Похоже, Резерфорд действительно неплохо справлялся с тем, что было в его распоряжении. Но именно поэтому он навсегда останется сержантом. Ганни хорошо тренировал новичков, но не задумывался о том, откуда их взять. Его самой большой страстью было обучение, применение в бою – чуть меньшей. Ганни думал о солдатах как тактик. Герцер же понемногу учился заглядывать дальше, думать не только о настоящем моменте, но и о будущем. Он учился этому у герцога Эдмунда. У Новой Судьбы были те же проблемы с личным составом, что и у Коалиции Свободы. Вооруженные Силы Новой Судьбы испытывали такую же потребность в личном составе, не прекращая, конечно, постоянных попыток «укусить» противника.
Резерфорд, конечно, отлично обучит молодых солдат, которые к нему попадут. И результат, как обычно, превзойдет ожидания, сам Герцер служил тому отличным примером. Но Ганни никогда не считал нужным привлекать союзников и изо всех сил старался наилучшим образом использовать то, чем располагал. Искать ресурсы, по его мнению, было делом офицеров. К сожалению, Кровавые Лорды, как бы они ни были хороши, не смогут отразить атаку армии, которую собирает Пол. Их слишком мало.
– Скоро прибудут рекруты из Харцбурга и прилегающих к нему городков, – наконец ответил Герцер, направляя Дьябло к паддоку, – тогда у нас забот прибавится.
Он проехал во внутренний двор, спешился и принялся расседлывать коня, когда рядом вдруг появилась изящная, размером с пони, самка единорога, а следом вбежал жеребенок, примерно с нее ростом.
– Привет, Герцер, – сказала единорог высоким голоском. – Я рада, что ты вернулся.
– Привет, Барб. Признайся, только честно, – ты рада, что Дьябло вернулся, – усмехнулся Герцер, открывая ворота и впуская внутрь своего коня.
– Герцер! – заверещал жеребенок и толкнул Дьябло в бок коротким тупым рогом. – Дьябло!
– Он вообще-то не совсем понимает, кто вы такие, – сказала Барб, не обращая внимания на насмешку. – Он со всеми так.
До Спада Барб Брэнсон увлекалась Изменениями и незадолго до катастрофы превратила себя в единорога. Такой ее и застал Спад, и на ее долю выпало немало неприятных происшествий в те безумные времена, но в конце концов ее отбили у солдат армии Мак-Кейнока. Несмотря на то что теперь ей жилось несравненно лучше, она так и не смогла приспособиться к обществу людей и жила с лошадьми, точнее – с Дьябло. Сначала эти отношения служили поводом для самых скабрезных шуток, но потом горожане привыкли и теперь воспринимали это как норму или вовсе не замечали. Жеребенок – плод их любви – казалось, развивался как нечто среднее между ребенком и лошадью. Он почти сразу встал на ноги, но только недавно начал говорить.
– Он быстро растет, – кивнул Герцер.
Ему рассказывали, что жеребенок родился маленьким, но теперь было видно, что ростом он пошел в отца.
– И всюду сует свой нос, – вздохнула Барб. Она подошла к кормушке и вставила рог в отверстие. Уровень внутри выделил меру зерна, и она легонько куснула жеребенка, чтобы тот не приставал к отцу, который подошел к корму. – Нам пришлось установить кормушку повыше, чтобы он не мог дотянуться рогом, он догадался, как ею пользоваться, в возрасте месяцев трех.
– Что ж, оставляю Дьябло тебе, ты уж о нем позаботишься, – сказал Герцер.
Конь поднял голову, услышав свое имя, потом, не прекращая жевать, направился в центр паддока. Найдя подходящую, по его мнению, точку, он улегся на землю, перевернулся на спину и принялся кататься, покрываясь равномерным слоем пыли. Покончив с этим, он встал и снова пошел есть. Барб терпеливо стояла в сторонке, удерживая жеребенка.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил Герцер.
– Нет, все хорошо, – ответила Барб. – Спасибо, что устроил все это.
– Не вопрос, – пожал плечами Герцер.
Он отнес торбу с кормом в амбар, взял свою поклажу и направился к казармам. Как офицеру, ему полагалась отдельная комната, но обставлена она была в суровом спартанском стиле. Каждый раз, возвращаясь домой, он обещал себе чем-то ее украсить, но пока так и не собрался. В его комнате стояли грубая кровать, стол, сундук, подставка для оружия и шкаф. Герцер опустил свои вещи на пол, затем снял доспехи и повел плечами, почувствовав облегчение. Затем он аккуратно убрал все, что не требовало немедленной чистки. Он знал, что дневальный где-то поблизости, и надеялся стирку одежды и чистку доспехов доверить ему.
Лейтенант вытащил из ножен короткий меч и провел пальцем по острию. Меч был вычищен и наточен после того, как он в последний раз им пользовался, так что теперь ухода не требовал. Герцер все же по привычке протер его промасленной тряпкой, затем задумался о своих дальнейших действиях.
С рапортом к герцогу Эдмунду ему было приказано явиться безотлагательно, но он подумал, что все же лучше сначала смыть с себя дорожную пыль. Вопрос был в том, идти ли через весь город в баню или воспользоваться душем в казарме. В конце концов молодой человек решил, что последнее проще, стянул с себя одежду и обернул полотенце вокруг бедер.
Душевые пристроили к казарме незадолго до его отъезда. Ничего особенного, просто несколько кранов, установленных в помещении с бетонными стенами. По сравнению с городской баней выглядело это примитивно, но, по крайней мере, не нужно было идти на другой конец города. Почему-то ему не очень хотелось останавливаться, чтобы побеседовать с каждым, кто выразит желание с ним поздороваться, – а это могла оказаться добрая половина населения города.
В казармах в это время дня было безлюдно – инструкторы либо гоняли курсантов, либо работали в своих кабинетах, на другой стороне плаца. Герцер шел по коридору в полном одиночестве. Душевые располагались в середине деревянного здания, за офицерским корпусом, там же, где обитал сержантский состав. Лейтенант кивнул часовому, проходя мимо, затем свернул к душевым.
Там возился уборщик. Герцер коротко поздоровался, зашел в кабинку, скинул полотенце и повесил его на крючок с внешней стороны, перед тем как включить воду.
Вода поначалу была холодной и нагревалась лет сто, но это всяко было лучше, чем в Харцбурге. На полочке лежал кусочек мыла, и он тщательно намылился, не забыв про волосы. Они отросли – пора стричься. Но это может подождать. А то до герцога еще дойдет слух о том, что лейтенант Геррик вернулся, раньше, чем он сам явится с докладом. Герцер выключил воду и снял с крючка полотенце.
Вытянутое зеркало из отполированного до блеска металла висело над бетонным желобом, в который стекала вода. Герцер остановился перед ним, критически рассматривая свое отражение. О том, чтобы на его лице не росла щетина, он позаботился еще до Спада, а вот шевелюра действительно отросла, теперь волосы почти касалась ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107