Сейчас внутреннее «солнце» угасало, приобретая красноватый отблеск, каким бывает настоящее солнце в сумерках. В домах на равнине светились окна.
Я с удивлением осознал, насколько легко воспринял этот окруженный со всех сторон каменными стенами мир. Может, это произошло потому, что я уже видел снимки других подобных планет, но скорее всего, потому, что изнутри Вапаус выглядел естественно и упорядочение. Единственное, что мне не удавалось, — поверить, что этот мир сотворен человеком. Он выглядел таким же величественным, как Большой каньон или долина Маринерис, и вместе с тем был куда более гостеприимным.
В пейзаже Вапауса преобладали все оттенки зелени. Мягко округленные холмы покрывала сочная трава, в которой кое-где мелькали неразличимые с такого расстояния пятна цветов. Под моими ногами виднелось целое море деревьев, плавной дугой поднимавшееся по стенам до самого свода.
Здесь реки текли даже на своде, одна вилась прямо над моей головой. Ее исток скрывали облака, но я проследил вдоль реки до самого моря, которое уютно плескалось посредине спутника. Цепочки облаков-близнецов скрывали из виду края равнины. Эти облачные ленты тянулись от скал в носовой и кормовой частях спутника и простирались почти на четверть километра к середине цилиндра, словно окаймляя серой рамкой расстилающееся внизу зеленое великолепие.
Когда я начал спускаться со скалы, цепочка облаков оказалась под моими ногами. Эти облака и сгущающаяся темнота должны были скрыть меня из виду.
Стены или скалы в передней и задней частях спутника имели вид пустотелых куполов. Если измерять по оси, Вапаус достигал одиннадцати километров в длину от края до края, измерения же по подножиям скал давали длину долины около десяти километров. Это означало, что если спуск по наружной стене утеса с каждым шагом становился все труднее, то спуск по внутренней стене постепенно приводил меня к более ровному и пологому склону. К тому времени, как я достиг конца веревки, я уже спускался достаточно уверенно, несмотря на померкший искусственный свет.
С помощью передатчика я отключил электромагнит, удерживающий веревку, и она немедленно стала падать, ложась затейливыми кольцами. Как я уже говорил, реальная гравитация внутри вращающегося цилиндра вроде Вапауса увеличивалась от нуля у оси до максимального значения у стен цилиндра. Конечно, это означало, что верхняя часть веревки падает медленнее нижней. Было и еще одно странное явление: вращение спутника не влияло на свободно падающий предмет внутри него. Предмет падал по прямой к поверхности. Но для наблюдателя, стоящего на этой поверхности и подверженного вращению спутника, предмет падал перпендикулярно к направлению вращения. Вместе оба этих странных явления заставили падающую веревку танцевать наподобие змеи — более причудливого падения я еще никогда не видел. Наконец веревка упала к моим ногам, я смотал ее и сунул в трещину между камнями.
Глупо, конечно, но я чувствовал себя гораздо увереннее, когда спускался по внутренней стене, а не по внешней. Почему-то меня радовало сознание того, что в случае падения я пролечу всего километр и ударюсь о землю, а не буду падать в пустой космос вечно.
Впрочем, внутренний спуск и в самом деле был безопаснее. На скале оказалось полно трещин, выступов и расщелин: я без труда находил опоры для рук и ног. Я быстро спустился в облака, жмущиеся к скале в этой стороне долины. Стена стала более влажной и скользкой, и вскоре я попал в зону дождя. Капли быстро пропитывали одежду. Я отметил, что воздух тут, на мой вкус, слишком прохладен. Это было вполне объяснимо — финнам полагалось любить прохладу. Кроме того, по мере снижения воздух становился плотнее. Последние пятьдесят метров спуска я лишь скользил, тормозя каблуками, по мелким камням, собравшимся у подножия утеса.
Наконец я достиг уровня земли и взглянул наверх, туда, откуда спустился. Всегда приятно припоминать опрометчивые поступки после того, как они приводят к успеху. Гардианы охраняли воздушные шлюзы в носовой части спутника, но здесь никто не додумался поставить охрану.
Я пробрался сквозь мокрую от дождя траву у подножия утеса и направился к обитаемым местам.
Должно быть, человек, живущий на краю зеленой долины близ гор, до сих пор удивляется, куда исчезли его рубашка, брюки и кое-какая еда. Кем бы ни был этот человек, спасибо ему. Он помог мне как раз вовремя. Комбинезоны разведывательной службы Лиги Планет мало кто носит в тех местах, а черный хлеб жителя равнины оказался восхитительным. Перекусив, я закопал комбинезон и двинулся дальше.
Вскоре я оказался на своего рода транспортной станции. Спрятавшись неподалеку, я терпеливо ждал. Транспортировка в здешних краях оказалась довольно простой: ярко освещенные вагончики бежали по монорельсовой дороге с пятиминутным интервалом между поездами. У станции вагончики останавливались, открывались двери, секунд тридцать ожидая пассажиров, затем двери захлопывались, и поезд уплывал в ночь.
Посмотрев в небо, или скорее на землю, висящую над моей головой, я заметил огни других поездов монорельсовой дороги, скользящие в темноте там и сям, как светляки. Один из поездов пересекал центральное море, и его огни разбросали на поверхности воды мягкий отблеск, который почти сразу угас.
В такое позднее время на станции не было других пассажиров. Я вошел в вагон, двери со свистом закрылись за мной, и поезд плавно покатил вперед.
Я прилип к окну, стараясь как можно лучше рассмотреть в темноте незнакомый ландшафт. На следующей станции вошли пассажиры. В соответствии с обычаями всего мира я не обратил на них внимания, как и они на меня.
Следующие несколько станций были пустынны. Поезд приближался к скоплению многоэтажных домов, стоящих на берегу моря.
Вагон остановился, и двое угрюмых мужчин в темно-серых мундирах растолкали других пассажиров и вошли в вагон первыми, заложив большие пальцы за пояса, поблизости от лазерных пистолетов угрожающего вида.
Враги.
До этого момента в моем представлении гардианы были почти неизвестным, далеким от меня явлением. И вот теперь они стояли рядом, прямо передо мной — я выбрал ближайшее к двери сиденье. Один из гардианов лениво подошел ко мне и ткнул большим пальцем в дальний конец вагона. Я сделал вид, что не замечаю его. Возможно, я перестарался. Во всяком случае, я чуть не провалил все дело.
— В чем дело, парень? — осведомился солдат. Он говорил по-английски с резким акцентом и глотал окончания. — Не хочешь поделиться своим местом? — Гардиан шагнул ближе и навис надо мной. — Ну, что?
Я поднялся и прошел в конец вагона, провожаемый странными взглядами пассажиров. Оба солдата плюхнулись на только что освобожденное мною сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Я с удивлением осознал, насколько легко воспринял этот окруженный со всех сторон каменными стенами мир. Может, это произошло потому, что я уже видел снимки других подобных планет, но скорее всего, потому, что изнутри Вапаус выглядел естественно и упорядочение. Единственное, что мне не удавалось, — поверить, что этот мир сотворен человеком. Он выглядел таким же величественным, как Большой каньон или долина Маринерис, и вместе с тем был куда более гостеприимным.
В пейзаже Вапауса преобладали все оттенки зелени. Мягко округленные холмы покрывала сочная трава, в которой кое-где мелькали неразличимые с такого расстояния пятна цветов. Под моими ногами виднелось целое море деревьев, плавной дугой поднимавшееся по стенам до самого свода.
Здесь реки текли даже на своде, одна вилась прямо над моей головой. Ее исток скрывали облака, но я проследил вдоль реки до самого моря, которое уютно плескалось посредине спутника. Цепочки облаков-близнецов скрывали из виду края равнины. Эти облачные ленты тянулись от скал в носовой и кормовой частях спутника и простирались почти на четверть километра к середине цилиндра, словно окаймляя серой рамкой расстилающееся внизу зеленое великолепие.
Когда я начал спускаться со скалы, цепочка облаков оказалась под моими ногами. Эти облака и сгущающаяся темнота должны были скрыть меня из виду.
Стены или скалы в передней и задней частях спутника имели вид пустотелых куполов. Если измерять по оси, Вапаус достигал одиннадцати километров в длину от края до края, измерения же по подножиям скал давали длину долины около десяти километров. Это означало, что если спуск по наружной стене утеса с каждым шагом становился все труднее, то спуск по внутренней стене постепенно приводил меня к более ровному и пологому склону. К тому времени, как я достиг конца веревки, я уже спускался достаточно уверенно, несмотря на померкший искусственный свет.
С помощью передатчика я отключил электромагнит, удерживающий веревку, и она немедленно стала падать, ложась затейливыми кольцами. Как я уже говорил, реальная гравитация внутри вращающегося цилиндра вроде Вапауса увеличивалась от нуля у оси до максимального значения у стен цилиндра. Конечно, это означало, что верхняя часть веревки падает медленнее нижней. Было и еще одно странное явление: вращение спутника не влияло на свободно падающий предмет внутри него. Предмет падал по прямой к поверхности. Но для наблюдателя, стоящего на этой поверхности и подверженного вращению спутника, предмет падал перпендикулярно к направлению вращения. Вместе оба этих странных явления заставили падающую веревку танцевать наподобие змеи — более причудливого падения я еще никогда не видел. Наконец веревка упала к моим ногам, я смотал ее и сунул в трещину между камнями.
Глупо, конечно, но я чувствовал себя гораздо увереннее, когда спускался по внутренней стене, а не по внешней. Почему-то меня радовало сознание того, что в случае падения я пролечу всего километр и ударюсь о землю, а не буду падать в пустой космос вечно.
Впрочем, внутренний спуск и в самом деле был безопаснее. На скале оказалось полно трещин, выступов и расщелин: я без труда находил опоры для рук и ног. Я быстро спустился в облака, жмущиеся к скале в этой стороне долины. Стена стала более влажной и скользкой, и вскоре я попал в зону дождя. Капли быстро пропитывали одежду. Я отметил, что воздух тут, на мой вкус, слишком прохладен. Это было вполне объяснимо — финнам полагалось любить прохладу. Кроме того, по мере снижения воздух становился плотнее. Последние пятьдесят метров спуска я лишь скользил, тормозя каблуками, по мелким камням, собравшимся у подножия утеса.
Наконец я достиг уровня земли и взглянул наверх, туда, откуда спустился. Всегда приятно припоминать опрометчивые поступки после того, как они приводят к успеху. Гардианы охраняли воздушные шлюзы в носовой части спутника, но здесь никто не додумался поставить охрану.
Я пробрался сквозь мокрую от дождя траву у подножия утеса и направился к обитаемым местам.
Должно быть, человек, живущий на краю зеленой долины близ гор, до сих пор удивляется, куда исчезли его рубашка, брюки и кое-какая еда. Кем бы ни был этот человек, спасибо ему. Он помог мне как раз вовремя. Комбинезоны разведывательной службы Лиги Планет мало кто носит в тех местах, а черный хлеб жителя равнины оказался восхитительным. Перекусив, я закопал комбинезон и двинулся дальше.
Вскоре я оказался на своего рода транспортной станции. Спрятавшись неподалеку, я терпеливо ждал. Транспортировка в здешних краях оказалась довольно простой: ярко освещенные вагончики бежали по монорельсовой дороге с пятиминутным интервалом между поездами. У станции вагончики останавливались, открывались двери, секунд тридцать ожидая пассажиров, затем двери захлопывались, и поезд уплывал в ночь.
Посмотрев в небо, или скорее на землю, висящую над моей головой, я заметил огни других поездов монорельсовой дороги, скользящие в темноте там и сям, как светляки. Один из поездов пересекал центральное море, и его огни разбросали на поверхности воды мягкий отблеск, который почти сразу угас.
В такое позднее время на станции не было других пассажиров. Я вошел в вагон, двери со свистом закрылись за мной, и поезд плавно покатил вперед.
Я прилип к окну, стараясь как можно лучше рассмотреть в темноте незнакомый ландшафт. На следующей станции вошли пассажиры. В соответствии с обычаями всего мира я не обратил на них внимания, как и они на меня.
Следующие несколько станций были пустынны. Поезд приближался к скоплению многоэтажных домов, стоящих на берегу моря.
Вагон остановился, и двое угрюмых мужчин в темно-серых мундирах растолкали других пассажиров и вошли в вагон первыми, заложив большие пальцы за пояса, поблизости от лазерных пистолетов угрожающего вида.
Враги.
До этого момента в моем представлении гардианы были почти неизвестным, далеким от меня явлением. И вот теперь они стояли рядом, прямо передо мной — я выбрал ближайшее к двери сиденье. Один из гардианов лениво подошел ко мне и ткнул большим пальцем в дальний конец вагона. Я сделал вид, что не замечаю его. Возможно, я перестарался. Во всяком случае, я чуть не провалил все дело.
— В чем дело, парень? — осведомился солдат. Он говорил по-английски с резким акцентом и глотал окончания. — Не хочешь поделиться своим местом? — Гардиан шагнул ближе и навис надо мной. — Ну, что?
Я поднялся и прошел в конец вагона, провожаемый странными взглядами пассажиров. Оба солдата плюхнулись на только что освобожденное мною сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87