Они прибирались в доме, мыли посуду и собирали норму клюквы не только за себя, но и за своих шефов. Жмурик и Тефтель в лес не ходили, но сидели целыми днями за переборкой ягод. Ханаконда ни к какой работе не прикасался. Он только смотрел в окно, слушал радиоприемник и постоянно о чём-то напряжённо думал.
Вообще-то находящийся под действием порошка гном не мог думать самостоятельно. Он выполнял свои обязанности согласно подробнейшим служебным инструкциям и радовался жизни согласно бодрым установкам, звучащим по радио и телевидению. Но в том-то и дело, что Ханаконда уже не находился под действием гипнотического порошка. Ни он сам, ни Жмурик с Тефтелем, ни четверо работавших на них простофиль.
Оказавшись здесь, на Клушке, Ханаконда однажды могучим усилием воли заставил себя отказаться от привозимых на вертолете продуктов. По прошествии суток он полностью восстановил ясность ума и память. Он снова стал коварным, жестоким и чрезвычайно опасным для окружающих. Мысль о побеге и жестоком мщении поглотила его целиком, не оставив места ни для чего другого. Время от времени он скрипел зубами и шипел, как змея.
Конечно, он не мог действовать без сообщников, а потому вернул ясность мысли находившимся рядом Миге, Кроллу, Хорьку и Губошлёпу. Семеро понимавших что к чему гномов уже представляли собой значительную силу, а под руководством умного и жестокого главаря, вырвавшись на свободу, они могли наделать неисчислимых бед.
Для того чтобы постоянно находиться в форме и быть готовыми к решительным действиям, бандитам приходилось пить болотную воду, а питаться исключительно грибами, клюквой и дикорастущим чесноком. Из-за этого у них постоянно болели животы, всё валилось из рук, а любая мелочь вызывала приступ раздражения. То и дело они дрались между собой, оставляя друг другу на физиономиях синяки и ссадины.
Свой паёк, состоящий из разнообразных, вкусных, но щедро сдобренных порошком продуктов, они выбрасывали в специально вырытую за домом и прикрытую ветками глубокую яму.
- Погода портится, - хрипло произнес Ханаконда, барабаня пальцами по мутному стеклу небольшого окошка. - Где до сих носит этих идиотов...
Тефтель и Жмурик сидели на табуретках и, как обычно, не спеша перебирали ягоды, бросая листики и мусор прямо на пол. На плите кипела кастрюля с грибами, от одного запаха которых всех давно воротило.
- Сегодня утром Губошлёп опять залезал в яму, - доложил Жмурик. Слопал две банки консервов и булку с маком, хе-хе.
- С-скотина, - прошептал Ханаконда. - Имейте в виду, господа сообщники, не будет дисциплины - не будет побега. Другой жизни вам не видать, передохнете все здесь, на болоте.
- А уже есть какие-нибудь соображения насчёт побега, а, шеф? поинтересовался Тефтель.
- Соображения? Так я вам и сказал, чтобы вы завтра же всем растрепали. Сегодня Губошлёп залез в яму, а завтра кто-нибудь ещё нажрётся порошка и побежит докладывать о побеге старшему надзирателю.
- Обижаете, начальник, - возразил Тефтель. - Гадом буду, если побегу к надзирателю. А может, всё-таки махнём через пролив? Пилы и топоры у нас есть - доберемся до берега и сколотим плот. Дождемся попутного ветра, поднимем парус - и мы уже на том берегу!
- Ты - дурак. Ещё ни одно судно не смогло преодолеть течение в проливе. Плот унесёт в Северный океан и затрёт во льдах. Не мешайте мне думать.
Ханаконда снова забарабанил по окну и заскрипел зубами.
На пороге послышался топот сапог, и в дом вошли Хорёк, Губошлёп, Мига и Кролл. Рожи у них были красные и распухшие от укусов комаров. В руках они держали вёдра с клюквой, наполненные не более чем на две трети.
- Почему раньше времени? - произнёс, не оборачиваясь, Ханаконда.
- Погода портится, шеф, - объяснил Хорёк. - Поднялся ветер, дождь вот-вот хлынет. Завтра встанем пораньше и наверстаем.
- Если не сделаете план, накажу всех четверых.
- Сделаем, шеф, всё будет в порядке.
"Как бы этот ветер не испортил все дело, - проворчал про себя Ханаконда. - Если завтра погода будет нелётная, придется отложить затею до следующего рейса..."
- Губошлёп, - позвал он щуплого и лопоухого гнома. - Подойди ко мне.
Тот встал перед шефом, глядя на него счастливыми, бессмысленными глазами-пуговицами.
- Зачем ты лазил в яму, Губошлёп? Ты ведь знал, что этого нельзя делать.
- Знал, шеф, конечно знал. Да уж только очень болел живот от этой нашей еды. Будто выпил ведро бензина, а после какая-то сволочь просунула туда руку с горящей спичкой...
Приступ боли обжёг внутренности Ханаконды, он стиснул зубы и прикрыл глаза. Такие приступы случались последнее время с ним довольно часто. Он проглотил горсть таблеток и произнес сдавленно:
- Теперь всё в порядке?
- Да, шеф, чувствую себя хорошо.
- И что же ты теперь собираешься делать?
- Вот думаю сходить к старшему надзирателю и донести, что мы тут собираемся сбежать и на воле сколотить банду, - простодушно отвечал Губошлёп.
Тефтель выронил на пол ковшик, из которого пил воду.
- Что-что? - удивленно вскинул брови Ханаконда. - Как ты говоришь "донести старшему надзирателю"?
- Именно так, шеф. Господин старший надзиратель каждый раз говорит об этом на построении. Он говорит, что, если мы не будем доносить друг на друга, он урежет нам пайки. А продукты в пайке первый сорт, поверьте мне, шеф.
Некоторое время все с ужасом смотрели на Губошлёпа, который как ни в чём не бывало простодушно улыбался. Ханаконда медленно шагнул к нему и погладил по голове:
- Хорошо, хорошо, молодец. Только ты вот что... Ты не ходи сегодня к этому старшему надзирателю, ладно?
- Как прикажете, шеф.
- Сейчас ты вот что сделай: бери ведро и отправляйся в лес, за дальнюю просеку. Тут без тебя вышло новое, особо важное распоряжение: чтобы клюкву по ночам собирать. Она, видишь ли, именно в это время особенные соки набирает, целебные, понимаешь?
- Да-да-да, понимаю...
- Вот и молодец. Так что одевайся потеплее - и вперёд.
Губошлёп покосился на своих товарищей, которые теперь едва сдерживали смех.
- Один?
- Один, один. Работа эта, видишь ли, очень ответственная, не всякого пошлют. Тут без тебя старший надзиратель приходил, он прямо так и сказал: только тебе, мол, он и доверяет.
Лицо Губошлёпа осветилось гордостью. Он набросил поверх ватника плащ с капюшоном, подхватил вёдра и, весело насвистывая, зашагал из дома в сторону леса.
Проследив за ним через окно, Ханаконда повернулся к оставшимся:
- Что, господа мазурики, ещё кому-нибудь охота набить брюхо?
Все понимали, для чего шеф отправил провинившегося на ночь в лес. Действие порошка ограничивалось сутками, и ближайшим утром этот срок истекал. Оставлять недотепу в поселке было опасно, потому что Пфигль мог в любую минуту нагрянуть с проверкой. А ночёвка в холодном лесу послужит Губошлёпу и остальным хорошим уроком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Вообще-то находящийся под действием порошка гном не мог думать самостоятельно. Он выполнял свои обязанности согласно подробнейшим служебным инструкциям и радовался жизни согласно бодрым установкам, звучащим по радио и телевидению. Но в том-то и дело, что Ханаконда уже не находился под действием гипнотического порошка. Ни он сам, ни Жмурик с Тефтелем, ни четверо работавших на них простофиль.
Оказавшись здесь, на Клушке, Ханаконда однажды могучим усилием воли заставил себя отказаться от привозимых на вертолете продуктов. По прошествии суток он полностью восстановил ясность ума и память. Он снова стал коварным, жестоким и чрезвычайно опасным для окружающих. Мысль о побеге и жестоком мщении поглотила его целиком, не оставив места ни для чего другого. Время от времени он скрипел зубами и шипел, как змея.
Конечно, он не мог действовать без сообщников, а потому вернул ясность мысли находившимся рядом Миге, Кроллу, Хорьку и Губошлёпу. Семеро понимавших что к чему гномов уже представляли собой значительную силу, а под руководством умного и жестокого главаря, вырвавшись на свободу, они могли наделать неисчислимых бед.
Для того чтобы постоянно находиться в форме и быть готовыми к решительным действиям, бандитам приходилось пить болотную воду, а питаться исключительно грибами, клюквой и дикорастущим чесноком. Из-за этого у них постоянно болели животы, всё валилось из рук, а любая мелочь вызывала приступ раздражения. То и дело они дрались между собой, оставляя друг другу на физиономиях синяки и ссадины.
Свой паёк, состоящий из разнообразных, вкусных, но щедро сдобренных порошком продуктов, они выбрасывали в специально вырытую за домом и прикрытую ветками глубокую яму.
- Погода портится, - хрипло произнес Ханаконда, барабаня пальцами по мутному стеклу небольшого окошка. - Где до сих носит этих идиотов...
Тефтель и Жмурик сидели на табуретках и, как обычно, не спеша перебирали ягоды, бросая листики и мусор прямо на пол. На плите кипела кастрюля с грибами, от одного запаха которых всех давно воротило.
- Сегодня утром Губошлёп опять залезал в яму, - доложил Жмурик. Слопал две банки консервов и булку с маком, хе-хе.
- С-скотина, - прошептал Ханаконда. - Имейте в виду, господа сообщники, не будет дисциплины - не будет побега. Другой жизни вам не видать, передохнете все здесь, на болоте.
- А уже есть какие-нибудь соображения насчёт побега, а, шеф? поинтересовался Тефтель.
- Соображения? Так я вам и сказал, чтобы вы завтра же всем растрепали. Сегодня Губошлёп залез в яму, а завтра кто-нибудь ещё нажрётся порошка и побежит докладывать о побеге старшему надзирателю.
- Обижаете, начальник, - возразил Тефтель. - Гадом буду, если побегу к надзирателю. А может, всё-таки махнём через пролив? Пилы и топоры у нас есть - доберемся до берега и сколотим плот. Дождемся попутного ветра, поднимем парус - и мы уже на том берегу!
- Ты - дурак. Ещё ни одно судно не смогло преодолеть течение в проливе. Плот унесёт в Северный океан и затрёт во льдах. Не мешайте мне думать.
Ханаконда снова забарабанил по окну и заскрипел зубами.
На пороге послышался топот сапог, и в дом вошли Хорёк, Губошлёп, Мига и Кролл. Рожи у них были красные и распухшие от укусов комаров. В руках они держали вёдра с клюквой, наполненные не более чем на две трети.
- Почему раньше времени? - произнёс, не оборачиваясь, Ханаконда.
- Погода портится, шеф, - объяснил Хорёк. - Поднялся ветер, дождь вот-вот хлынет. Завтра встанем пораньше и наверстаем.
- Если не сделаете план, накажу всех четверых.
- Сделаем, шеф, всё будет в порядке.
"Как бы этот ветер не испортил все дело, - проворчал про себя Ханаконда. - Если завтра погода будет нелётная, придется отложить затею до следующего рейса..."
- Губошлёп, - позвал он щуплого и лопоухого гнома. - Подойди ко мне.
Тот встал перед шефом, глядя на него счастливыми, бессмысленными глазами-пуговицами.
- Зачем ты лазил в яму, Губошлёп? Ты ведь знал, что этого нельзя делать.
- Знал, шеф, конечно знал. Да уж только очень болел живот от этой нашей еды. Будто выпил ведро бензина, а после какая-то сволочь просунула туда руку с горящей спичкой...
Приступ боли обжёг внутренности Ханаконды, он стиснул зубы и прикрыл глаза. Такие приступы случались последнее время с ним довольно часто. Он проглотил горсть таблеток и произнес сдавленно:
- Теперь всё в порядке?
- Да, шеф, чувствую себя хорошо.
- И что же ты теперь собираешься делать?
- Вот думаю сходить к старшему надзирателю и донести, что мы тут собираемся сбежать и на воле сколотить банду, - простодушно отвечал Губошлёп.
Тефтель выронил на пол ковшик, из которого пил воду.
- Что-что? - удивленно вскинул брови Ханаконда. - Как ты говоришь "донести старшему надзирателю"?
- Именно так, шеф. Господин старший надзиратель каждый раз говорит об этом на построении. Он говорит, что, если мы не будем доносить друг на друга, он урежет нам пайки. А продукты в пайке первый сорт, поверьте мне, шеф.
Некоторое время все с ужасом смотрели на Губошлёпа, который как ни в чём не бывало простодушно улыбался. Ханаконда медленно шагнул к нему и погладил по голове:
- Хорошо, хорошо, молодец. Только ты вот что... Ты не ходи сегодня к этому старшему надзирателю, ладно?
- Как прикажете, шеф.
- Сейчас ты вот что сделай: бери ведро и отправляйся в лес, за дальнюю просеку. Тут без тебя вышло новое, особо важное распоряжение: чтобы клюкву по ночам собирать. Она, видишь ли, именно в это время особенные соки набирает, целебные, понимаешь?
- Да-да-да, понимаю...
- Вот и молодец. Так что одевайся потеплее - и вперёд.
Губошлёп покосился на своих товарищей, которые теперь едва сдерживали смех.
- Один?
- Один, один. Работа эта, видишь ли, очень ответственная, не всякого пошлют. Тут без тебя старший надзиратель приходил, он прямо так и сказал: только тебе, мол, он и доверяет.
Лицо Губошлёпа осветилось гордостью. Он набросил поверх ватника плащ с капюшоном, подхватил вёдра и, весело насвистывая, зашагал из дома в сторону леса.
Проследив за ним через окно, Ханаконда повернулся к оставшимся:
- Что, господа мазурики, ещё кому-нибудь охота набить брюхо?
Все понимали, для чего шеф отправил провинившегося на ночь в лес. Действие порошка ограничивалось сутками, и ближайшим утром этот срок истекал. Оставлять недотепу в поселке было опасно, потому что Пфигль мог в любую минуту нагрянуть с проверкой. А ночёвка в холодном лесу послужит Губошлёпу и остальным хорошим уроком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116