Вчера по телефону говорила старуха, судя по ее походке, она только что оправилась от болезни, а вторая, готов дать голову на отсечение, и есть та самая Мария да Пас, очень даже недурна, у преподавателя истории хороший вкус. Женщины удалялись, а Антонио Кларо не знал, что ему делать. Он мог проследить за ними, пока они не сядут в автобус, но тогда он рисковал потерять их из виду. Что мне делать, куда прут эти бабы. Грубое выражение вырвалось у него случайно, он нервничает, обычно Антонио Кларо не употребляет таких слов. Готовый ко всему, он вышел из машины и пошел за двумя женщинами. Когда расстояние между ними сократилось приблизительно до тридцати метров, он замедлил шаг и попытался идти с такой же скоростью, как они. Чтобы не слишком приблизиться к ним, поскольку мать Марии да Пас шла очень медленно, он несколько раз останавливался, делая вид, будто рассматривает витрины. Внезапно он понял, что эта медленность начинает его раздражать, словно в ней угадывался намек на помехи в его будущих действиях, которые хоть и не определились еще окончательно в его голове, не должны были сталкиваться при своем осуществлении ни с какими препятствиями. От накладной бороды у него чесалось лицо, мучительно медленному пути, казалось, не будет конца, но, к счастью, они прошли всего каких-нибудь триста метров, на ближайшем углу путешествие закончилось, Мария да Пас помогла матери подняться по церковным ступеням, поцеловала ее, и вот она уже возвращается по тому же тротуару, идет легким шагом, у некоторых женщин бывает такая танцующая походка. Антонио Кларо перешел на другую сторону улицы и еще раз остановился перед витриной, сейчас в ней должна отразиться стройная фигура Марии да Пас. Надо быть предельно внимательным, малейшее замешательство может все погубить, если она сядет в одну из этих машин, а он не успеет добежать до своей, тогда пиши пропало, придется ждать следующего дня. Антонио Кларо не знает, что у Марии да Пас нет машины и она будет терпеливо дожидаться автобуса, который довезет ее до банка, где она работает, в руководстве для усовершенствования сыщиков, переработанном с учетом передовых технологий, забыли отметить, что из пяти миллионов жителей города не все еще преуспели в приобретении собственных транспортных средств. Очередь на остановке почти не увеличилась, Мария да Пас заняла место, Антонио Кларо, чтобы не оказаться к ней слишком близко, пропустил вперед трех человек, накладная борода закрывает не все его лицо, на виду остаются глаза, нос, брови, лоб, волосы, уши. Человек, подкованный в оккультных науках, мог бы присоединить еще и душу к списку того, чего не может скрыть фальшивая борода, но тут мы промолчим, дабы по нашей вине не обострился спор, начатый где-то в начале времен, которому не суждено так уж скоро закончиться. Подошел автобус, Марии да Пас удалось найти свободное место, Антонио Кларо поедет, стоя в конце салона. Так даже лучше, подумал он, мы совершим это путешествие вместе.
* * *
Тертулиано Максимо Афонсо рассказал своей матери, что познакомился с одним человеком, настолько на него похожим, что кто-нибудь, не очень хорошо их знающий, наверняка бы их спутал, они встретились, но потом он стал раскаиваться, потому что, если ты похож на своего брата-близнеца, это еще куда ни шло, вы ведь родственники, и совсем другое дело, когда смотришь на совершенно чужого человека, которого ты никогда раньше не видел, и вдруг начинаешь сомневаться, кто есть ты, а кто он. Я уверен, что вы, мама, по крайней мере на первый взгляд, не смогли бы угадать, кто из нас двоих ваш сын. Даже если бы ко мне привели десять точь-в-точь таких, как ты, одинаково одетых, и ты был бы среди них, я бы сразу указала на моего сына, материнский инстинкт не обманешь. Того, что называют материнским инстинктом, просто не существует, если бы нас разлучили, как только я родился, и мы бы встретились потом через двадцать лет, вы уверены, что были бы способны меня узнать. Узнать – не то слово, сморщенное личико новорожденного младенца и лицо двадцатилетнего юноши вещи совсем разные, но я готова поспорить на что угодно, что-то заставило бы меня посмотреть на тебя во второй раз. А на третий, не исключено, вы бы отвели глаза. Не исключено, но, возможно, у меня бы стало неспокойно на сердце. А как вы думаете, я бы взглянул на вас еще раз, поинтересовался Тертулиано Максимо Афонсо. Скорее всего, нет, сказала мать, потому что дети существа неблагодарные. Оба рассмеялись, и она спросила: и по этой причине ты был таким озабоченным. Да, я испытал настоящий шок, не думаю, что может быть еще один подобный случай, наверное, это даже противоречит законам генетики, в первые ночи мне снились кошмары, просто наваждение какое-то. А что происходит с тобой теперь. К счастью, нам очень помог здравый смысл, он дал нам понять, что если мы до сих пор жили, не подозревая о существовании друг друга, то сейчас, когда мы познакомились, мы тем более должны держаться подальше, избегать встреч, мы нигде не должны появляться вместе, и, следовательно, мы не можем стать друзьями. Вы можете стать врагами. Одно время я тоже так думал, но постепенно все вернулось на свои места, и я вспоминаю об этом как о дурном сне, который в конце концов сотрется из памяти. Будем надеяться, что так оно и произойдет. Томарктус лежал у ног доны Каролины, вытянув шею и положив голову на скрещенные передние лапы, и, кажется, спал. Тертулиано Максимо Афонсо посмотрел на него и сказал: интересно, как бы повел себя этот пес, если бы перед ним появились тот мужчина и я, в ком из нас он бы признал хозяина. Он узнал бы тебя по запаху. Если только мы по-разному пахнем, в чем я отнюдь не уверен. Должна же быть хоть какая-то разница. Возможно. Люди могут походить друг на друга лицом, но не телом, думаю, вы с ним не разглядывали себя, стоя перед зеркалом, сравнивая абсолютно все, вплоть до ногтей на ногах. Конечно нет, мама, поторопился ответить Тертулиано Максимо Афонсо и, строго говоря, не солгал, ведь они с Антонио Кларо никогда не стояли вместе перед зеркалом. Пес открыл глаза, снова закрыл их, потом опять открыл, наверное, думал, что пора ему встать и выйти во двор, посмотреть, намного ли подросли герань и розмарин с прошлого раза. Он потянулся, вытянув сначала передние, потом задние лапы, растягивая, насколько можно, спинной хребет, встал и пошел к двери. Ты куда, Томарктус, спросил хозяин, появлявшийся теперь очень редко. Пес остановился на полпути, повернул голову в ожидании приказа и, поскольку его не последовало, вышел. А ты рассказал об этом Марии да Пас, спросила дона Каролина, Нет, я не хотел нагружать ее своими заботами. Понимаю, но я бы поняла также, если бы ты ей все рассказал. Я решил, что лучше не надо. А теперь, когда все уже позади, ты ей тоже ничего не скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
* * *
Тертулиано Максимо Афонсо рассказал своей матери, что познакомился с одним человеком, настолько на него похожим, что кто-нибудь, не очень хорошо их знающий, наверняка бы их спутал, они встретились, но потом он стал раскаиваться, потому что, если ты похож на своего брата-близнеца, это еще куда ни шло, вы ведь родственники, и совсем другое дело, когда смотришь на совершенно чужого человека, которого ты никогда раньше не видел, и вдруг начинаешь сомневаться, кто есть ты, а кто он. Я уверен, что вы, мама, по крайней мере на первый взгляд, не смогли бы угадать, кто из нас двоих ваш сын. Даже если бы ко мне привели десять точь-в-точь таких, как ты, одинаково одетых, и ты был бы среди них, я бы сразу указала на моего сына, материнский инстинкт не обманешь. Того, что называют материнским инстинктом, просто не существует, если бы нас разлучили, как только я родился, и мы бы встретились потом через двадцать лет, вы уверены, что были бы способны меня узнать. Узнать – не то слово, сморщенное личико новорожденного младенца и лицо двадцатилетнего юноши вещи совсем разные, но я готова поспорить на что угодно, что-то заставило бы меня посмотреть на тебя во второй раз. А на третий, не исключено, вы бы отвели глаза. Не исключено, но, возможно, у меня бы стало неспокойно на сердце. А как вы думаете, я бы взглянул на вас еще раз, поинтересовался Тертулиано Максимо Афонсо. Скорее всего, нет, сказала мать, потому что дети существа неблагодарные. Оба рассмеялись, и она спросила: и по этой причине ты был таким озабоченным. Да, я испытал настоящий шок, не думаю, что может быть еще один подобный случай, наверное, это даже противоречит законам генетики, в первые ночи мне снились кошмары, просто наваждение какое-то. А что происходит с тобой теперь. К счастью, нам очень помог здравый смысл, он дал нам понять, что если мы до сих пор жили, не подозревая о существовании друг друга, то сейчас, когда мы познакомились, мы тем более должны держаться подальше, избегать встреч, мы нигде не должны появляться вместе, и, следовательно, мы не можем стать друзьями. Вы можете стать врагами. Одно время я тоже так думал, но постепенно все вернулось на свои места, и я вспоминаю об этом как о дурном сне, который в конце концов сотрется из памяти. Будем надеяться, что так оно и произойдет. Томарктус лежал у ног доны Каролины, вытянув шею и положив голову на скрещенные передние лапы, и, кажется, спал. Тертулиано Максимо Афонсо посмотрел на него и сказал: интересно, как бы повел себя этот пес, если бы перед ним появились тот мужчина и я, в ком из нас он бы признал хозяина. Он узнал бы тебя по запаху. Если только мы по-разному пахнем, в чем я отнюдь не уверен. Должна же быть хоть какая-то разница. Возможно. Люди могут походить друг на друга лицом, но не телом, думаю, вы с ним не разглядывали себя, стоя перед зеркалом, сравнивая абсолютно все, вплоть до ногтей на ногах. Конечно нет, мама, поторопился ответить Тертулиано Максимо Афонсо и, строго говоря, не солгал, ведь они с Антонио Кларо никогда не стояли вместе перед зеркалом. Пес открыл глаза, снова закрыл их, потом опять открыл, наверное, думал, что пора ему встать и выйти во двор, посмотреть, намного ли подросли герань и розмарин с прошлого раза. Он потянулся, вытянув сначала передние, потом задние лапы, растягивая, насколько можно, спинной хребет, встал и пошел к двери. Ты куда, Томарктус, спросил хозяин, появлявшийся теперь очень редко. Пес остановился на полпути, повернул голову в ожидании приказа и, поскольку его не последовало, вышел. А ты рассказал об этом Марии да Пас, спросила дона Каролина, Нет, я не хотел нагружать ее своими заботами. Понимаю, но я бы поняла также, если бы ты ей все рассказал. Я решил, что лучше не надо. А теперь, когда все уже позади, ты ей тоже ничего не скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81