И сеточка из серой марли на ушах — шедевр! Все слышно, и маскирует уши, и защищает от сора, типа, от песка, липкой грязи. Капюшон облепил лицо, защитил затылок, но ткань на макушке сморщилась, обвисла, стушевала силуэт головы. Так же растушеван и общий силуэт тела. Комбинезон сшит из разных по фактуре тканей, что тоже ретуширует внимание случайного наблюдателя. Упругая пластмасса и войлок защищают не только череп, но и позвоночник, суставы, пах. Второй скелет, вторая кожа, право слово! Днем не жарко, ночью не холодно! Движения не стеснены, а цвет! А запах! Цвет — серая гамма, которая сольется и с камнем, будет незаметна и в листве, потеряется на фоне дерева. Запах — особый изыск. Ткань вымачивали в настое из трав, сваренном по старинному рецепту. Едва уловимый человеческим носом аромат нивелирует естественный запашок тела.
В комплекте к комбинезону придавалась и обувь. Безразмерные, мягкие чеботы, которые легко подгоняются под габариты стопы с помощью тесемок. Подошва — слой войлока, слой кольчуги и поперечные, пригнанные один к одному холщовые колбаски, набитые песком.
Честно признаться, полусапожки с раздвоенным мыском под названием "тоби", используемые ниндзя, гораздо удобнее и функциональнее, но где их взять? Жена Юлика сапожному делу не обучена.
А еще в комплект входили чудо что за перчатки! Из серой кожи, тонкие везде, кроме кончиков для пальцев. На кончиках — утолщения. Специально, чтоб хвататься за острое. Правая перчатка, увы, мне, калеке, не понадобилась...
Из какого же это фильма?.. Ага, вспомнил! Кино называлось "Выход дракона", в главной роли Брюс Ли. Глупейший фильм, но с забавной режиссерской находкой — у антипода Брюса Ли, у главного злодея, отсутствовала кисть руки, как и у меня. Помню, как злодей менял протезы, будто насадки к миксеру. То грабельки какие-то прицепит, то ножи, умора! Я же придумал на сей раз прицепить вместо правой кисти... Что бы вы думали, глубокоуважаемый воображаемый слушатель, покорно внимающий моим внутренним монологам? Спорим, не угадаете?.. Я придумал приладить к культе правой руки нечто вроде контейнера с разного рода оружием. Приспособление для компактного хранения, увы и ах, довольно ограниченного, однако более чем эффектного и эффективного боевого арсенала помог смастерить Юлик. Оно получилось похожим на обычный деревянный футляр размером с несуществующую кисть. Я научился бесшумно и легко открывать протез-контейнер, в коем к магнитной пластине липли разные мелкие оружейные разности из вороненой стали, брать которые голой рукой без чудо-перчатки весьма и весьма затруднительно, порезаться можно запросто, а то и палец проколоть.
Я натягивал комбинезон, прилаживал к куцему правому предплечью деревянный протез со спрятанным внутри арсеналом, прятал повседневную одежду, пачкал землей открытые участки кожи возле глаз и мысленно подводил черту под недавним прошлым. Мы основательно подготовились к необычной охоте на охотников, мы должны победить, мы сможем!..
Все я готов. Шуршу прошлогодней листвой, заметаю свои следы, отворачиваюсь от разлапистой елки, иду, хромаю обратно к асфальту. Перешагиваю высокую траву, пробираюсь боком между молодых осинок, согнувшись, лезу под сухими, ломкими ветками засохшей сосенки, прыгаю через низкий кустарник, перебегаю дорогу, исчезаю за двумя березовыми стволами, произрастающими из одного корневища. Отсюда до дуба с дуплом пятьсот шагов по прямой.
Передвигаться по прямой в тайге — задачка невыполнимая, а в подмосковных чащобах при некоторой сноровке двигаться относительно легко. Двигаюсь, считаю шаги. Хотя мог бы и не считать, мог бы идти зигзагом. Я досконально изучил здешний ландшафт, не раз, не два и не три мы с Корейцем приезжали сюда, репетировали кульминацию операции "шок и трепет". Но я ковыляю строго по прямой и веду отсчет шагов. Я представляю себя на месте противника, который появится здесь впервые, я смотрю вокруг придирчивым, чужим, вражеским взглядом.
Сосчитав до четырехсот пятидесяти, я разглядел крону и ствол дуба промеж листвы и ветвей маленьких и больших, пышных и чахлых осин и ясеней. Отсчитал еще тридцать четыре шага, и дуб с оспиной дупла предо мной во всей своей могучей красе. Шагнул четыреста восемьдесят пятый раз и остановился.
Вокруг дуба полянка. Аккуратная такая полянка, поросшая шелковистой травкой. По краям полянка бугрится. Дальний край за дубом особенно бугрист и гол, без всякой практически растительности. За дальним бугром начинается овраг, заросший крапивой. Я встал прямо напротив дерева с дуплом, стою среди подлеска, юные гибкие деревца с меня ростом, путаница трав и папоротники по колено. Стоит ли говорить о том, что по дороге к дубу я не оставил следов и сейчас исхитрился встать так чтобы примятая стопами трава распрямилась, едва я отойду? Наверное, не стоит лишний раз хвастаться. Я остановился в самой гуще подлеска, слева и справа деревца мельчают и редеют, превращаясь в сущие прутики. Слева от дуба холмистый край поляны особенно густо порос папоротником. С левого края идеальное место для засады. Справа — бугры более пологие, папоротник карликовый, растет убогими пучками, на одном из бугорков здоровенная куча муравейника. С правого края место, совершенно непригодное для устройства засады.
Выхожу на открытое пространство поляны. Под ногами твердь, потому и пустует пространство, тонкого сантиметрового слоя почвы только и хватает, чтобы травке тимофеевке уцепиться корешками. Лишь былинный дуб посередине лет эдак триста тому сумел укорениться на каменистой тверди.
Поворачиваю направо, ковыляю к муравейнику. Обхожу вавилонскую башню мурашей, здесь, прямо за муравейником, буквально в шаге от копошащейся кучи я и залягу в засаде.
Местечко для засады я, само собой, выбрал и подготовил заранее, отдав предпочтение методу маскировки под названием "узура-гаку-рэ-но-дзютцу", что в вольном переводе с японского означает "искусство укрываться подобно маленькой перепелке".
Сотни лет назад ниндзя подметили, что птичка перепелка прячется, втискиваясь в небольшие неровности почвы. Сметливые ниндзя уловили суть метода и научились прятаться, заполняя естественные бреши и пустоты, научились таиться между тесно растущими деревьями, меж камней, скрываться в ямках, заполнять собой углубления. Метод перепелки творчески развивался, и ниндзя мало-помалу наловчились зарываться в землю, самостоятельно создавая требуемые пустоты. Ниндзя прятались под землей, как под водой, оставляя на поверхности лишь самый кончик фукия — духовой трубочки, оружия для плевка иглами, пригодной также, само собой разумеется, и для того, чтобы через нее дышать.
Дыхательно-плевательная полая трубка фукия лежала там, где я ее и оставил, — под горстью сухих дубовых листьев, в тридцати сантиметрах от муравейника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
В комплекте к комбинезону придавалась и обувь. Безразмерные, мягкие чеботы, которые легко подгоняются под габариты стопы с помощью тесемок. Подошва — слой войлока, слой кольчуги и поперечные, пригнанные один к одному холщовые колбаски, набитые песком.
Честно признаться, полусапожки с раздвоенным мыском под названием "тоби", используемые ниндзя, гораздо удобнее и функциональнее, но где их взять? Жена Юлика сапожному делу не обучена.
А еще в комплект входили чудо что за перчатки! Из серой кожи, тонкие везде, кроме кончиков для пальцев. На кончиках — утолщения. Специально, чтоб хвататься за острое. Правая перчатка, увы, мне, калеке, не понадобилась...
Из какого же это фильма?.. Ага, вспомнил! Кино называлось "Выход дракона", в главной роли Брюс Ли. Глупейший фильм, но с забавной режиссерской находкой — у антипода Брюса Ли, у главного злодея, отсутствовала кисть руки, как и у меня. Помню, как злодей менял протезы, будто насадки к миксеру. То грабельки какие-то прицепит, то ножи, умора! Я же придумал на сей раз прицепить вместо правой кисти... Что бы вы думали, глубокоуважаемый воображаемый слушатель, покорно внимающий моим внутренним монологам? Спорим, не угадаете?.. Я придумал приладить к культе правой руки нечто вроде контейнера с разного рода оружием. Приспособление для компактного хранения, увы и ах, довольно ограниченного, однако более чем эффектного и эффективного боевого арсенала помог смастерить Юлик. Оно получилось похожим на обычный деревянный футляр размером с несуществующую кисть. Я научился бесшумно и легко открывать протез-контейнер, в коем к магнитной пластине липли разные мелкие оружейные разности из вороненой стали, брать которые голой рукой без чудо-перчатки весьма и весьма затруднительно, порезаться можно запросто, а то и палец проколоть.
Я натягивал комбинезон, прилаживал к куцему правому предплечью деревянный протез со спрятанным внутри арсеналом, прятал повседневную одежду, пачкал землей открытые участки кожи возле глаз и мысленно подводил черту под недавним прошлым. Мы основательно подготовились к необычной охоте на охотников, мы должны победить, мы сможем!..
Все я готов. Шуршу прошлогодней листвой, заметаю свои следы, отворачиваюсь от разлапистой елки, иду, хромаю обратно к асфальту. Перешагиваю высокую траву, пробираюсь боком между молодых осинок, согнувшись, лезу под сухими, ломкими ветками засохшей сосенки, прыгаю через низкий кустарник, перебегаю дорогу, исчезаю за двумя березовыми стволами, произрастающими из одного корневища. Отсюда до дуба с дуплом пятьсот шагов по прямой.
Передвигаться по прямой в тайге — задачка невыполнимая, а в подмосковных чащобах при некоторой сноровке двигаться относительно легко. Двигаюсь, считаю шаги. Хотя мог бы и не считать, мог бы идти зигзагом. Я досконально изучил здешний ландшафт, не раз, не два и не три мы с Корейцем приезжали сюда, репетировали кульминацию операции "шок и трепет". Но я ковыляю строго по прямой и веду отсчет шагов. Я представляю себя на месте противника, который появится здесь впервые, я смотрю вокруг придирчивым, чужим, вражеским взглядом.
Сосчитав до четырехсот пятидесяти, я разглядел крону и ствол дуба промеж листвы и ветвей маленьких и больших, пышных и чахлых осин и ясеней. Отсчитал еще тридцать четыре шага, и дуб с оспиной дупла предо мной во всей своей могучей красе. Шагнул четыреста восемьдесят пятый раз и остановился.
Вокруг дуба полянка. Аккуратная такая полянка, поросшая шелковистой травкой. По краям полянка бугрится. Дальний край за дубом особенно бугрист и гол, без всякой практически растительности. За дальним бугром начинается овраг, заросший крапивой. Я встал прямо напротив дерева с дуплом, стою среди подлеска, юные гибкие деревца с меня ростом, путаница трав и папоротники по колено. Стоит ли говорить о том, что по дороге к дубу я не оставил следов и сейчас исхитрился встать так чтобы примятая стопами трава распрямилась, едва я отойду? Наверное, не стоит лишний раз хвастаться. Я остановился в самой гуще подлеска, слева и справа деревца мельчают и редеют, превращаясь в сущие прутики. Слева от дуба холмистый край поляны особенно густо порос папоротником. С левого края идеальное место для засады. Справа — бугры более пологие, папоротник карликовый, растет убогими пучками, на одном из бугорков здоровенная куча муравейника. С правого края место, совершенно непригодное для устройства засады.
Выхожу на открытое пространство поляны. Под ногами твердь, потому и пустует пространство, тонкого сантиметрового слоя почвы только и хватает, чтобы травке тимофеевке уцепиться корешками. Лишь былинный дуб посередине лет эдак триста тому сумел укорениться на каменистой тверди.
Поворачиваю направо, ковыляю к муравейнику. Обхожу вавилонскую башню мурашей, здесь, прямо за муравейником, буквально в шаге от копошащейся кучи я и залягу в засаде.
Местечко для засады я, само собой, выбрал и подготовил заранее, отдав предпочтение методу маскировки под названием "узура-гаку-рэ-но-дзютцу", что в вольном переводе с японского означает "искусство укрываться подобно маленькой перепелке".
Сотни лет назад ниндзя подметили, что птичка перепелка прячется, втискиваясь в небольшие неровности почвы. Сметливые ниндзя уловили суть метода и научились прятаться, заполняя естественные бреши и пустоты, научились таиться между тесно растущими деревьями, меж камней, скрываться в ямках, заполнять собой углубления. Метод перепелки творчески развивался, и ниндзя мало-помалу наловчились зарываться в землю, самостоятельно создавая требуемые пустоты. Ниндзя прятались под землей, как под водой, оставляя на поверхности лишь самый кончик фукия — духовой трубочки, оружия для плевка иглами, пригодной также, само собой разумеется, и для того, чтобы через нее дышать.
Дыхательно-плевательная полая трубка фукия лежала там, где я ее и оставил, — под горстью сухих дубовых листьев, в тридцати сантиметрах от муравейника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103