан. Я почувствовала, как закрутился в колечко мой хвост, когда представила себе, что расскажут артосиане остальным.
Не желая больше прикасаться к мертвой материи, я встала на задние ноги и, взяв один из ножей, плававших на поверхности голубой жидкости, быстро выкопала канавку, по которой она могла стечь в реку. Вскоре всю голубую жидкость унесло течение.
Мне удалось быстро преодолеть путь до «Спящего дядюшки» - бежать на четырех ногах было значительно легче. Ански почти удалось вернуться домой. Всякий раз, когда я пила воду из Клепфа, мысль о ней странным образом меня успокаивала.
Я замедлила бег, только приблизившись к деревне, и проскользнула внутрь через трубу, сквозь которую река уходила под мост. Казалось, все обитатели покинули деревню - возможно, собрались в святилище или, без горечи подумала я, собирают цветы, выращенные Ански.
Я чтила ее память, но меня больше не интересовало, какие запреты я нарушаю, тем более что невозможно было объяснить, почему тело Ански превратилось в голубую жидкость, не говоря уже о том, как я сама могла стать похожей на нее. В одно мгновение оказались подтвержденными самые худшие опасения местных жрецов, касавшиеся чужаков. Мы лишены костей.
Я добралась до заднего входа в гостиницу в виде кет. Мои предположения оправдались - флайер выглядел нетронутым. Насколько мне было известно, собственность существ внешних миров - табу для всех артосиан. По системе связи я предупредила капитана Хуббар-ро, а через него всех остальных гостей планеты о грозящей им опасности.
Пока я вела переговоры с космопортом, ургайян ловко сполз вниз по стене. Я впустила его во флайер, и он сразу же начал скулить, когда понял, что ему придется покинуть Ански. Схватив блокнот, я в нескольких строчках описала, что произошло. Ургайян содрогнулся, читая мои записи, но более никак на них не отреагировал, а когда ему было предложено ответить, он лишь отвернулся.
Хотя я сама намеревалась вести флайер, ургайян уселся в кресло пилота с таким видом, словно имел на это полное право. Я осталась на пассажирском сиденье и быстро нарисовала место, где остался Рэджем.
Мне даже не пришлось давать дополнительных указаний - и спустя несколько минут мы сразу же увидели поляну, образовавшуюся после взрывов гранат. Ургайян оказался великолепным пилотом и без колебаний направил машину к узкому свободному пространству. Впрочем, флайер остался парить над самой землей.
Я была готова увидеть самое страшное, но Рэджем помахал мне рукой с зажатым в ней хубитом. Уф!
К тому моменту, когда я выбралась из флайера и добежала до него, он вновь закрыл глаза, а рука с хубитом бессильно упала на грудь. Рэджем продолжал ровно дышать, но я видела, что он потерял сознание.
«Тем лучше», - подумала я, прикидывая, как мы поднимем Рэджема в парящий над самой землей флайер.
Задача оказалась непростой, его раны вновь начали кровоточить. В конце концов нам удалось усадить его на пассажирское сиденье, подложив под спину подушку, чтобы смягчить твердую спинку. Ургайян тут же поднял флайер.
Воздух над деревней благоухал ароматами созревших для сбора цветов. Три луны из квартета все еще висели над нашими головами; лучи встающего солнца озаряли лес, деревья отбрасывали длинные тени, серебрилась узкая лента реки Клепф. И Ански. Здесь было так красиво, что мне на глаза навернулись слезы.
Я положила руку на часть тела ургайяна, которая напоминала плечо.
- Все ясно. Космопорт не принимает корабли. Нам больше не разрешат здесь приземлиться, мадам кет, - с очевидным облегчением заявил капитан Хуббар-ро. - Полагаю, никто не захочет сюда возвращаться. Быть может, за исключением денебиан, но они способны позаботиться о себе. Ургайян уже улетел на грузовом корабле. Мы думаем, что он поблагодарил вас. Переводчик не мог утверждать ничего определенного - какие-то стихи и нечто, напоминающее счет.
Я так устала, что сил на ответ у меня уже не было. Когда «Куартос Энк» стартовал с Артоса, я испытала лишь смутное облегчение - Хуббар-ро с радостью нарушил распоряжение хранителя и покинул космопорт без согласования с местными властями.
Он смущенно поглядел на меня.
- Нет никакой необходимости оставаться рядом с ним, мадам кет. Уверяю вас, мой медик Карота знает свое дело, - в его голосе послышалась оскорбленная гордость. - Он уверен, что ваш спутник быстро поправится. Имплантат благополучно извлечен и уничтожен.
Я никак не отреагировала на приманку, поскольку уже заверила капитана, что Рэджем сможет объяснить присутствие прибора, как только придет в себя. Оставалось надеяться, что он проявит свою обычную изобретательность. И я не собиралась объяснять ему, что не выпускала руку Рэджема потому, что понесла тяжелую утрату. Только рядом с другом притуплялось ощущение одиночества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Итеролд попытался удержать Ански в руках, когда она начала падать, а потом с криком отскочил в сторону, когда тело его возлюбленной начало меняться у него на глазах. Я уже видела такое выражение в глазах у Рэджема - не самое приятное воспоминание.
Ански умирала, и плоть Паутины стекала к ногам предавшего ее существа, превращаясь в голубую жидкость.
Я потеряла способность слышать и издавать звуки - началось непроизвольное изменение формы. На меня нахлынули воспоминания Эрш, зараженные врагом...
«Насыщаться. Поглощать».
...Каким-то образом мне удалось вынырнуть на поверхность из бездонного омута горя, ярости и чудовищного голода. Я вновь начала воспринимать окружающий мир, чувства Паутины немедленно отсортировали молекулярную информацию - от умирающей Ански до вкуса более организованной массы живых, убегающих артосиан. И еще до меня донесся далекий резонанс имплантата Рэджема.
Собрав всю оставшуюся у меня волю, я сформировала рот и осторожно проглотила кусочек массы своей умирающей матери. Меня захлестнула волна спокойствия и любви - каким-то образом Ански удалось удерживать приближающуюся смерть в ядре своего существа. Я сжалась, ассимилируя кусочек ее плоти, но отказываясь взять больше.
Воспоминания Эрш рассказывали, как можно поглотить все, увеличиться в размерах, стать такой огромной, что я смогу прикончить всех врагов Паутины. Но плоть Ански, теперь ставшая моей, пела о любви к этим людям, к ургайяну, оставшемуся в гостинице, ко мне. Она не хотела, чтобы кому-нибудь причинили вред.
Я должна оставить Ански и спасти Рэджема.
Прежде всего, мне следовало позаботиться о том, чтобы останки Ански больше никто не тревожил. Гранатомет валялся рядом, брошенный во время панического бегства артосиан. Я почувствовала, как закрутился в колечко мой хвост, когда представила себе, что расскажут артосиане остальным.
Не желая больше прикасаться к мертвой материи, я встала на задние ноги и, взяв один из ножей, плававших на поверхности голубой жидкости, быстро выкопала канавку, по которой она могла стечь в реку. Вскоре всю голубую жидкость унесло течение.
Мне удалось быстро преодолеть путь до «Спящего дядюшки» - бежать на четырех ногах было значительно легче. Ански почти удалось вернуться домой. Всякий раз, когда я пила воду из Клепфа, мысль о ней странным образом меня успокаивала.
Я замедлила бег, только приблизившись к деревне, и проскользнула внутрь через трубу, сквозь которую река уходила под мост. Казалось, все обитатели покинули деревню - возможно, собрались в святилище или, без горечи подумала я, собирают цветы, выращенные Ански.
Я чтила ее память, но меня больше не интересовало, какие запреты я нарушаю, тем более что невозможно было объяснить, почему тело Ански превратилось в голубую жидкость, не говоря уже о том, как я сама могла стать похожей на нее. В одно мгновение оказались подтвержденными самые худшие опасения местных жрецов, касавшиеся чужаков. Мы лишены костей.
Я добралась до заднего входа в гостиницу в виде кет. Мои предположения оправдались - флайер выглядел нетронутым. Насколько мне было известно, собственность существ внешних миров - табу для всех артосиан. По системе связи я предупредила капитана Хуббар-ро, а через него всех остальных гостей планеты о грозящей им опасности.
Пока я вела переговоры с космопортом, ургайян ловко сполз вниз по стене. Я впустила его во флайер, и он сразу же начал скулить, когда понял, что ему придется покинуть Ански. Схватив блокнот, я в нескольких строчках описала, что произошло. Ургайян содрогнулся, читая мои записи, но более никак на них не отреагировал, а когда ему было предложено ответить, он лишь отвернулся.
Хотя я сама намеревалась вести флайер, ургайян уселся в кресло пилота с таким видом, словно имел на это полное право. Я осталась на пассажирском сиденье и быстро нарисовала место, где остался Рэджем.
Мне даже не пришлось давать дополнительных указаний - и спустя несколько минут мы сразу же увидели поляну, образовавшуюся после взрывов гранат. Ургайян оказался великолепным пилотом и без колебаний направил машину к узкому свободному пространству. Впрочем, флайер остался парить над самой землей.
Я была готова увидеть самое страшное, но Рэджем помахал мне рукой с зажатым в ней хубитом. Уф!
К тому моменту, когда я выбралась из флайера и добежала до него, он вновь закрыл глаза, а рука с хубитом бессильно упала на грудь. Рэджем продолжал ровно дышать, но я видела, что он потерял сознание.
«Тем лучше», - подумала я, прикидывая, как мы поднимем Рэджема в парящий над самой землей флайер.
Задача оказалась непростой, его раны вновь начали кровоточить. В конце концов нам удалось усадить его на пассажирское сиденье, подложив под спину подушку, чтобы смягчить твердую спинку. Ургайян тут же поднял флайер.
Воздух над деревней благоухал ароматами созревших для сбора цветов. Три луны из квартета все еще висели над нашими головами; лучи встающего солнца озаряли лес, деревья отбрасывали длинные тени, серебрилась узкая лента реки Клепф. И Ански. Здесь было так красиво, что мне на глаза навернулись слезы.
Я положила руку на часть тела ургайяна, которая напоминала плечо.
- Все ясно. Космопорт не принимает корабли. Нам больше не разрешат здесь приземлиться, мадам кет, - с очевидным облегчением заявил капитан Хуббар-ро. - Полагаю, никто не захочет сюда возвращаться. Быть может, за исключением денебиан, но они способны позаботиться о себе. Ургайян уже улетел на грузовом корабле. Мы думаем, что он поблагодарил вас. Переводчик не мог утверждать ничего определенного - какие-то стихи и нечто, напоминающее счет.
Я так устала, что сил на ответ у меня уже не было. Когда «Куартос Энк» стартовал с Артоса, я испытала лишь смутное облегчение - Хуббар-ро с радостью нарушил распоряжение хранителя и покинул космопорт без согласования с местными властями.
Он смущенно поглядел на меня.
- Нет никакой необходимости оставаться рядом с ним, мадам кет. Уверяю вас, мой медик Карота знает свое дело, - в его голосе послышалась оскорбленная гордость. - Он уверен, что ваш спутник быстро поправится. Имплантат благополучно извлечен и уничтожен.
Я никак не отреагировала на приманку, поскольку уже заверила капитана, что Рэджем сможет объяснить присутствие прибора, как только придет в себя. Оставалось надеяться, что он проявит свою обычную изобретательность. И я не собиралась объяснять ему, что не выпускала руку Рэджема потому, что понесла тяжелую утрату. Только рядом с другом притуплялось ощущение одиночества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111