…Когда хумины прорвались по подземным коридорам, большая часть защитников башен оттянулась к нижним ярусам. Но это был лишь отвлекающий маневр со стороны южан. На самом-то деле они готовились к штурму Северных снаружи. Чем и занялись, как только решили, что времени прошло достаточно и гарнизоны отвлеклись на нижние этажи.
По приставным лестницам им удалось проникнуть в Северные. Но в это время обе стороны увидели неизвестное войско, которое спешным порядком двигалось к ущелью с севера. Хумины раньше, ашэдгунцы – позднее поняли, что это пришла подмога из Гардгэна; Армахог сумел собрать войско и рискнул атаковать Крина вопреки прежним планам.
Некоторое время южане еще держались, но потом поддались панике (не последнюю роль в этом сыграло и развоплощение Берегущего). Тем отрядам, что проникли в Северные по коридорам, наступали на пятки воины Армахога, посланные им в тоннели. Хуминов на нижних этажах легко перебили и вплотную занялись штурмующими. Сбросив южан с лестниц, ашэдгунцы сами же и воспользовались ими, чтобы оказаться в ущелье. Зажатые с трех сторон, хумины пытались бежать. Но вовремя подоспевшие с юга горцы заперли врага в Крина; спастись удалось немногим. Хуминдар теперь ничем не мог угрожать своему северному соседу.
– Как-то даже не верится, что все это правда, – заметил Обхад, когда Ха-Кынг закончил свой рассказ. – Просто невероятно!
– Гораздо более невероятно то, что ты выжил, – хмыкнул ятру. – Предпочитаешь, чтобы тебя отдали твоим соплеменникам, или будешь долечиваться у нас?
– Уж отдайте, пожалуйста, – слабо улыбнулся тысячник. – Небось волноваться будут.
– Хорошо. Я пошлю людей, они предупредят Пресветлого, – пообещал горец.
– Погоди, – остановил его Обхад. Он наконец-таки решился. – Скажи, это ты тот самый Ха-Кынг, который лет этак двадцать пять назад смеялся над одним солдатиком из гарнизона? Он пришел сюда в полнолуние и… ну…
– Боюсь, что нет. – пожал плечами ятру. – Извини. Я родился и долгое время жил на южной стороне, за Анг-Силибом. И сюда перебрался около десяти лет назад. А что?
– Да нет, ничего. – Тысячник улыбнулся. – Так, вспомнилось.
/смещение – блеск росы на замшелых камнях башенной стены: хрустально-алые капли/
До рассвета Талигхилл дремал, сидя у захваченной катапульты и укрывшись плащом. Рядом бдел неусыпный Храррип.
Солнце наконец подползло к небу и выдвинулось из-за горизонта алым краешком. Сквозь дрему Пресветлый услышал, как кто-то подошел к ним. Насторожился, а потом успокоился телохранитель.
– Вставайте, пора, – сказали сверху. Он неохотно разлепил веки и с недоверием уставился на знакомую фигуру.
– Пожалуй, я покину вас, правитель, – сообщил Ув-Дайгрэйс. – В ближайшее время храму придется подыскивать себе нового верховного жреца.
Талигхилл непонимающе кивнул.
– Не знаю, скажут ли вам это, – продолжал Бог Войны, – но сегодня ночью вы вели себя очень смело. Хотя лично я, будь у меня на то желание, как следует надрал бы вам уши.
Пресветлый поперхнулся и удивленно посмотрел на Ув-Дайгрэйса.
– Нет, вам не послышалось, – подтвердил тот. – Надрал бы уши. Вы вели себя великолепно – как воин, но совершенно бездумно как правитель. Да, разумеется, если бы вы не спустились вниз, показывая тем самым пример для подражания, битва могла бы пойти по-другому. Вы переломили ход сражения. Однако же при этом рисковали своей жизнью, а она уже давно не принадлежит вам, Пресветлый. Она принадлежит Ашэдгуну, и на будущее уж озаботьтесь тем, чтобы не обворовывать собственный народ.
– Спасибо, – невпопад сказал Талигхилл.
– Не за что, – покачав головой, ответил Ув-Дайгрэйс. – Я же все-таки Бог, защищать своих верующих – моя прямая обязанность.
– Ну, я – то не верующий, – с горечью произнес правитель. – Скажите, Тиелиг… то есть…
– Можете звать меня этим именем, если вам так проще, – пожалплечами Бог Войны. – В конце концов, какая разница? Если вам угодно бежать от действительности – на здоровье. Что же касается всего остального… Да, вы не верующий. И по-видимому, никогда им не станете. Мы, Боги, не подходим вам, правитель, мы недостаточно человечны по вашим меркам. – Он развел руками: – Увы, что поделать? Но я защищал Ашэдгун, а не лично вас, так что не переживайте – все в порядке. Вы почти ничего не должны мне. Разве что… Уничтожьте махтас.
– Но почему?
Губы Бога Войны скривила ироническая усмешка.
– Там, где верующий говорит «да», атеист восклицает «почему»! Рафаал-Мон не просто нанес серьезный ущерб вашей казне, что в преддверии войны могло роковым образом отразиться на ходе всей кампании, Игрок еще и подсунул вам игру Богов. Вы ведь не хотите стать Богом, Талигхилл? Вижу, вы удивлены…. Разумеется, я говорю не в прямом смысле. Махтас предназначен для Божественного мышления. Того самого мышления, которое заставляет пренебречь малым ради большого, даже в случае, когда речь идет о человеческих жизнях. А вам ведь не нравится такой расклад, верно? Вам вообще претит сама вероятность такого выбора. Махтас приучает к единственно возможному – с его позиций – варианту. Вам такое не подходит, правитель.
– Но почему вы сами не уничтожили игру?
– Мне было интересно, как вы поведете себя в этой войне. Помните? – я же Бог. Ну и… вы помешали тогда, в Желтой комнате, а после не было случая. Не хотел выдавать себя.
– Я сделаю это, – пообещал Талигхилл.
– Вот и хорошо, – подытожил Ув-Дайгрэйс. – Богам – Богово, а людям – людское. Что же, мне остается только проститься с вами.
– Навсегда? – охрипшим голосом спросил Пресветлый.
– Там поглядим, – туманно ответил Бог Войны. – Там видно будет. Живите с… – Видимо, он хотел сказать «с Богом», но только улыбнулся: – … с миром.
И ушел, осторожно обходя мертвых и спящих.
Талигхилл огляделся.
Вчера, в пылу сражения, он оказался далеко и от башен, и от своих военачальников. В темноте отыскать кого-либо представлялось маловероятным, к тому же Пресветлый ужасно вымотался в ходе сражения. Поэтому он и остался у захваченной катапульты до утра. То, что особу правителя охранял один лишь Храррип, ничуть не помешало Талигхиллу продремать до рассвета. Теперь же он был намерен отыскать штаб Армахога, расположенный, скорее всего, у северного выхода из ущелья. Можно было, конечно, возвратиться в Северо-Западную, но правитель твердо решил, что покинет Крина не через подземный коридор.
Вокруг вперемешку лежали живые и убитые. Рассветные лучи солнца будили тех, кто был способен проснуться, и люди поднимались, щурясь и моргая от яркого света. Уже звучали команды десятников и полусотенных, сзывавших своих солдат. По веревочным лестницам с башен спускались те из бойцов, кого победа застала наверху. По приказу офицеров они принимались стаскивать в отдельные кучи трупы врагов и своих мертвых товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139