Несколько программ и файлов пришли лишь в виде заголовков: «Список и биографические данные пилотов истребителей», «Расчет вероятности попадания», «Траектории запуска к планетарным целям с орбиты Камня» и так далее. Были и еще более незаметные штрихи: я заметил, что нам не передали программы действий на высоте. превышающей нынешнюю высоту «Левиафана». Впрочем, так высоко мы и не собирались.
Огромное значение имели данные о противнике. Сколько их осталось? Какова форма «Левиафана»? Каковы его недостатки? Есть ли у нас шансы, а если есть, как ими воспользоваться?
По крайней мере, мы выяснили, что наша атака на зоны запуска «Левиафана» имела успех. С тех пор с авианосца не запускали управляемые пилотами корабли, ограничиваясь ракетами.
Однако у нас осталось всего восемнадцать «Биби» и «Зверей». Оба корабля связи, «Шляпные вешалки», погибли. Оставались еще шлюпки — «Дядя Сэм», «Звезды», «Полосы», несколько баллистических кораблей, пара-тройка буксиров, курьеров и других судов, не предназначенных для боя.
Нам пришлось отвести огромную зону памяти компьютера для всех известных сведений о «Левиафане» и его нынешнем положении. Джослин добавила туда же все записи наших камер, сделанные во время полета вокруг огромного корабля.
Вначале информация прибывала мощным потоком, но постепенно уменьшилась до размеров средней реки, превратилась в ручеек и исчезла.
Разумеется, штаб мог бы отправить нам в несколько раз больше данных, но даже полученной частью мы были почти не в состоянии распорядиться. Наши компьютеры были полны под завязку, данными заполнился каждый используемый байт памяти. Оставалось лишь немного места для данных, которые должны были поступать с кораблей — и только.
Все линии связи были переключены на компьютеры, и у нас не оказалось возможности поговорить с людьми на Камне. Тех из них, которых требовалось спасти, уже увозили медленные, не приспособленные для войны буксиры, кое-кто выбросился в космос в скафандрах — в надежде, что их поймают. Некоторым удалось спастись. Других так и не нашли.
На Камне осталось лишь несколько человек команды, ждущих смерти спутника. Из всего штаба я знал лишь Еву и Джорджа.
Мари и ее команду уже увезли с Камня на Вапаус, где им предстояло разгадать следующий ход гардианов. Мари-Франсуаза настояла, чтобы Джордж присоединился к ее команде. Он был лучшим источником информации по гардианам, и Мари не позволила ему остаться на спутнике и ждать смерти, которая разрешила бы все его сомнения.
Не помню, как я попрощался с Евой. Не припоминаю, что я сказал, сказал ли я что-нибудь вообще и ответили ли мне.
Все, что осталось у меня в памяти — ее лицо в последние минуты, когда видеокамеры показали нам тех, кто остался в штабе. Ева выглядела неимоверно усталой и изможденной, и в первый миг мне показалось, что на этом лице незачем искать отражение других чувств. Но я ошибся.
Приглядевшись, я увидел, что на нем отражается гнев, решительность, может, даже намек на азарт воина перед битвой. Ева не боялась — у нее не было ни времени, ни желания поддаваться страху. В этот момент первая ракета достигла цели, следом — вторая и третья, и те, кого мы только что видели на экране, погибли в пламени взрыва.
Камеры показали нам, как взрываются ракеты. Камень медленно распался на части. Несколько только что появившихся метеоритов угодили в Новую Финляндию, Куу и Вапаус, а потом все было кончено.
— Мак, с Вапауса сообщили, что ракета взорвалась точно в десяти километрах от посадочной зоны, — произнесла Джослин. — Нам ясно дают понять — убирайте штаб с Вапауса, или мы уничтожим его.
— И это наш козырь. «Левиафан», вероятно, считает, что мы врезались в Куу, — задумчиво отозвался я.
— Сомневаюсь, что они станут нас искать. Зачем им вообще направлять радары в нашу сторону? У нас есть явное преимущество. Мак. Информация на борту этого корабля — абсолютный, единственный и самый последний шанс наших выиграть войну. — Она помедлила. — И вы, сэр, командир этого корабля. Значит, судьба всех нас в ваших руках.
Все-таки я влип. Цепь командования распалась звено за звеном — Тейлор, Берман — и остановилась на мне.
Теперь все командование было передано мне. Мне одному. В мои руки. Я вдруг понял, что пристально разглядываю собственные руки, словно ожидая от них ответа, что делать, как спасти нас на этом последнем рубеже. Подняв руки, я на мгновение спрятал в них лицо, глубоко вздохнул и уставился на экраны, распрямив спину и постепенно овладевая собой. Какая-то часть моего существа наверняка знала, что я погибну. Это был не страх, а убеждение — слишком сильное, чтобы назвать его иначе, чем знанием, что я обречен.
Вместе с ним появилась решимость продолжать то, что было начато другими, как следует взяться за эту работу и преуспеть в ней, насколько это возможно. Патриотизм, верность клятве, даже инстинкт самосохранения — все эти слова на время превратились для меня в пустой звук. Все, к чему я стремился, — продолжать бой.
Где-то в глубине души я нашел секрет командования. Здесь, рассеянные в космосе, ждали мужчины и женщины, которые нуждались в руководстве. Обстоятельства сложились так, что принять на себя это руководство мог только я, и эхо множества настойчивых и неразличимых голосов побуждало меня сделать решительный шаг.
— Джослин, мы должны выиграть.
— Да.
— Это значит, что мы должны уничтожить ракетную систему и продержаться, пока нам не пришлют подкрепление.
— Верно. И это, в свою очередь, значит, что мы должны добраться до центра управления ракетной системой…
— …который находится в совершенно недоступном месте — на корабле размером с астероид. Надо пробраться на борт «Левиафана».
— А это весьма неприятная задача.
— Похоже, у меня появилась идея… но сначала надо поговорить с Мари-Франсуазой.
Среди переданных нам штабом программ была программа контроля секретных коммуникаций. Все сообщения посылались с помощью лазеров, и даже при этом они кодировались. Теоретически прочесть лазерное сообщение мог только тот, кому оно предназначалось, но теория слишком часто не оправдывала себя, а среди шпионов всегда находились умельцы. Мы действовали крайне осторожно — и за это я теперь был благодарен, как бы ни раздражала меня прежде замедленная и затрудненная связь. Если бы мы пользовались прямой радиосвязью, я никогда бы не осмелился связаться с Вапаусом, опасаясь, что таким образом помогу противнику обнаружить цель.
Но теперь мы были совершенно уверены, что не подвергаем опасности свою орбитальную базу. Когда мы связались с разведцентром, там как раз дежурила Мари-Франсуаза. На ее лице отразилось усталое удивление, едва она увидела, с кем говорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Огромное значение имели данные о противнике. Сколько их осталось? Какова форма «Левиафана»? Каковы его недостатки? Есть ли у нас шансы, а если есть, как ими воспользоваться?
По крайней мере, мы выяснили, что наша атака на зоны запуска «Левиафана» имела успех. С тех пор с авианосца не запускали управляемые пилотами корабли, ограничиваясь ракетами.
Однако у нас осталось всего восемнадцать «Биби» и «Зверей». Оба корабля связи, «Шляпные вешалки», погибли. Оставались еще шлюпки — «Дядя Сэм», «Звезды», «Полосы», несколько баллистических кораблей, пара-тройка буксиров, курьеров и других судов, не предназначенных для боя.
Нам пришлось отвести огромную зону памяти компьютера для всех известных сведений о «Левиафане» и его нынешнем положении. Джослин добавила туда же все записи наших камер, сделанные во время полета вокруг огромного корабля.
Вначале информация прибывала мощным потоком, но постепенно уменьшилась до размеров средней реки, превратилась в ручеек и исчезла.
Разумеется, штаб мог бы отправить нам в несколько раз больше данных, но даже полученной частью мы были почти не в состоянии распорядиться. Наши компьютеры были полны под завязку, данными заполнился каждый используемый байт памяти. Оставалось лишь немного места для данных, которые должны были поступать с кораблей — и только.
Все линии связи были переключены на компьютеры, и у нас не оказалось возможности поговорить с людьми на Камне. Тех из них, которых требовалось спасти, уже увозили медленные, не приспособленные для войны буксиры, кое-кто выбросился в космос в скафандрах — в надежде, что их поймают. Некоторым удалось спастись. Других так и не нашли.
На Камне осталось лишь несколько человек команды, ждущих смерти спутника. Из всего штаба я знал лишь Еву и Джорджа.
Мари и ее команду уже увезли с Камня на Вапаус, где им предстояло разгадать следующий ход гардианов. Мари-Франсуаза настояла, чтобы Джордж присоединился к ее команде. Он был лучшим источником информации по гардианам, и Мари не позволила ему остаться на спутнике и ждать смерти, которая разрешила бы все его сомнения.
Не помню, как я попрощался с Евой. Не припоминаю, что я сказал, сказал ли я что-нибудь вообще и ответили ли мне.
Все, что осталось у меня в памяти — ее лицо в последние минуты, когда видеокамеры показали нам тех, кто остался в штабе. Ева выглядела неимоверно усталой и изможденной, и в первый миг мне показалось, что на этом лице незачем искать отражение других чувств. Но я ошибся.
Приглядевшись, я увидел, что на нем отражается гнев, решительность, может, даже намек на азарт воина перед битвой. Ева не боялась — у нее не было ни времени, ни желания поддаваться страху. В этот момент первая ракета достигла цели, следом — вторая и третья, и те, кого мы только что видели на экране, погибли в пламени взрыва.
Камеры показали нам, как взрываются ракеты. Камень медленно распался на части. Несколько только что появившихся метеоритов угодили в Новую Финляндию, Куу и Вапаус, а потом все было кончено.
— Мак, с Вапауса сообщили, что ракета взорвалась точно в десяти километрах от посадочной зоны, — произнесла Джослин. — Нам ясно дают понять — убирайте штаб с Вапауса, или мы уничтожим его.
— И это наш козырь. «Левиафан», вероятно, считает, что мы врезались в Куу, — задумчиво отозвался я.
— Сомневаюсь, что они станут нас искать. Зачем им вообще направлять радары в нашу сторону? У нас есть явное преимущество. Мак. Информация на борту этого корабля — абсолютный, единственный и самый последний шанс наших выиграть войну. — Она помедлила. — И вы, сэр, командир этого корабля. Значит, судьба всех нас в ваших руках.
Все-таки я влип. Цепь командования распалась звено за звеном — Тейлор, Берман — и остановилась на мне.
Теперь все командование было передано мне. Мне одному. В мои руки. Я вдруг понял, что пристально разглядываю собственные руки, словно ожидая от них ответа, что делать, как спасти нас на этом последнем рубеже. Подняв руки, я на мгновение спрятал в них лицо, глубоко вздохнул и уставился на экраны, распрямив спину и постепенно овладевая собой. Какая-то часть моего существа наверняка знала, что я погибну. Это был не страх, а убеждение — слишком сильное, чтобы назвать его иначе, чем знанием, что я обречен.
Вместе с ним появилась решимость продолжать то, что было начато другими, как следует взяться за эту работу и преуспеть в ней, насколько это возможно. Патриотизм, верность клятве, даже инстинкт самосохранения — все эти слова на время превратились для меня в пустой звук. Все, к чему я стремился, — продолжать бой.
Где-то в глубине души я нашел секрет командования. Здесь, рассеянные в космосе, ждали мужчины и женщины, которые нуждались в руководстве. Обстоятельства сложились так, что принять на себя это руководство мог только я, и эхо множества настойчивых и неразличимых голосов побуждало меня сделать решительный шаг.
— Джослин, мы должны выиграть.
— Да.
— Это значит, что мы должны уничтожить ракетную систему и продержаться, пока нам не пришлют подкрепление.
— Верно. И это, в свою очередь, значит, что мы должны добраться до центра управления ракетной системой…
— …который находится в совершенно недоступном месте — на корабле размером с астероид. Надо пробраться на борт «Левиафана».
— А это весьма неприятная задача.
— Похоже, у меня появилась идея… но сначала надо поговорить с Мари-Франсуазой.
Среди переданных нам штабом программ была программа контроля секретных коммуникаций. Все сообщения посылались с помощью лазеров, и даже при этом они кодировались. Теоретически прочесть лазерное сообщение мог только тот, кому оно предназначалось, но теория слишком часто не оправдывала себя, а среди шпионов всегда находились умельцы. Мы действовали крайне осторожно — и за это я теперь был благодарен, как бы ни раздражала меня прежде замедленная и затрудненная связь. Если бы мы пользовались прямой радиосвязью, я никогда бы не осмелился связаться с Вапаусом, опасаясь, что таким образом помогу противнику обнаружить цель.
Но теперь мы были совершенно уверены, что не подвергаем опасности свою орбитальную базу. Когда мы связались с разведцентром, там как раз дежурила Мари-Франсуаза. На ее лице отразилось усталое удивление, едва она увидела, с кем говорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87