..
Пупс пристально посмотрел на Крысса, и тот опустил глаза.
Нет, пожалуй, этот гном не был похож на заговорщика. Крупное злодейство было не в его характере. Он, конечно, чрезвычайно умен, но не настолько, чтобы полностью взять дело в свои руки. Для этого необходим кураж, умение нравиться толпе, а Крысс вообще не любит бывать на виду; в этом его сила и его слабость...
- Что же вы стоите, господин Крысс? - милостиво произнес Пупс, покончив с завтраком и распорядившись убрать поднос. - Располагайтесь без всякого стеснения, будьте как у себя дома. Или вы мне уже не друг?
Крысс не двинулся с места.
- Я спрашиваю вас: друг вы мне или не друг?
- Ваше сиятельство изволили за что-то на меня гневаться...
Но на лице Пупса уже светилась его обычная благодушная улыбка. Он слез с кровати, босиком и в ночной рубашке прошлёпал к Крыссу, обнял его, подвёл к мягкому диванчику и усадил.
- Никогда, - пропел он мягко и сладко, - никогда, дорогой друг, не смейте думать, что я могу на вас гневаться.
Пупс вернулся к своей кровати, забрался под одеяло и позвал слуг:
- Подайте моему другу тоже... Чего-нибудь.
Крысс сделал протестующий жест руками, но его сиятельство строго возразил:
- Нет, нет, я настаиваю. Я вел себя по-хамски, а теперь хочу, чтобы вы чувствовали здесь себя как дома.
Столик на гнутых ножках в мгновение ока заставили угощениями.
- Съешьте, съешьте чего-нибудь, дорогой друг, - пропел Пупс. Доставьте мне такое удовольствие, я прошу вас, я умоляю!
Ощущая неловкость и спазмы в пищеводе, Первый министр оторвал виноградину, сунул в рот и спустя несколько секунд зашёлся кашлем.
Пупс колобком скатился с кровати, подлетел к Крыссу и дробно заколотил по его спине кулачками. Тот перестал кашлять, вытащил из кармана платочек, повернул голову и сдавленным голосом произнес:
- Ваше сиятельство очень добры ко мне...
Лицо его сделалось багровым.
- Вот видите! - радостно запрыгал Пупс у него за спиной. - Видите, как все замечательно получилось! Я сумел, сумел доказать, что являюсь вам другом! Ведь вы сейчас могли совсем задохнуться! Могли? Могли?
- Мог...
- Но ведь я спас вас? Ведь верно, спас?
- Спасли...
- И после этого вы будете утверждать, что я вам не друг?
- Ваше сиятельство больше чем друг, я обязан жизнью вашему сиятельству.
Пупс взял Крысса за плечи, поцеловал его в макушку, запрыгнул в кровать и со счастливой улыбкой смотрел на него некоторое время из-под одеяла.
Со стола убрали нетронутые угощения. Первый министр разложил свои бумаги и начал наконец свой обычный утренний доклад.
Прежде всего он, как обычно, доложил о доходах и расходах государственной казны за истекшие сутки. Казна была переполнена, и теперь уже следовало заботиться не о наполнении её, а о разумном распределении средств. В глубине души Пупс не был ещё полностью уверен в незыблемости собственной власти, а потому с расходами не торопился. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что теперь может взять всё, что захочет, - просто так, без отдачи.
Однако цифры вскоре его утомили.
- Хорошо, хорошо, - отмахнулся он, мучительно зевнув. - Расскажите лучше, какие настроения в народе. Доволен ли мой народ существующим порядком, нет ли жалоб? Поймали вы наконец этих пиратов, несущих в радиоэфир смуту?
- Не уверен, что их поймали, ваше сиятельство; думаю, что господин Тайный министр более обстоятельно доложит о положении дел в этом вопросе.
- Хорошо, продолжайте.
- Портреты вашего сиятельства с изображением анфас развешаны во всех присутственных местах; изображения в профиль чеканятся на монетах нового образца и наградных медалях. Все письменные и устные тексты начинаются здравицей в адрес вашего сиятельства или же ссылкой на цитату из трудов вашего сиятельства...
- Моих трудов?..
- Любой гном в нашем государстве знает, что существует многотомное издание трудов вашего сиятельства, однако никому не приходит в голову где-нибудь его разыскивать.
- Ловко. А как обстоит дело с гимном? Вы мне обещали гимн, неужто у нас перевелись поэтические таланты?
Лицо министра осветилось. Он достал из внутреннего кармана истрёпанную бумажку, пострадавшую, как видно, в процессе творческих мук, и торжественно прочёл:
- "Дерзновению подобно!"
- Что это? - спросил Пупс.
- С позволения вашего сиятельства, Гимн подлунных гномов, - пояснил Крысс. - Несколько дней и ночей специально собранная мною команда наших лучших поэтов работала над строками этого гимна. Я сам лично доводил до необходимого совершенства окончательный вариант. И вот плод моей сегодняшней бессонной ночи.
- Так-так, - с чрезвычайной заинтересованностью Пупс приподнялся на локте, - читайте.
Крысс встал, горделиво распрямился, взял в левую руку листок, театральным жестом отставил в сторону правую - и принялся читать:
Правитель единый на счастье нам дан,
Ему не страшны перемен катаклизмы;
Заботится он, чтобы полон карман
Набит был у каждого в нашей Отчизне.
Кипит наша ярость!
За счастье народа
Подлунного мира
Не дрогнет рука!
Веди нас на славу!
Веди нас на подвиг!
Да здравствует сила
Твоя на века!
- Погодите, погодите! - прервал его Пупс. - Но почему же именно сила?
- Осмелюсь просить ваше сиятельство выслушать все куплеты до конца...
- Хорошо, валяй.
И действительно, оказалось, что припев после второго куплета заканчивается словами "Да здравствует мудрость твоя на века!"; после третьего куплета в достоинство его сиятельства возводилась скромность; и, наконец, финальная строчка гимна звучала так: "Прославится имя твое на века!"
Пупс закричал "Браво, браво!", запрыгал на кровати и захлопал в ладоши.
- Замечательно! Великолепно! Крысс, честное слово, я не ожидал от вас такой прыти. Вы - талант.
Потупив глаза, Крысс стоял чрезвычайно довольный и даже смущённый столь бурно выразившейся похвалой.
- Но вам не кажется, что слово "скромность" в третьем куплете звучит... Как бы это сказать... недостаточно скромно?
- В одном из вариантов прославлялась храбрость вашего сиятельства, однако я счёл слова "сила" и "храбрость" в данном случае почти синонимами и потому решил прославить именно скромность вашего сиятельства.
- Хм... Ну, если вы действительно так полагаете... я всецело вам доверяюсь как профессионалу. Крысс, вы - молодчина! Как обстоит дело с музыкой?
- Наброски уже готовы, но я пока ещё не считаю возможным представить их на рассмотрение вашего сиятельства. Текст, если вы соблаговолите его одобрить, будет сегодня же опубликован.
- Одобряю, дорогой друг! Конечно одобряю! Только умоляю вас: не затягивайте это дело с музыкой, хорошо? хорошо? хорошо?..
Пупс в несколько прыжков оказался возле Крысса, чмокнул его в лоб и, наклонившись, забарабанил ладонями по столику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Пупс пристально посмотрел на Крысса, и тот опустил глаза.
Нет, пожалуй, этот гном не был похож на заговорщика. Крупное злодейство было не в его характере. Он, конечно, чрезвычайно умен, но не настолько, чтобы полностью взять дело в свои руки. Для этого необходим кураж, умение нравиться толпе, а Крысс вообще не любит бывать на виду; в этом его сила и его слабость...
- Что же вы стоите, господин Крысс? - милостиво произнес Пупс, покончив с завтраком и распорядившись убрать поднос. - Располагайтесь без всякого стеснения, будьте как у себя дома. Или вы мне уже не друг?
Крысс не двинулся с места.
- Я спрашиваю вас: друг вы мне или не друг?
- Ваше сиятельство изволили за что-то на меня гневаться...
Но на лице Пупса уже светилась его обычная благодушная улыбка. Он слез с кровати, босиком и в ночной рубашке прошлёпал к Крыссу, обнял его, подвёл к мягкому диванчику и усадил.
- Никогда, - пропел он мягко и сладко, - никогда, дорогой друг, не смейте думать, что я могу на вас гневаться.
Пупс вернулся к своей кровати, забрался под одеяло и позвал слуг:
- Подайте моему другу тоже... Чего-нибудь.
Крысс сделал протестующий жест руками, но его сиятельство строго возразил:
- Нет, нет, я настаиваю. Я вел себя по-хамски, а теперь хочу, чтобы вы чувствовали здесь себя как дома.
Столик на гнутых ножках в мгновение ока заставили угощениями.
- Съешьте, съешьте чего-нибудь, дорогой друг, - пропел Пупс. Доставьте мне такое удовольствие, я прошу вас, я умоляю!
Ощущая неловкость и спазмы в пищеводе, Первый министр оторвал виноградину, сунул в рот и спустя несколько секунд зашёлся кашлем.
Пупс колобком скатился с кровати, подлетел к Крыссу и дробно заколотил по его спине кулачками. Тот перестал кашлять, вытащил из кармана платочек, повернул голову и сдавленным голосом произнес:
- Ваше сиятельство очень добры ко мне...
Лицо его сделалось багровым.
- Вот видите! - радостно запрыгал Пупс у него за спиной. - Видите, как все замечательно получилось! Я сумел, сумел доказать, что являюсь вам другом! Ведь вы сейчас могли совсем задохнуться! Могли? Могли?
- Мог...
- Но ведь я спас вас? Ведь верно, спас?
- Спасли...
- И после этого вы будете утверждать, что я вам не друг?
- Ваше сиятельство больше чем друг, я обязан жизнью вашему сиятельству.
Пупс взял Крысса за плечи, поцеловал его в макушку, запрыгнул в кровать и со счастливой улыбкой смотрел на него некоторое время из-под одеяла.
Со стола убрали нетронутые угощения. Первый министр разложил свои бумаги и начал наконец свой обычный утренний доклад.
Прежде всего он, как обычно, доложил о доходах и расходах государственной казны за истекшие сутки. Казна была переполнена, и теперь уже следовало заботиться не о наполнении её, а о разумном распределении средств. В глубине души Пупс не был ещё полностью уверен в незыблемости собственной власти, а потому с расходами не торопился. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что теперь может взять всё, что захочет, - просто так, без отдачи.
Однако цифры вскоре его утомили.
- Хорошо, хорошо, - отмахнулся он, мучительно зевнув. - Расскажите лучше, какие настроения в народе. Доволен ли мой народ существующим порядком, нет ли жалоб? Поймали вы наконец этих пиратов, несущих в радиоэфир смуту?
- Не уверен, что их поймали, ваше сиятельство; думаю, что господин Тайный министр более обстоятельно доложит о положении дел в этом вопросе.
- Хорошо, продолжайте.
- Портреты вашего сиятельства с изображением анфас развешаны во всех присутственных местах; изображения в профиль чеканятся на монетах нового образца и наградных медалях. Все письменные и устные тексты начинаются здравицей в адрес вашего сиятельства или же ссылкой на цитату из трудов вашего сиятельства...
- Моих трудов?..
- Любой гном в нашем государстве знает, что существует многотомное издание трудов вашего сиятельства, однако никому не приходит в голову где-нибудь его разыскивать.
- Ловко. А как обстоит дело с гимном? Вы мне обещали гимн, неужто у нас перевелись поэтические таланты?
Лицо министра осветилось. Он достал из внутреннего кармана истрёпанную бумажку, пострадавшую, как видно, в процессе творческих мук, и торжественно прочёл:
- "Дерзновению подобно!"
- Что это? - спросил Пупс.
- С позволения вашего сиятельства, Гимн подлунных гномов, - пояснил Крысс. - Несколько дней и ночей специально собранная мною команда наших лучших поэтов работала над строками этого гимна. Я сам лично доводил до необходимого совершенства окончательный вариант. И вот плод моей сегодняшней бессонной ночи.
- Так-так, - с чрезвычайной заинтересованностью Пупс приподнялся на локте, - читайте.
Крысс встал, горделиво распрямился, взял в левую руку листок, театральным жестом отставил в сторону правую - и принялся читать:
Правитель единый на счастье нам дан,
Ему не страшны перемен катаклизмы;
Заботится он, чтобы полон карман
Набит был у каждого в нашей Отчизне.
Кипит наша ярость!
За счастье народа
Подлунного мира
Не дрогнет рука!
Веди нас на славу!
Веди нас на подвиг!
Да здравствует сила
Твоя на века!
- Погодите, погодите! - прервал его Пупс. - Но почему же именно сила?
- Осмелюсь просить ваше сиятельство выслушать все куплеты до конца...
- Хорошо, валяй.
И действительно, оказалось, что припев после второго куплета заканчивается словами "Да здравствует мудрость твоя на века!"; после третьего куплета в достоинство его сиятельства возводилась скромность; и, наконец, финальная строчка гимна звучала так: "Прославится имя твое на века!"
Пупс закричал "Браво, браво!", запрыгал на кровати и захлопал в ладоши.
- Замечательно! Великолепно! Крысс, честное слово, я не ожидал от вас такой прыти. Вы - талант.
Потупив глаза, Крысс стоял чрезвычайно довольный и даже смущённый столь бурно выразившейся похвалой.
- Но вам не кажется, что слово "скромность" в третьем куплете звучит... Как бы это сказать... недостаточно скромно?
- В одном из вариантов прославлялась храбрость вашего сиятельства, однако я счёл слова "сила" и "храбрость" в данном случае почти синонимами и потому решил прославить именно скромность вашего сиятельства.
- Хм... Ну, если вы действительно так полагаете... я всецело вам доверяюсь как профессионалу. Крысс, вы - молодчина! Как обстоит дело с музыкой?
- Наброски уже готовы, но я пока ещё не считаю возможным представить их на рассмотрение вашего сиятельства. Текст, если вы соблаговолите его одобрить, будет сегодня же опубликован.
- Одобряю, дорогой друг! Конечно одобряю! Только умоляю вас: не затягивайте это дело с музыкой, хорошо? хорошо? хорошо?..
Пупс в несколько прыжков оказался возле Крысса, чмокнул его в лоб и, наклонившись, забарабанил ладонями по столику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116