Минувшие сутки выбили Зою из привычной колеи, она тратила лишние нервы, она вымоталась, устала. И, как это ни странно, шагая сейчас на встречу со зловещей неизвестностью, Зоя вдруг, совершенно для себя неожиданно, почувствовала огромное, гигантское облегчение. Трепотня, мешанина мыслей, суета и отчаяние от бессилия повлиять на ситуацию — все это позади, в прошлом, уже в прошлом. Время кусать губы, глотать стимуляторы и поглощать кофе литрами, слава богу, прошло. Предстоит ДЕЙСТВИЕ, настоящая жизнь, грядет кульминация.
— Але, Зоя!.. Зоинька, вы на связи?
— Да.
— Ух ты! Всего-то короткое "да", но я уловил свежую нотку в вашем голосе. Вы возбуждены?
— Нет.
— Совершенно?
— Абсолютно.
— Завидую вам, матушка. А я, знаете ли, волнуюсь перед нашей очной встречей. Калеки вроде меня всегда комплексуют на свиданиях с очаровательными сеньорами... Але, Заинька, вы где сейчас находитесь, расскажите.
— Приближаюсь к проходной.
Около рамки металлоискателя стоит запыхавшийся, раскрасневшийся Пушкарев. Рацию Евгений Владимирович зажал под мышкой, в руках держит блокнот, под ногами у Пушкарева валяется черный фломастер. На разлинованном листке блокнота с логотипом "Никоса" в уголке крупная надпись печатными черными буквами: "ПУСТО". Зоя кивнула, значит, "наружка" пока не засекла говорливого хохотунчика по кличке Бультерьер.
— Зоя, але! Вы скоро выходите?
— Считайте, я на воздухе.
Она миновала рамку металлодетектора, прошла через отключенный турникет, спустилась на три ступеньки. От ступенек до вертушки прозрачных дверей в два ряда выстроились "шкафы"-бодигарды. Зоя бодро прошла сквозь молчаливый строй добрых молодцев — культуристов, толкнула дверную панель.
— Зоинька, вам не очень холодно?
— Ерунда. — Она с удовольствием вдохнула студеный уличный воздух. — Куда мне дальше идти?
— Прямо, Зоинька. Ать, два, выходите с территории "Никоса" на тротуар для простых смертных.
Зоя обошла овал клумбы с искусственной едко-зеленой травой, пошла мимо столбиков с кокетливыми фонариками к закрытым ажурным воротам. Сотрудник внешней охраны, фамилию которого Зоя запамятовала, вышел из сторожевой бетонной будки, открыл железную калитку свободной от коробочки рации рукой и, глядя на Зою грустными глазами, произнес вполголоса: "Ни пуха ни пера". В ответ Зоя махнула свободной от телефона рукой, дескать, пошел к черту.
— Алло, я вышла за территорию.
— Отлично. Поверните направо и вперед прогулочным шагом.
Зоя повернулась правым боком к ограде, пошла, оглядываясь по сторонам. На проезжей части автомобилей раз, два и обчелся, вдалеке спина одиночного прохожего.
— На меня все оборачиваются, — соврала телефонной трубке Зоя. — Я нелепо выгляжу, без верхней одежды, без головного убора, но с мобильником. Долго мне так идти?
— Идите, Зоинька, гуляйте. Вальяжно, типа, гранд дама — морж, совершающая моцион перед сном. Я планировал подобрать вас прямо у ворот, попал, извиняюсь, в пробку, выбился из графика. Последние годы в Москве прям-таки какая-то автотранспортная эпидемия. Легковушки плодятся и множатся не по дням, а по часам. Сплошные заторы в любом районе, в любое время суток.
— Вы едете на машине?
— Уже приехал, хвала Аллаху. Оглянитесь, я подмигну вам фарами.
Зоя остановилась, посмотрела через плечо и увидела мигание фар. К ней подъезжала красная "Тойота".
— Зоинька, я сейчас припаркуюсь рядышком с вами, и вы садитесь. В моей тачке правый руль, сядете в переднее кресло, которое у меня соответственно слева, — сказала трубка, и уже запикали короткие, противные гудки.
Красная машина японского производства прижалась к бордюру и встала. Зоя обошла капот, дернула ручку автомобильной дверцы, села в кресло рядом с водительским и с откровенным интересом посмотрела на человека за рулем.
Первое, что бросалось в глаза, — маска на его лице. Резиновая маска из магазина "Приколы", копирующая черты смазливого американского киноактера Тома Круза. Довольно грубо сработанная карнавальная поделка, но, глядя, скажем, из машины в соседнем ряду или мельком глянув с тротуара, фиг догадаешься, что человек в "Тойоте" нацепил маску. Тем паче что поверх чужого резинового лица надеты темные очки, парик (тоже грубо сделанный, из того же, наверное, прикольного магазина), поверх парика натянута лыжная шапочка, а шея укутана шарфом, прикрывающим нижние края маски под подбородком.
Правая рука человека в маске лежит на руле, кисть обтянута черной кожей, пальцы какие-то неживые, одеревеневшие. В левом кулаке зажата граната-"лимонка" с выдернутой чекой. Из левого уха, путаясь в искусственных волосах парика, свисает проводок с утолщением микрофона. Провод тянется за лацкан длиннополого коричневого плаща, очевидно, к мобильному телефону во внутреннем кармане. За минуту буквально, продолжая управлять машиной, человек с неживой правой рукой умудрился закончить разговор с Зоей, вооружиться гранатой и набрать другой телефонный номер.
Из-под резиновых губ Тома Круза, застывших в лукавой полуулыбке, звучит чуть приглушенный голос. Зоя сразу же догадалась, что разговаривает ее взрывоопасный сосед по автосалону с Пушкаревым.
— ...да, она только что села ко мне в машину... Чего? Не слышу?! Ошибаешься, Женя, мы с Зоинькой-заложницей никуда не поедем. В моей здоровой руке граната, а под плащом у меня экстрамодная деталь современного гардероба, именуемая "поясом шахида". Вместе с заложницей, гранатой и взрывчаткой я собираюсь заглянуть в гости, зайти в твою епархию, Женя, в здание "Никоса"... Что ты сказал? Повтори, плохо слышно... Понял, отвечаю: я кое-чего заберу, и мы уедем. Чего и откуда я заберу, сообщу, войдя в здание... Не слышу, скажи еще раз... Теперь слышу. Да! Именно так — заберу кой-чего, вернусь к машине вместе с заложницей, проверю наличие "хвостов", ежели их не будет, прокачу Зойку до места, где меня поджидает резервный автомобиль, свяжу Зойку с Юдиновым и скажу заветный номер шприца с антидотом... Чего? Громче говори... Нет, Женя! Сей же момент связываться с Юдиновым мы не будем, прости... Ась? Жень, я ведь просил — говори громче... Да, расслышал твой вопрос. Я тебя понимаю, однако посуди сам, какие я могу дать гарантии, кроме честного слова? Сомневаешься в моей честности, вели снайперам меня кокнуть. Пиф-паф, ой-ей-ей, и я роняю гранату, и бах-бабах вместе с Зоинькой. Короче, ты думай, а мы с попутчицей пойдем помаленьку. Время поджимает, у Юдинова остался всего час в запасе.
Он оттопырил мизинец, поднес руку с гранатой к уху и выдернул проводок, заканчивающийся малюсеньким динамиком.
— Зоинька, а я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы прикидываете, как бы ловчее выбить из моего кулака "эфку", наподдать ей, чтоб откатилась подальше, вырубить меня, инвалида, и пасть ниц, пережить взрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Але, Зоя!.. Зоинька, вы на связи?
— Да.
— Ух ты! Всего-то короткое "да", но я уловил свежую нотку в вашем голосе. Вы возбуждены?
— Нет.
— Совершенно?
— Абсолютно.
— Завидую вам, матушка. А я, знаете ли, волнуюсь перед нашей очной встречей. Калеки вроде меня всегда комплексуют на свиданиях с очаровательными сеньорами... Але, Заинька, вы где сейчас находитесь, расскажите.
— Приближаюсь к проходной.
Около рамки металлоискателя стоит запыхавшийся, раскрасневшийся Пушкарев. Рацию Евгений Владимирович зажал под мышкой, в руках держит блокнот, под ногами у Пушкарева валяется черный фломастер. На разлинованном листке блокнота с логотипом "Никоса" в уголке крупная надпись печатными черными буквами: "ПУСТО". Зоя кивнула, значит, "наружка" пока не засекла говорливого хохотунчика по кличке Бультерьер.
— Зоя, але! Вы скоро выходите?
— Считайте, я на воздухе.
Она миновала рамку металлодетектора, прошла через отключенный турникет, спустилась на три ступеньки. От ступенек до вертушки прозрачных дверей в два ряда выстроились "шкафы"-бодигарды. Зоя бодро прошла сквозь молчаливый строй добрых молодцев — культуристов, толкнула дверную панель.
— Зоинька, вам не очень холодно?
— Ерунда. — Она с удовольствием вдохнула студеный уличный воздух. — Куда мне дальше идти?
— Прямо, Зоинька. Ать, два, выходите с территории "Никоса" на тротуар для простых смертных.
Зоя обошла овал клумбы с искусственной едко-зеленой травой, пошла мимо столбиков с кокетливыми фонариками к закрытым ажурным воротам. Сотрудник внешней охраны, фамилию которого Зоя запамятовала, вышел из сторожевой бетонной будки, открыл железную калитку свободной от коробочки рации рукой и, глядя на Зою грустными глазами, произнес вполголоса: "Ни пуха ни пера". В ответ Зоя махнула свободной от телефона рукой, дескать, пошел к черту.
— Алло, я вышла за территорию.
— Отлично. Поверните направо и вперед прогулочным шагом.
Зоя повернулась правым боком к ограде, пошла, оглядываясь по сторонам. На проезжей части автомобилей раз, два и обчелся, вдалеке спина одиночного прохожего.
— На меня все оборачиваются, — соврала телефонной трубке Зоя. — Я нелепо выгляжу, без верхней одежды, без головного убора, но с мобильником. Долго мне так идти?
— Идите, Зоинька, гуляйте. Вальяжно, типа, гранд дама — морж, совершающая моцион перед сном. Я планировал подобрать вас прямо у ворот, попал, извиняюсь, в пробку, выбился из графика. Последние годы в Москве прям-таки какая-то автотранспортная эпидемия. Легковушки плодятся и множатся не по дням, а по часам. Сплошные заторы в любом районе, в любое время суток.
— Вы едете на машине?
— Уже приехал, хвала Аллаху. Оглянитесь, я подмигну вам фарами.
Зоя остановилась, посмотрела через плечо и увидела мигание фар. К ней подъезжала красная "Тойота".
— Зоинька, я сейчас припаркуюсь рядышком с вами, и вы садитесь. В моей тачке правый руль, сядете в переднее кресло, которое у меня соответственно слева, — сказала трубка, и уже запикали короткие, противные гудки.
Красная машина японского производства прижалась к бордюру и встала. Зоя обошла капот, дернула ручку автомобильной дверцы, села в кресло рядом с водительским и с откровенным интересом посмотрела на человека за рулем.
Первое, что бросалось в глаза, — маска на его лице. Резиновая маска из магазина "Приколы", копирующая черты смазливого американского киноактера Тома Круза. Довольно грубо сработанная карнавальная поделка, но, глядя, скажем, из машины в соседнем ряду или мельком глянув с тротуара, фиг догадаешься, что человек в "Тойоте" нацепил маску. Тем паче что поверх чужого резинового лица надеты темные очки, парик (тоже грубо сделанный, из того же, наверное, прикольного магазина), поверх парика натянута лыжная шапочка, а шея укутана шарфом, прикрывающим нижние края маски под подбородком.
Правая рука человека в маске лежит на руле, кисть обтянута черной кожей, пальцы какие-то неживые, одеревеневшие. В левом кулаке зажата граната-"лимонка" с выдернутой чекой. Из левого уха, путаясь в искусственных волосах парика, свисает проводок с утолщением микрофона. Провод тянется за лацкан длиннополого коричневого плаща, очевидно, к мобильному телефону во внутреннем кармане. За минуту буквально, продолжая управлять машиной, человек с неживой правой рукой умудрился закончить разговор с Зоей, вооружиться гранатой и набрать другой телефонный номер.
Из-под резиновых губ Тома Круза, застывших в лукавой полуулыбке, звучит чуть приглушенный голос. Зоя сразу же догадалась, что разговаривает ее взрывоопасный сосед по автосалону с Пушкаревым.
— ...да, она только что села ко мне в машину... Чего? Не слышу?! Ошибаешься, Женя, мы с Зоинькой-заложницей никуда не поедем. В моей здоровой руке граната, а под плащом у меня экстрамодная деталь современного гардероба, именуемая "поясом шахида". Вместе с заложницей, гранатой и взрывчаткой я собираюсь заглянуть в гости, зайти в твою епархию, Женя, в здание "Никоса"... Что ты сказал? Повтори, плохо слышно... Понял, отвечаю: я кое-чего заберу, и мы уедем. Чего и откуда я заберу, сообщу, войдя в здание... Не слышу, скажи еще раз... Теперь слышу. Да! Именно так — заберу кой-чего, вернусь к машине вместе с заложницей, проверю наличие "хвостов", ежели их не будет, прокачу Зойку до места, где меня поджидает резервный автомобиль, свяжу Зойку с Юдиновым и скажу заветный номер шприца с антидотом... Чего? Громче говори... Нет, Женя! Сей же момент связываться с Юдиновым мы не будем, прости... Ась? Жень, я ведь просил — говори громче... Да, расслышал твой вопрос. Я тебя понимаю, однако посуди сам, какие я могу дать гарантии, кроме честного слова? Сомневаешься в моей честности, вели снайперам меня кокнуть. Пиф-паф, ой-ей-ей, и я роняю гранату, и бах-бабах вместе с Зоинькой. Короче, ты думай, а мы с попутчицей пойдем помаленьку. Время поджимает, у Юдинова остался всего час в запасе.
Он оттопырил мизинец, поднес руку с гранатой к уху и выдернул проводок, заканчивающийся малюсеньким динамиком.
— Зоинька, а я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы прикидываете, как бы ловчее выбить из моего кулака "эфку", наподдать ей, чтоб откатилась подальше, вырубить меня, инвалида, и пасть ниц, пережить взрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103