Видя теперь затруднительное положение, в которое поставлены были судьи невозможностью доказать подлинность его личности, он решил извлечь все возможное в свою пользу из этого обстоятельства. До настоящей минуты ему не приходило в голову отрицать свое имя, теперь же он совершенно естественно пожелал прибегнуть к этому средству спасения.
Он обратился к градоначальнику с вопросами на английском языке, на котором обращались к нему самому.
- Вы говорите, синьор подеста, что видели меня в Порто-Феррайо на острове Эльбе?
- Да, синьор, и я имею честь состоять в должности в этом городе.
- Вы говорите, будто бы я заявил вам, что состою на службе английского короля в качестве капитана фелуки «Крыло-и-Крыло»?
- Да. «Крыло-и-Крыло», вы так назвали эту фелуку.
- Насколько я понял, мистер подеста, вы назвали это судно люгером, - сказал Лейон.
- Фелука-люгер, синьор капитан, ни более ни менее, честное слово.
- Все присутствующие здесь почтенные офицеры как нельзя лучше знают, что фелука-люгер и такой люгер, каков, как говорят, «Блуждающий Огонь», две вещи совершенно различные. Далее, синьор, скажите, слышали ли вы когда-нибудь от меня, будто я француз?
- Нет, вы не так были глупы, чтобы назваться им человеку, который ненавидит французов. Клянусь, если бы все подданные великого герцога ненавидели этих врагов так, как я, он был бы могущественнейшим князем в целой Италии.
- Без сомнения, синьор. Теперь позвольте мне спросить вас, называл ли я когда-нибудь эту фелуку иначе, как «Крыло-и-Крыло»? Упоминал ли когда-нибудь о «Блуждающем Огне»?
- Нет, вы всегда говорили: «Крыло-и-Крыло», никогда иначе; но…
- Извините, синьор, но я попрошу вас ограничиться только одними ответами на мои вопросы. Итак, фелуку я всегда называл «Крыло-и-Крыло», а себя капитаном Смитом - не правда ли?
- Совершенно верно, синьор: «Крыло-и-Крыло», капитан Смит, сэр Смит, потомок славной английской фамилии, сколько мне помнится.
Рауль улыбнулся, так как он помнил, что, возбужденный беседой с двумя итальянцами, он случайно, совершенно не преднамеренно обмолвился двумя-тремя словами в этом роде, а затем уже его собеседники сами ухватились за них и раздули их. Однако он счел неуместным противоречить подесте, который до сих пор не говорил ничего такого, что могло бы ему повредить.
- Когда молодой человек из тщеславия желает прослыть знатным, господа, то это еще не дает права считать его шпионом, это доказывает только его легкомыслие, - спокойно заметил Рауль. - Вы говорите, синьор, что я никогда не выдавал себя за француза; но разве не сказал я вам, что родом с Гернси?
- Да, вы мне сказали, что поколение Смит - уроженцы этого острова. Признаюсь, я никогда не слыхал об этом острове, но вице-губернатор знает, - он все знает, вице-губернатор; я думаю, в целой Италии не найдется равного ему по учености.
- Хорошо, хорошо! Теперь, будьте любезны, синьор подеста, заявите этим господам, если вы по совести и согласно данной вами присяге можете это подтвердить, что вы лично ручаетесь в том, что я имею какое-нибудь отношение к этой фелуке «Крыло-и-Крыло».
- Я могу только сказать, что знаю это с ваших собственных слов. На вас был точно такой мундир, как на этих офицерах, и вы себя назвали командиром «Крыла-и-Крыла».
- Прекрасно; вот это значит, действительно, помнить о присяге - ваши показания удивительно точны. Итак, все ваше сообщение сводится к тому, что вы не знаете, называется ли фелука, о которой вы говорите, «Блуждающим Огнем», ни того, француз ли я, и еще того менее, что я Рауль Ивар; но что вы помните, что я назвался Джэком Смитом, уроженцем Гернсея.
- Да, вы называли себя Джэком Смитом, а не Раулем Иваром. Но, синьор, я видел, как вы направляли пушки против лодок фрегата, на котором мы теперь находимся; и вы тогда подняли французский флаг. Это доказывает, что вы ему враг, насколько у нас понимают эти дела в Порто-Феррайо.
Рауль почувствовал, что это последнее заявление говорит против него; но в то же время ему чего-то недоставало, чтобы стать настоящим доказательством.
- Видели вы, что я стрелял или отдавал приказание стрелять, синьор? Вы хотите сказать, что «Крыло-и-Крыло» враждебно выступило против лодок с «Прозерпины»; но уверены ли вы, что я был в то время на палубе этой фелуки?
- Нет, синьор, но вы мне говорили, что вы на ней командиром.
- Разберемся хорошенько, - сказал королевский прокурор, - вы намерены отрицать то, что вы француз и враг англичан, подсудимый?
- Я намерен, сэр, отрицать все, что не будет доказано.
- Но ваше произношение, обороты, которые вы употребляете, говоря по-английски, сама наружность ваша - все говорит, что вы француз.
- Извините, господа, но теперь во многих странах говорят по-французски, далеко не в одних французских владениях. И вы приговорите человека за то только, что его выговор не обнаруживает в нем англичанина.
- Мы желаем держаться полной справедливости и законности, подсудимый, - сказал Куф, - и вы имеете полную возможность воспользоваться нашими сомнениями. Однако я должен вас предупредить, что мы уверены в том, что вы француз и Рауль Ивар. Если вам удастся доказать противное, ваша удача, но доказать вы должны несомненно и ясно.
- А как же предполагает почтенный совет могу я это доказать? Меня арестовали в ночь, а утром уже повели на допрос, не дав больше времени, чем Караччиоли. Дайте мне время вызвать свидетелей, и я вам докажу, кто я такой и что.
Он произнес эти слова с полным самообладанием как человек, уверенный в своей невиновности, что произвело некоторое впечатление на судей. Но они не сомневались в том, что перед ними не кто другой, как самый опасный из их врагов, Рауль Ивар, с люгера «Блуждающий Огонь», и нельзя допустить, чтобы он ускользнул от них. Слова Рауля вызвали лишь с их стороны большую осмотрительность с целью устранить малейшее обвинение в пристрастии.
- Не имеете ли вы еще какого-нибудь вопроса предложить свидетелю, подсудимый? - спросил председатель.
- В настоящую минуту ничего больше; вы можете продолжать допрос, сэр.
- Пусть приведут Итуэла Больта, - сказал королевский прокурор, читая это имя на листе лежащей перед ним бумаги.
Рауль внутренне содрогнулся, так как свидетельство американца, о котором он совершенно забыл, могло его погубить.
Между тем Итуэла ввели, сняли с него присягу и приступили к допросу.
- Ваше имя Итуэл Больт? - обратился к нему королевский прокурор.
- Так говорят здесь. Что касается меня, то я не отвечаю на подобный вопрос.
- Вы отрицаете, что это ваше имя?
- Я ничего не отрицаю и ничего не утверждаю; я не желаю иметь дело ни с этим судебным разбирательством, ни с этим судном.
Рауль вздохнул свободнее, потому что, говоря правду, он мало доверял твердости и бескорыстию Итуэла и боялся, что того могло подкупить обещание помилования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73