Он знал лишь то, что он одинок и беспомощен во тьме ночи и сейчас его сожрут волки.
Он пробежал под деревом только потому, что мчался по прямой, поскольку понимал, что времени взобраться у него нет.
И тут его поймали, и человек завопил, внезапно вознесенный в воздух сильными руками дворфа. Не догадываясь, что Айвэн его союзник, он визжал и брыкался, несколько раз ощутимо задев лицо дворфа. Айвэн же только тряс головой и бормотал ругательства, клеймящие «глупых людей».
Билаго не мог вырваться, но, извиваясь и корчась, мешал Айвэну поднять его повыше и подальше от опасности. Наконец дворф подтянул алхимика, насколько мог, и боднул человека прямо в лоб. Билаго обмяк, и Айвэн с помощью Пайкела втащил его на ветку.
Лук Шейли прозвенел еще несколько раз, держа стаю на расстоянии, а дворфы меж тем распрямились и затащили оглушенного Билаго еще на пару сучьев повыше.
– Ради богов! – безостановочно шептал Вайсеро Билаго, и слезы текли по его щекам, когда он, наконец, вышел из ступора и узнал своих спасителей. – Ради богов! И Кэддерли! Дорогой Кэддерли! – плакал он, стоя на ближней к молодому жрецу ветке. – Боюсь, ты вернулся слишком поздно!
Кэддерли соскользнул ниже и замер на уровне Билаго, пытаясь успокоить мужчину.
– Дориген с тобой? – спросил Кэддерли, продолжая думать о взрыве.
Билаго, кажется, не понял, о ком идет речь.
– А Даника? – Молодой жрец словно обезумел. – Где Даника?
– Она была с тобой, – отозвался худощавый алхимик, видимо, искренне обескураженный.
– Даника вернулась в Библиотеку, – резко бросил Кэддерли.
– Меня несколько дней там не было.
И Билаго быстро поведал свою историю. Получалось, что четверо друзей знали куда больше об оскверненном месте, чем он, а бедный алхимик понимал только, что его выгнали и что впоследствии, кажется, в Библиотеке произошло что-то очень нехорошее, вызвавшее темных созданий. Билаго не ушел в Кэррадун, как велел ему Тобикус. Он решил дождаться возвращения Кэддерли или, по крайней мере, теплой погоды. В горах у него жили друзья, и он нашел прибежище в маленькой хижине у знакомого охотника, человека по имени Миншк, к востоку от Библиотеки.
– Темные создания повсюду, – заметил алхимик, вспоминая о времени, проведенном в лачуге охотника. – Мы с Миншком это знали и собирались завтра отправиться в Кэррадун. – Грустные глаза его обратились к востоку, и он скорбно повторил: – Завтра. Но тут пришли волки, – продолжил алхимик почти шепотом. – И что-то еще. Я сбежал, а Миншк…
Билаго шлепнулся на ветку и замолчал, а внимание четырех друзей переключилось на окружившую рощицу стаю. Волкам до них не добраться, но непрекращающийся вой вполне мог привести сюда кого-то, кому это удалось бы.
– Надо убираться отсюда, – предложил Айвэн.
В первый раз за это время лицо Вайсеро Билаго посветлело. Он пошарил под своим тяжелым плащом и, достав флягу, протянул ее Кэддерли.
А тем временем у Пайкела возникла своя идея. Он щелкнул короткими пальчиками и сдернул со спины брата его тяжелый топор.
Кэддерли, заинтересованный подношением Билаго, не обратил никакого внимания на последовавшую перепалку дворфов.
– Активированное масло, – возбужденно говорил алхимик. – Я собирался приготовить тебе еще один патронташ взрывных дротиков, но тут Тобикус… – Он замолчал, подавленный болезненными воспоминаниями.
Затем его лицо вновь прояснилось, и он сунул фляжку в руки Кэддерли.
– У меня была еще одна, – объяснил он. – Может, ты видел вспышку. Я замышлял взорвать и эту как раз перед тем, как Айвэн поймал меня, но времени не было.
Теперь Кэддерли понял, что это за огненный шар поднялся на востоке, и мрачно – очень мрачно! – принял подарок алхимика.
– Эй! – вскрикнул Айвэн, привлекая всеобщее внимание.
Пайкел победил в споре, пихнув Айвэна с такой силой, что тот повис на ветке, цепляясь за нее кончиками пальцев. Только это одно и спасло его от падения в самую гущу волчьей стаи. Прежде чем рыжебородый дворф сумел вскарабкаться обратно или выразить протест, Пайкел воспользовался топором брата, чтобы отколоть небольшую щепку. И когда Айвэн восстановил равновесие, Пайкел спокойно протянул ему топор, и Айвэн поспешно выхватил его, изумленно глядя на брата.
Хотя он едва ли был удивлен больше, чем Кэддерли. Юноша ясно, как никто другой, даже Айвэн, понял, кем стал Пайкел, чем обернулась его любовь к цветам и деревьям; и серьезность поступка Пайкела, тот факт, что предполагаемый друид поднял оружие на живое дерево, не ушел от внимания юного жреца. Кэддерли обогнул Айвэна, который, надо сказать, с большой охотой отодвинулся от своего непредсказуемого братца, и приблизился к Пайкелу, обнаружив, что зеленобородый дворф бормочет – нет, напевает – что-то себе под нос, сжимая в кулаке маленький нож.
Прежде чем Кэддерли успел задать хоть какой-нибудь вопрос, – а он не хотел перебивать Пайкела, – дворф полоснул ножиком по своей ладони.
Кэддерли схватил дворфа за запястье и повернул его к себе лицом. Пайкел улыбнулся и кивнул, указывая Кэддерли на порез и на рану, которую он нанес дереву.
Кэддерли начал понимать что-то, когда одна-единственная капля крови Пайкела сорвалась с его руки и упала на шершавый ствол рядом с небольшой зарубкой на дереве. Кровь мгновенно скатилась в трещину и исчезла из виду.
Пайкел запел снова, и Кэддерли последовал его примеру, пытаясь найти в Песни Денира энергию, которая прибавилась бы к усилиям дворфа.
Кровь продолжала течь из ранки Пайкела, и каждая капля безошибочно находила свой путь к сердцу дерева. Из зарубки поднялось тепло, неся с собой запах весны.
Кэддерли отыскал в потоке Песни священную мелодию, подходящую к данной ситуации, и последовал за ней всей своей душой, не зная, что случится дальше, не зная, чему именно дал толчок Пайкел.
Он пел, закрыв глаза, не обращая внимания на непрерывное рычание и вой волков, не обращая внимания на изумленное оханье своих друзей.
Открыл глаза юноша, когда сук под ним приподнялся, будто ожил. Дерево расцвело вовсю, на каждой ветке покачивались огромные яблоки. Одно уже было в руке Айвэна, и он откусил сразу половину.
Вид у дворфа, однако, был кислый, и вовсе не из-за вкуса.
– Думаешь, я ем, чтобы потолстеть, чтобы из меня получилась волчья еда повкуснее? – совершенно серьезно спросил он и запустил увесистым огрызком в нос ближайшего волка.
Пайкел визжал от удовольствия; Кэддерли с трудом мог поверить в то, что сделали они с Пайкелом. «А что они сделали?» – удивлялся молодой жрец, поскольку не видел никакой пользы от преждевременно расцветшего дерева. Яблоками, конечно, можно швырять в волков, но вряд ли это поможет отогнать стаю.
Дерево качнулось снова, словно вздыхая, потом снова, и еще раз, и еще, а затем, к удивлению всех сидящих на нем, кроме, естественно, Пайкела, яблоня ожила, ожила не как растение, а как разумное подвижное существо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Он пробежал под деревом только потому, что мчался по прямой, поскольку понимал, что времени взобраться у него нет.
И тут его поймали, и человек завопил, внезапно вознесенный в воздух сильными руками дворфа. Не догадываясь, что Айвэн его союзник, он визжал и брыкался, несколько раз ощутимо задев лицо дворфа. Айвэн же только тряс головой и бормотал ругательства, клеймящие «глупых людей».
Билаго не мог вырваться, но, извиваясь и корчась, мешал Айвэну поднять его повыше и подальше от опасности. Наконец дворф подтянул алхимика, насколько мог, и боднул человека прямо в лоб. Билаго обмяк, и Айвэн с помощью Пайкела втащил его на ветку.
Лук Шейли прозвенел еще несколько раз, держа стаю на расстоянии, а дворфы меж тем распрямились и затащили оглушенного Билаго еще на пару сучьев повыше.
– Ради богов! – безостановочно шептал Вайсеро Билаго, и слезы текли по его щекам, когда он, наконец, вышел из ступора и узнал своих спасителей. – Ради богов! И Кэддерли! Дорогой Кэддерли! – плакал он, стоя на ближней к молодому жрецу ветке. – Боюсь, ты вернулся слишком поздно!
Кэддерли соскользнул ниже и замер на уровне Билаго, пытаясь успокоить мужчину.
– Дориген с тобой? – спросил Кэддерли, продолжая думать о взрыве.
Билаго, кажется, не понял, о ком идет речь.
– А Даника? – Молодой жрец словно обезумел. – Где Даника?
– Она была с тобой, – отозвался худощавый алхимик, видимо, искренне обескураженный.
– Даника вернулась в Библиотеку, – резко бросил Кэддерли.
– Меня несколько дней там не было.
И Билаго быстро поведал свою историю. Получалось, что четверо друзей знали куда больше об оскверненном месте, чем он, а бедный алхимик понимал только, что его выгнали и что впоследствии, кажется, в Библиотеке произошло что-то очень нехорошее, вызвавшее темных созданий. Билаго не ушел в Кэррадун, как велел ему Тобикус. Он решил дождаться возвращения Кэддерли или, по крайней мере, теплой погоды. В горах у него жили друзья, и он нашел прибежище в маленькой хижине у знакомого охотника, человека по имени Миншк, к востоку от Библиотеки.
– Темные создания повсюду, – заметил алхимик, вспоминая о времени, проведенном в лачуге охотника. – Мы с Миншком это знали и собирались завтра отправиться в Кэррадун. – Грустные глаза его обратились к востоку, и он скорбно повторил: – Завтра. Но тут пришли волки, – продолжил алхимик почти шепотом. – И что-то еще. Я сбежал, а Миншк…
Билаго шлепнулся на ветку и замолчал, а внимание четырех друзей переключилось на окружившую рощицу стаю. Волкам до них не добраться, но непрекращающийся вой вполне мог привести сюда кого-то, кому это удалось бы.
– Надо убираться отсюда, – предложил Айвэн.
В первый раз за это время лицо Вайсеро Билаго посветлело. Он пошарил под своим тяжелым плащом и, достав флягу, протянул ее Кэддерли.
А тем временем у Пайкела возникла своя идея. Он щелкнул короткими пальчиками и сдернул со спины брата его тяжелый топор.
Кэддерли, заинтересованный подношением Билаго, не обратил никакого внимания на последовавшую перепалку дворфов.
– Активированное масло, – возбужденно говорил алхимик. – Я собирался приготовить тебе еще один патронташ взрывных дротиков, но тут Тобикус… – Он замолчал, подавленный болезненными воспоминаниями.
Затем его лицо вновь прояснилось, и он сунул фляжку в руки Кэддерли.
– У меня была еще одна, – объяснил он. – Может, ты видел вспышку. Я замышлял взорвать и эту как раз перед тем, как Айвэн поймал меня, но времени не было.
Теперь Кэддерли понял, что это за огненный шар поднялся на востоке, и мрачно – очень мрачно! – принял подарок алхимика.
– Эй! – вскрикнул Айвэн, привлекая всеобщее внимание.
Пайкел победил в споре, пихнув Айвэна с такой силой, что тот повис на ветке, цепляясь за нее кончиками пальцев. Только это одно и спасло его от падения в самую гущу волчьей стаи. Прежде чем рыжебородый дворф сумел вскарабкаться обратно или выразить протест, Пайкел воспользовался топором брата, чтобы отколоть небольшую щепку. И когда Айвэн восстановил равновесие, Пайкел спокойно протянул ему топор, и Айвэн поспешно выхватил его, изумленно глядя на брата.
Хотя он едва ли был удивлен больше, чем Кэддерли. Юноша ясно, как никто другой, даже Айвэн, понял, кем стал Пайкел, чем обернулась его любовь к цветам и деревьям; и серьезность поступка Пайкела, тот факт, что предполагаемый друид поднял оружие на живое дерево, не ушел от внимания юного жреца. Кэддерли обогнул Айвэна, который, надо сказать, с большой охотой отодвинулся от своего непредсказуемого братца, и приблизился к Пайкелу, обнаружив, что зеленобородый дворф бормочет – нет, напевает – что-то себе под нос, сжимая в кулаке маленький нож.
Прежде чем Кэддерли успел задать хоть какой-нибудь вопрос, – а он не хотел перебивать Пайкела, – дворф полоснул ножиком по своей ладони.
Кэддерли схватил дворфа за запястье и повернул его к себе лицом. Пайкел улыбнулся и кивнул, указывая Кэддерли на порез и на рану, которую он нанес дереву.
Кэддерли начал понимать что-то, когда одна-единственная капля крови Пайкела сорвалась с его руки и упала на шершавый ствол рядом с небольшой зарубкой на дереве. Кровь мгновенно скатилась в трещину и исчезла из виду.
Пайкел запел снова, и Кэддерли последовал его примеру, пытаясь найти в Песни Денира энергию, которая прибавилась бы к усилиям дворфа.
Кровь продолжала течь из ранки Пайкела, и каждая капля безошибочно находила свой путь к сердцу дерева. Из зарубки поднялось тепло, неся с собой запах весны.
Кэддерли отыскал в потоке Песни священную мелодию, подходящую к данной ситуации, и последовал за ней всей своей душой, не зная, что случится дальше, не зная, чему именно дал толчок Пайкел.
Он пел, закрыв глаза, не обращая внимания на непрерывное рычание и вой волков, не обращая внимания на изумленное оханье своих друзей.
Открыл глаза юноша, когда сук под ним приподнялся, будто ожил. Дерево расцвело вовсю, на каждой ветке покачивались огромные яблоки. Одно уже было в руке Айвэна, и он откусил сразу половину.
Вид у дворфа, однако, был кислый, и вовсе не из-за вкуса.
– Думаешь, я ем, чтобы потолстеть, чтобы из меня получилась волчья еда повкуснее? – совершенно серьезно спросил он и запустил увесистым огрызком в нос ближайшего волка.
Пайкел визжал от удовольствия; Кэддерли с трудом мог поверить в то, что сделали они с Пайкелом. «А что они сделали?» – удивлялся молодой жрец, поскольку не видел никакой пользы от преждевременно расцветшего дерева. Яблоками, конечно, можно швырять в волков, но вряд ли это поможет отогнать стаю.
Дерево качнулось снова, словно вздыхая, потом снова, и еще раз, и еще, а затем, к удивлению всех сидящих на нем, кроме, естественно, Пайкела, яблоня ожила, ожила не как растение, а как разумное подвижное существо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67