— Ты только послушай, что ты говоришь! Как раз за такие жалобы ты терпеть не можешь Атну Бригсби! Тратишь утро на нытье, словно тебе делать нечего!
Она фыркнула. Дел всегда было много. Она с трудом наклонилась и подняла суилимы, которые собрала для гостиной: всегда приятно вечером, слушая радио или читая, остановить взгляд на чем-то ярком.
— Пошли, Боррил! Домой!
Ветер с перевала снова обжег ее холодом, но она отказалась баловать его дрожью. Все приметы обещали тяжелую зиму. Она вздохнула, мыслями переносясь в дом, где они с Джерри прожили всю жизнь. Надо починить ставни, надо прочистить дымоход и проверить, не проржавела ли кровля. Хотя совершенно непонятно, что она сможет сделать, если окажется, что крыша готова провалиться. Дом был большой и холодный — слишком большой для одинокой старухи и старого пса. На самом деле он всегда был слишком велик, даже когда были живы Джеррел и парнишка и потом фру парнишки. И собаки, конечно. У них всегда были четыре или пять собак. А теперь остался только Боррил — последний представитель долгой традиции.
Казалось, ее мысли передались псу, затронув какую-то струнку: он вдруг бросился вперед и залаял с напускной яростью. Метнувшись за угол дома, он скрылся из виду.
— Боррил! — закричала фру Трелу, но любому дурню было ясно, что кричать бесполезно.
Она ускорила шаги и добралась до угла дома, как раз услышав, как Боррил переходит на полный сигнал «незнакомец у ворот».
На фоне лая послышался мужской голос, произносивший слова, которые фру Трелу опознала как иностранные.
Она завернула за угол — и изумленно остановилась.
Боррил стоял между нею и двумя незнакомцами: лаял и махал своим нелепым хвостом, похожим на шарик. Более высокий из двух снова резко что-то сказал — и лай смолк.
— Замолчи, пес! — рявкнул Вал Кон. — Как ты смеешь так к нам обращаться? Сидеть!
Боррил смутился. Интонации были правильные, но звуки были непохожи на те, которые произносила Она. Он замялся, а потом услышал позади себя Ее и бросился к Ней, с облегчением ожидая разрешения ситуации.
— Боррил, плохой пес! Сидеть!
Вот так-то лучше. Боррил сел, стуча хвостом по земле.
— Извините, пожалуйста, — продолжила фру Трелу, стараясь не глазеть на незнакомцев. — Вообще-то Боррил очень дружелюбный. Надеюсь, он вас не испугал.
Заговорил опять более высокий из двух. Он развел руки, показав ей пустые ладони. Фру Трелу нахмурилась. Не нужно было быть гением, чтобы понять: он не понимает, что ему говорят.
Вздохнув, она шагнула вперед.
— Сидеть, Боррил!
Когда она сдвинулась с места, двое мужчин двинулись ей навстречу — и остановились, когда она замерла от изумления.
Более низкий мужчина вовсе не был мужчиной. Не был, если какие-нибудь иностранцы не разрешали мужчинам отращивать волосы, заплетать их в косу и укладывать их вокруг головы вульгарной медной короной. Значит, это — женщина, признала фру Трелу. Или, вернее, девушка. Но какая на ней одежда!
Фру Трелу не считала себя ханжой. Она прекрасно знала, что брюки — это очень удобная одежда, особенно для работы на ферме. Но эти брюки…
Во-первых, они, похоже, были сделаны из кожи — блестящей, черной кожи. Во-вторых, они были в обтяжку — облегали по-мальчишечьи плоский живот и ее… конечности. И штанины были аккуратно заправлены в высокие черные сапоги. Верх ее наряда — белая рубашка из какой-то мягкой белой материи — была бы, на взгляд фру Трелу, приемлемой, если бы шнуровку у стройной шеи затянуть чуть туже. А к свободному черному жилету придраться было нельзя. Но зачем, во имя льдов, женщине надевать такой широкий ремень? Может, чтобы подчеркнуть немыслимо узкую талию?
— Неужели я так нелепо выгляжу? — спросила Мири.
Фру Трелу вздрогнула, переведя взгляд на се лицо.
Красоткой ее не назовешь: лицо все из острых углов, над курносым носом — веснушки. Подбородок — крупный и упрямый, полные губы выглядят неуместно. Единственное, что в ней было привлекательного, — это пара очень выразительных серых глаз, которые в эту минуту с покорной терпеливостью были устремлены на лицо старухи.
Фру Трелу почувствовала, что краснеет.
— Извините, — пробормотала она, перевела взгляд на лицо спутника странной девушки — и поймала себя на том, что снова бессовестно глазеет.
Угловатые черты девушки словно противоречили друг другу, черты ее спутника составляли единое целое. Высокие скулы уводили взгляд к острому подбородку, нос был правильной формы и не слишком длинный. Полные губы чуть заметно улыбались. Волосы у него были темно-каштановые, обрезанные прямо над ушами, а одна прядь падала на лоб над ровными темными бровями, почти попадая в поразительно зеленые глаза. Его кожа имела странный золотистый оттенок — за исключением свежего шрама поперек правой щеки.
На нем была такая же одежда, как и на девушке: облегающая кожа и широкий ремень, не скрывавшие его худобы.
Фру Трелу нахмурилась. У девушки кожа была бледная, особенно по сравнению с теплым тоном кожи мужчины. И вид у обоих был усталый. И осунувшийся. И не важно, что наряды на них такие странные. Да к тому же они иностранцы, и ни слова не знают на нормальном языке.
Ветер пролетел над широким газоном. Девушка вздрогнула — и это помогло фру Трелу принять решение. О чем это только думает ее замур — увел ее на улицу в такую холодную погоду без куртки и в плохо зашнурованной рубашке? Фру Трелу возмущенно посмотрела на него — и одна бровь вопросительно выгнулась, так что он вдруг стал похож на Боррила, когда тот пытается разобраться в одном из длинных монологов, которые она ему адресует.
— Ну что ж, — резковато сказала она молодой фру, — заходите. На обед есть суп, так что сможете согреться. И отдохнете, прежде чем идти дальше.
Она повернулась и зашагала в дом, осторожно ставя ноги на скрипучие ступени.
Осознав, что его могут оставить на улице, Боррил вскочил и понесся по газону, преодолев три деревянные ступеньки одним неловким прыжком. Фру Трелу, возившаяся со своенравным замком на ветровой двери, недовольно заворчала:
— Боррил, сядь. Глупая ты тварь! Боррил!
Второй окрик был уже громче: пес прыгнул и чуть не сбил ее с ног.
— Боррил.
У нее за спиной прозвучал ровный голос, твердый и решительный. Старуха и собака обернулись.
Стройный замур стоял на второй ступеньке, чуть подавшись вперед и вытянув одну золотистую руку.
— Боррил! — сурово повторил он. — Сидеть.
Фру Трелу завороженно смотрела, как пес завилял хвостом и уткнулся тупым носом в протянутую руку.
— Сидеть! — снова повторил владелец руки.
Боррил сел.
Мужчина опустил руку и легко потрепал острое ухо, повернув голову к девушке, которая встала с ним рядом.
— Боррил? — спросила она, неуверенно протягивая руку.
Глупая тварь тявкнула и ткнулась головой в ее ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Она фыркнула. Дел всегда было много. Она с трудом наклонилась и подняла суилимы, которые собрала для гостиной: всегда приятно вечером, слушая радио или читая, остановить взгляд на чем-то ярком.
— Пошли, Боррил! Домой!
Ветер с перевала снова обжег ее холодом, но она отказалась баловать его дрожью. Все приметы обещали тяжелую зиму. Она вздохнула, мыслями переносясь в дом, где они с Джерри прожили всю жизнь. Надо починить ставни, надо прочистить дымоход и проверить, не проржавела ли кровля. Хотя совершенно непонятно, что она сможет сделать, если окажется, что крыша готова провалиться. Дом был большой и холодный — слишком большой для одинокой старухи и старого пса. На самом деле он всегда был слишком велик, даже когда были живы Джеррел и парнишка и потом фру парнишки. И собаки, конечно. У них всегда были четыре или пять собак. А теперь остался только Боррил — последний представитель долгой традиции.
Казалось, ее мысли передались псу, затронув какую-то струнку: он вдруг бросился вперед и залаял с напускной яростью. Метнувшись за угол дома, он скрылся из виду.
— Боррил! — закричала фру Трелу, но любому дурню было ясно, что кричать бесполезно.
Она ускорила шаги и добралась до угла дома, как раз услышав, как Боррил переходит на полный сигнал «незнакомец у ворот».
На фоне лая послышался мужской голос, произносивший слова, которые фру Трелу опознала как иностранные.
Она завернула за угол — и изумленно остановилась.
Боррил стоял между нею и двумя незнакомцами: лаял и махал своим нелепым хвостом, похожим на шарик. Более высокий из двух снова резко что-то сказал — и лай смолк.
— Замолчи, пес! — рявкнул Вал Кон. — Как ты смеешь так к нам обращаться? Сидеть!
Боррил смутился. Интонации были правильные, но звуки были непохожи на те, которые произносила Она. Он замялся, а потом услышал позади себя Ее и бросился к Ней, с облегчением ожидая разрешения ситуации.
— Боррил, плохой пес! Сидеть!
Вот так-то лучше. Боррил сел, стуча хвостом по земле.
— Извините, пожалуйста, — продолжила фру Трелу, стараясь не глазеть на незнакомцев. — Вообще-то Боррил очень дружелюбный. Надеюсь, он вас не испугал.
Заговорил опять более высокий из двух. Он развел руки, показав ей пустые ладони. Фру Трелу нахмурилась. Не нужно было быть гением, чтобы понять: он не понимает, что ему говорят.
Вздохнув, она шагнула вперед.
— Сидеть, Боррил!
Когда она сдвинулась с места, двое мужчин двинулись ей навстречу — и остановились, когда она замерла от изумления.
Более низкий мужчина вовсе не был мужчиной. Не был, если какие-нибудь иностранцы не разрешали мужчинам отращивать волосы, заплетать их в косу и укладывать их вокруг головы вульгарной медной короной. Значит, это — женщина, признала фру Трелу. Или, вернее, девушка. Но какая на ней одежда!
Фру Трелу не считала себя ханжой. Она прекрасно знала, что брюки — это очень удобная одежда, особенно для работы на ферме. Но эти брюки…
Во-первых, они, похоже, были сделаны из кожи — блестящей, черной кожи. Во-вторых, они были в обтяжку — облегали по-мальчишечьи плоский живот и ее… конечности. И штанины были аккуратно заправлены в высокие черные сапоги. Верх ее наряда — белая рубашка из какой-то мягкой белой материи — была бы, на взгляд фру Трелу, приемлемой, если бы шнуровку у стройной шеи затянуть чуть туже. А к свободному черному жилету придраться было нельзя. Но зачем, во имя льдов, женщине надевать такой широкий ремень? Может, чтобы подчеркнуть немыслимо узкую талию?
— Неужели я так нелепо выгляжу? — спросила Мири.
Фру Трелу вздрогнула, переведя взгляд на се лицо.
Красоткой ее не назовешь: лицо все из острых углов, над курносым носом — веснушки. Подбородок — крупный и упрямый, полные губы выглядят неуместно. Единственное, что в ней было привлекательного, — это пара очень выразительных серых глаз, которые в эту минуту с покорной терпеливостью были устремлены на лицо старухи.
Фру Трелу почувствовала, что краснеет.
— Извините, — пробормотала она, перевела взгляд на лицо спутника странной девушки — и поймала себя на том, что снова бессовестно глазеет.
Угловатые черты девушки словно противоречили друг другу, черты ее спутника составляли единое целое. Высокие скулы уводили взгляд к острому подбородку, нос был правильной формы и не слишком длинный. Полные губы чуть заметно улыбались. Волосы у него были темно-каштановые, обрезанные прямо над ушами, а одна прядь падала на лоб над ровными темными бровями, почти попадая в поразительно зеленые глаза. Его кожа имела странный золотистый оттенок — за исключением свежего шрама поперек правой щеки.
На нем была такая же одежда, как и на девушке: облегающая кожа и широкий ремень, не скрывавшие его худобы.
Фру Трелу нахмурилась. У девушки кожа была бледная, особенно по сравнению с теплым тоном кожи мужчины. И вид у обоих был усталый. И осунувшийся. И не важно, что наряды на них такие странные. Да к тому же они иностранцы, и ни слова не знают на нормальном языке.
Ветер пролетел над широким газоном. Девушка вздрогнула — и это помогло фру Трелу принять решение. О чем это только думает ее замур — увел ее на улицу в такую холодную погоду без куртки и в плохо зашнурованной рубашке? Фру Трелу возмущенно посмотрела на него — и одна бровь вопросительно выгнулась, так что он вдруг стал похож на Боррила, когда тот пытается разобраться в одном из длинных монологов, которые она ему адресует.
— Ну что ж, — резковато сказала она молодой фру, — заходите. На обед есть суп, так что сможете согреться. И отдохнете, прежде чем идти дальше.
Она повернулась и зашагала в дом, осторожно ставя ноги на скрипучие ступени.
Осознав, что его могут оставить на улице, Боррил вскочил и понесся по газону, преодолев три деревянные ступеньки одним неловким прыжком. Фру Трелу, возившаяся со своенравным замком на ветровой двери, недовольно заворчала:
— Боррил, сядь. Глупая ты тварь! Боррил!
Второй окрик был уже громче: пес прыгнул и чуть не сбил ее с ног.
— Боррил.
У нее за спиной прозвучал ровный голос, твердый и решительный. Старуха и собака обернулись.
Стройный замур стоял на второй ступеньке, чуть подавшись вперед и вытянув одну золотистую руку.
— Боррил! — сурово повторил он. — Сидеть.
Фру Трелу завороженно смотрела, как пес завилял хвостом и уткнулся тупым носом в протянутую руку.
— Сидеть! — снова повторил владелец руки.
Боррил сел.
Мужчина опустил руку и легко потрепал острое ухо, повернув голову к девушке, которая встала с ним рядом.
— Боррил? — спросила она, неуверенно протягивая руку.
Глупая тварь тявкнула и ткнулась головой в ее ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96